Лекарь в мире ЗОМБИ 6 - Сергей Леонидович Орлов

фигура. Нина. Её лицо исказилось до неузнаваемости — челюсть вывихнута и свисает под неестественным углом, обнажая почерневшие дёсны, из которых торчат удлинившиеся зубы. Кожа на щеках местами отсутствовала, открывая гниющую плоть и фрагменты челюстных мышц. Но хуже всего были руки — длинные, неестественно вывернутые пальцы с отросшими до черноты ногтями, больше напоминающими когти хищной птицы.

Её глаза, когда-то живые и умные, теперь превратились в мутные шарики, затянутые той же белёсой плёнкой. Рот растянулся в жуткой пародии на улыбку, обнажая тёмные дёсны и язык, который, казалось, слишком длинным для человеческого рта.

— Ты мог спасти нас, Макар, — прохрипела она, и с каждым словом изо рта вырывались клубы чёрного дыма. — Но ты ушёл. Ты всегда уходишь. И все, кого ты покидаешь, обречены.

Они синхронно сделали шаг вперёд. Воздух вокруг них словно сгущался, образуя тёмную ауру, в которой плавали маленькие частички пепла и гари. От них исходил запах — не обычного разложения, а что-то иное, более древнее и глубокое, как будто сама смерть приобрела физическую форму и теперь наступала на меня.

Я пятился, ощущая, как паника поднимается изнутри ледяной волной. Спина упёрлась в холодную бетонную стену — дальше отступать было некуда. Пальцы сами собой сжались в кулаки, на коже проступили чёрные споры, реагируя на страх и инстинкт самосохранения.

— Я бы вернулся, — мой голос звучал жалко, неубедительно даже для собственных ушей. — Я бы защитил вас… Я бы всех защитил…

— Ложь, — это слово они произнесли одновременно, и от этой синхронности по коже пробежали мурашки. Их голоса слились в один — низкий, вибрирующий звук, от которого задрожали внутренности.

А потом они бросились вперёд. Не побежали, а именно бросились — словно их тела были катапультированы неведомой силой, преодолевая пространство между нами за долю секунды. Нечеловеческое движение, нарушающее все законы физики и биомеханики.

Я успел среагировать, вскинул руки вперед, и чёрные споры вырвались из пор на моей коже, образуя защитный барьер. Они впились в тела нападавших, как тысячи крошечных пиявок, прокусывая серую кожу и проникая внутрь. Я почувствовал поток энергии — но не привычный, живительный и тёплый, а холодный, вязкий, как смола, оставляющий привкус пепла на языке.

Диана и Нина замерли в воздухе, буквально в сантиметрах от моего лица. Их тела содрогались в конвульсиях, пока споры высасывали последние крохи энергии. Кожа начала сморщиваться, втягиваться внутрь, как будто какая-то невидимая сила иссушала их изнутри.

Глаза Дианы — те самые, что когда-то смотрели на меня с такой страстью — теперь были наполнены чем-то ужасающим. Не просто ненавистью или болью, а какой-то древней, первобытной яростью существа, понимающего, что его уничтожают. В последний момент сквозь этот ужас проступило что-то человеческое — неверие, обида и, что самое неприятное, безмерное разочарование.

— Ты становишься тем, кого поклялся уничтожить, — прошептала она прежде, чем её тело рассыпалось прямо в моих руках, превращаясь в серую пыль, которую тут же подхватил и унёс неизвестно откуда взявшийся ветер.

Нина держалась дольше. Её тело, уже почти разрушенное, всё ещё двигалось ко мне. Высушенные губы шевелились, пытаясь что-то произнести, но из глотки вырывался только сухой хрип. Наконец и она распалась на части, оставив после себя лишь горстку пепла у моих ног.

Я стоял, оцепенев, глядя на свои руки, покрытые чёрной маслянистой субстанцией. Споры впитали что-то из этих существ, и теперь я чувствовал это внутри себя — холодное, чужеродное, отравляющее. Грудь сдавило тисками вины и отвращения к самому себе.

В этот момент за спиной послышался лёгкий звук — тихий, почти неуловимый. Детский смех, хрустальный и чистый, настолько неуместный среди этих руин, что поначалу показался галлюцинацией. Я медленно обернулся, боясь того, что могу увидеть.

В центре выжженного двора стояла маленькая девочка в простом ситцевом платьице с цветочным узором. Настя. Её светлые волосы были собраны в два аккуратных хвостика, перевязанных красными лентами. Лицо — чистое, не тронутое ужасами этого места, словно сияло внутренним светом. Она весело махала мне рукой, как будто приглашая поиграть.

— Настя! — невольный возглас вырвался из пересохшего горла, и по телу разлилась волна облегчения, смывая часть ужаса. — Ты выжила!

Я бросился к ней, ноги сами несли меня вперёд, к этому островку невинности и надежды среди происходящего кошмара. Пепел взвивался вихрями под моими шагами. Расстояние между нами сокращалось, и я уже протянул руки, чтобы подхватить ребёнка, защитить, спасти хоть кого-то.

Но когда между нами осталось не больше метра, что-то изменилось. Её зрачки начали расширяться — не как у человека в темноте, а как расползающееся чернильное пятно. Они росли, затапливая радужку, затем белки, пока всё лицо не стало похожим на абсолютную пустоту.

Из этой пустоты медленно проступили другие глаза — три пары глаз, расположенные треугольником. Они светились холодным голубым светом, механическим, как у электронных устройств. Взгляд был бесстрастным, аналитическим, совершенно нечеловеческим.

— Субъект Макар Волков, — голос, исходивший из детского тела, больше не принадлежал Насте. Он был глубоким, резонирующим, словно исходил из какого-то огромного пространства за пределами этой реальности. В нём не было эмоций, только точная, выверенная артикуляция каждого слова. — Вы должны осознать последствия своих действий.

Девочка подняла руку, но движение было неестественно плавным, словно она двигалась в другом временном потоке. Её маленький пальчик указал за мою спину.

— Оглянитесь и узрите результат вашего выбора.

Я медленно повернулся, ощущая, как в груди разрастается ледяная тяжесть. Вид, открывшийся моему взору, заставил кровь застыть в жилах. Всё пространство Красного Села было заполнено телами. Не просто несколькими трупами — сотнями, тысячами тел, уложенными аккуратными рядами, как на массовом захоронении. Мужчины, женщины, дети — все жители поселения и, казалось, других близлежащих убежищ. Они лежали с открытыми глазами, уставившись в небо, но в их взглядах застыл не страх или боль, а какое-то странное смирение.

Я узнавал лица — вот Олег, начштаба, вот доктор Климов, вот соседи по блоку, вот парочка местных смельчаков, постоянно просящихся в рейды. Все, кого я знал, с кем жил бок о бок, кого оставил ради своей мести.

— Всё это результат вашего выбора, — продолжал голос за моей спиной, холодный, методичный. — Ваше стремление к мести активировало цепочку событий, приведших к тотальной аннигиляции данной популяции. Вы отказались следовать своему предназначению. Вы захотели быть тем, кем вам не суждено стать.

Я обернулся, сердце колотилось в груди, как загнанный зверь. Передо мной стояло уже не тело девочки. Фигура выросла, вытянулась, превратившись в высокий силуэт, закутанный в тёмные одежды. Лицо скрывалось в тени капюшона, но глаза