Сын Анубиса - Михаил Ежов

По его глазам я понял, что спорить бесполезно. Да и зачем? Очевидно, что мне нужно вписаться в местную элиту, а сделать это без подобного образования невозможно. Так что остаётся только покориться судьбе. Нет, не покориться! А предпринять на этом поприще всё возможное, чтобы провести два года с максимальной пользой.

— Благодарю, отец, — сказал я. — Это просто чудесно. И когда мне начать туда ходить?

Хоть бы не завтра!

— Нужно подать документы, получить одобрение… Думаю, дней через пять всё будет решено. А сейчас давай я покажу тебе наш сад и заодно расскажу о роде Кормонов. Думаю, тебе полезно узнать некоторые вещи.

Глава 40

Мы шли по дорожке, вымощенной белыми плитами известняка, стёршимися от времени, ветра и шагов множества поколений рода Кормон, гулявших здесь в течение столетий, а может, и того дольше. По обе стороны росли пальмы разных видов. К моему удивлению, память принца подкидывала мне названия каждого из них. Вот финиковая, а вот дум и аргун. Легкий ветерок чуть колыхал их величественные листья. Сколько же нужно воды и насколько сложны ирригационные системы в этом саду? Впрочем, местные жители достигли в этом вопросе истинного совершенства.

Когда мы свернули на аллею, обсаженную гранатами и оливками, Сирофан заговорил:

— Наверное, вас… прошу прощения… тебя удивляет, что род из Дома Ра находится в упадке. Большая часть семейств вроде нашего приближены к вашему и занимают важные стратегические места в правлении. Кормоны же не у дел. Мы просто живём в тени фараона, и о нас словно забыли. Наш род подобен каменному сфинксу на равнине Гизы, которого постепенно заносит песок. Ты даже не слышал о нас, как я понимаю. Меня это не особо удивляет. Однако были времена, когда род Кормонов был на слуху и на устах. Не так давно это было, если подумать. Каких-то восемьдесят лет назад мой дед ещё управлял сбором податей в западном округе. Но потом род Амин из Дома Фаюм предложил ему выгодную, как тогда казалось, сделку. Не знаю подробностей. Мне об этом рассказывал отец. По его словам, деда подставили, а государственная казна не досчиталась огромной суммы, которая должна была поступить в неё в качестве налога на зерно. Тень пала на наш род, и с тех пор Кормоны прозябают в безвестности. Моего деда не судили и никак не наказали, однако должности он лишился, а вместе с ней и доверия правящей династии. Мой отец не смог вернуть расположение фараона. Не удалось этого и мне. Я рассказываю тебе об этом, чтобы ты не подумал однажды, будто я согласился… сделать тебя своим сыном, чтобы потом когда-нибудь получить выгоду за это.

Ну, да, конечно! Так я и поверил! Ты уцепился за последний шанс, как утопающий — за соломинку. Это очевидно. Впрочем, правильно сделал. Что бы ни начудил твой дед, род Кормон расплачивался достаточно долго.

— Ничего такого мне и в голову не пришло бы, — ответил я. — Если однажды я займу трон, а я на это очень рассчитываю, ваше семейство вернёт свой статус. Даю слово.

— Благодарю, — поклонился Сирофан. — Не против покормить священных крокодилов? — он указал на чёрный каменный куб в центре металлического круга, к которому мы как раз подошли. — Раз уж мы здесь.

— Давай, — сказал я, не представляя, что он имеет в виду.

Однако разгадка тут же разрешилась. Сирофан подошёл к кубу и нажал на нём незаметную с первого взгляда кнопку. Тотчас половина металлического круга отъехала, скрывшись в земле и открыв тёмный колодец, из которого повеяло влажной прохладой.

— У нас осталось всего три крокодила, — сказал Сирофан, направляясь к белому ящику, стоявшему с краю от дорожки. Подняв крышку, он достал кусок мяса, и я понял, что это холодильник. — А когда-то здесь жило восемь священных рептилий, — он вернулся к отверстию в земле и бросил в него подношение. — Сейчас они приплывут, но мы их не увидим: внизу слишком темно. Так что нет смысла задерживаться, — с этими словами Сирофан нажал кнопку ещё раз, и люк закрылся. — Когда-то Дом Фаюм поклонялся Себеку, но затем переключился на культ Сета. Тем не менее, большинство знаменитых храмов бога Нила построено именно Фаюмами. Наш-то и прежде считался маленьким, а теперь хвастаться вообще нечем. Но мы стараемся сохранить, что возможно.

— А где храм? — спросил я, озираясь и не видя поблизости ничего, кроме кустов и деревьев.

— Под землёй, конечно, — ответил Сирофан. — Давай вернёмся во дворец. Думаю, пора познакомить тебя с госпожой Мефиер. Какими бы совершенными ни были твои техники, всегда есть, чему поучиться. И потом, будет странно, если мой сын станет пренебрегать занятиями магией, ведь, по логике, он должен многое наверстать.

— Не нужно лести. Разумеется, мои техники далеки от совершенства, и я с удовольствием буду заниматься. Но у меня вопрос. В академии я пополнял шехир с помощью охоты на Проклятья, а сейчас, видимо, эта практика будет мне недоступна? Или я чего-то не понял?

Мы развернулись и направились обратно к дому. Сирофан выбрал иной путь — наверное, чтобы я мог полюбоваться новыми видами парка. Теперь мы шли мимо тамарисков, винограда и акаций.

— Тебе больше не нужно рисковать жизнью, охотясь на Проклятья, — проговорил Сирофан. — У нас много рабов, и все они в твоём распоряжении.

— В каком смысле? — ляпнул я прежде, чем сообразил, что должен знать подобные вещи.

— Во всех, разумеется. Но если мы сейчас говорим о пополнении шехира, то надсмотрщики достаточно строги, чтобы вызывать в рабах ненависть. Примерно раз в месяц на наших шахтах и каменоломнях появляются Проклятые. Да и вообще, тёмная энергия буквально витает там в воздухе, — не без гордости сообщил Сирофан. — Конечно, её не так много, как в местах скопления рабов вашего отца, да примут боги Дуата его душу для вечной жизни, но вполне достаточно, чтобы вы ни в чём не нуждались.

Мы встретились взглядами. Так вот, как устроена жизнь в Луксоре. Не всё так гладко и сладко, как может показаться на первый взгляд. Во всяком случае, далеко не для всех. Людские страдания здесь используются для создания и накопления тёмной энергии, которую аристократы затем преобразуют в шехир.