Сердце Дракона. Часть III - Кирилл Сергеевич Клеванский

Не пройдет и десяти лет, Хаджар, как рухнет наш последний оплот, и мы превратимся в дикарей, а затем… конец един, генерал. И, да услышат меня праотцы, я не знаю, к добру или нет, что в бою с сыновьями Феденрира не встретил свой конец. Погибнув в бою, защищая родных, я хотя бы смог бы прийти к дому предков с гордо поднятой головой.

Хаджару не надо было думать искренен Бадур или нет — глаза северянина, полные тоски и чего-то граничащего с безысходностью, говорили за него.

— Но сейчас не об этом, — спохватился северянин.

Глава 1796

— В Твердыне следующие пять лет будущий воин изучает воинское искусств, — продолжил Бадур. — Его обучают старые воины, которые смогли обрасти сединой, что является лучшим доказательством их мастерства.

— Я думал, что у вас сейчас нет войн.

— Войн нет, — кивнул Бадур. — но с каждым новым сезоном все меньше дичи, не говоря уже о том, что деревни, которые смогли сохранить земли пригодные для возделывания — их единицы. И несмотря на то, что они крупнейшие и богатейшие, им приходится содержать довольно весомое количество стражи, потому как с приходом зимы на них набрасываются орды голодных и умирающих.

— С приходом зимы? — переспросил Хаджар и оглянулся, осматривая снежные просторы. — А сейчас…

— Сейчас начало осени, — немного снисходительно улыбнулся Бадур, а после того, как Хаджар закашлялся от удивления, и вовсе рассмеялся, когда же успокоился и утер выступившие слезы, то произнес добродушно. — Южане…

Хаджар только покачал головой. Если так в здешних местах выглядела осень, то он десять раз подумал перед тем, как оказаться здесь в разгар зимнего сезона.

— Вместе с воинами, — голос северянина чуть притих. — воина обучают старшие ведуны. Они учат как найти в себе свет терны, а затем слить с ним себя. Не все справляются и с этим. К примеру я чувствую, генерал, что ты еще не полностью слился со светом терны.

Хаджар этому даже не удивился.

— Сколько из пяти лучей ты смог объединить? — спросил Бадур.

— Три, — ответил Хаджар.

— И какие?

Генерал пожал плечами. Он понятия не имел, как их называли местные. Потому что не знал, есть ли название в принципе. То, что он сам именовал их Сердце, Волей, Душой, Разумом и Силой еще ни о чем не говорило.

— Что же, если у нас будет время, я могу рассказать тебе о лучах света терны, но это сложный и длинный разговор — на него сейчас времени нет.

Хаджар снова просто кивнул.

— Так вот, — продолжил Бадур, продолжая подпирать могучим плечом шаткий деревянный навес колодца. — После того, как воин обретет свет терны, воины обучают его силе души. И это последний этап, перед тем как в наших краях можно именовать себя воином. И обычно из сотни тех, кто приходит в Твердыню, из неё воинами выходят не больше пяти, в лучшие годы — семи человек.

Хаджар теперь лучше понимал, о чем говорила Дубрава. Чтобы стать воином во внешнем мире тоже требовался талант, но имелись и обходные пути в виде большого количества ресурсов или удачи. Например встретить какой-нибудь артефакт или особую технику медитации, но или попросту родиться в богатом роду, где тебя будут выращивать подобно цветку в саду.

Здесь же, в Северных Землях, все зависело от сразу множества факторов, причем самый важный из них зависел совсем не от человека, а от его предков.

— А если в роду не было воинов, а ребенок крепкий и стойкий? — решил поинтересоваться Хаджар.

— Такое бывает, — подтвердил Бадур. — пусть и редко. Таких тоже обучают.

— А ведуны…

— Я про них мало знаю, — перебил северянин. — они тоже обучаются в Твердыне, но их пути — не мои пути. Мне, во время учебы, было достаточно собственных проблем, чтобы тратить время на пустое любопытство.

Во внешнем мире сказали бы, что это глупо и недальновидно, но в этом краю… без подобной прагматичности сильно долго не проживешь.

— Теперь я могу ответить на твой вопрос про скверну, генерал, — сказал Бадур, напоминая с чего вообще начался их разговор. — В самом конце, перед тем как открыть ученику последние тайны силы души, его проверяют на те качества, что невозможно понять даже самому искреннему и честному человеку. Потому что никто из нас не знает, как он поведет себя в момент искушения, пока его не начнут искушать.

Хаджар мог с этим согласиться. За свою жизнь он видел достаточно достойных людей, свернувших с верного пути, соблазнившись легкой тропой. И наоборот — он встречал невероятно стойких личностей, которые поражали своими бесчинствами, но при этом не сворачивали в сторону от своих целей.

— В день испытания, ведуны опаивают учеников специальным отваром, лишающим всех чувств и отводят их в тайный грот. Никто не знает, где именно тот находится — но точно, что не дальше полудня пути от Твердыни. Ну или — под Твердыню. И там, — Бадур вздохнул, прикрыл глаза и сжал кулаки, видимо даже воспоминания об этом ему давались не просто. — Там ты постепенно приходишь в себя. Один, посреди цветущего сада. И в этом саду, Хаджар, есть пруд. Только он не просто пруд. А словно зеркало. И в его отражении ты видишь то место, куда больше всего хочешь отправиться. И в этот момент пруд становится размером с бесконечное море… размером с океан.

На этих словах Хаджар на какое-то время забыл, как дышать. Он уже слышал об этом пруде, но и предположить не мог, что тот находиться именно здесь — в Северынх Землях.

Постойте…

Пепел, правитель Бессмертных и величайший из волшебников Безымянного Мира искал в этом краю способ попасть на Седьмое Небо, но так и не справился. И легенды рассказывали что-то об Океане. Но что если речь шла не буквально — об океане, а о метафоре.

О пруде, через который можно пересекать незримые границы миров смертных, бессмертных, богов и духов.

— И в этом пруде, — продолжал Бадур. — таится скверна. Бесконечное её количество. Её так много и она обещает такую мощь, Хаджар, что… ни прежде, ни после, я не сталкивался со столь сильным искушением. Я отчетливо понимал, знал как нельзя лучше, что если поддамся, если впущу её, то стану столь же могущественен