Последний протокол - Ник Тарасов

мощностью нашего передатчика, но если мы вынесем его на поверхность и поднимем на максимальную высоту… Теоретически, мы сможем достать до Бункера-16».

Я поднял глаза на Рэйв.

— Я пойду. Но сначала мы проведем разведку. У меня есть идея.

* * *

Громов смотрел на меня как на сумасшедшего. Мы стояли посреди его мастерской, и я только что изложил ему план по модификации старого дрона.

— Макс, ты понимаешь, что говоришь? — он почесал в затылке. — Подключить изотопный генератор к плате семидесятилетней давности? Это как приделать к телеге реактивный двигатель! Оно все сгорит к чертям! А нейроинтерфейсный трансивер… я даже не знаю, что это такое!

— Я знаю, — твердо сказал я. — И я знаю, как это сделать. Мне нужна твоя помощь. Твои руки. Твои инструменты. И твой склад.

Он смотрел на меня несколько секунд, потом махнул рукой.

— А, черт с тобой! После того, как ты в одиночку отразил кибератаку на весь Бункер, я готов поверить, что ты и кофеварку можешь научить летать. Показывай, что делать.

Следующие сутки превратились в марафон инженерного безумия. Зета проецировала схемы прямо мне в сознание, а я транслировал их Громову, рисуя на планшете или объясняя на пальцах. Мы работали как единый механизм. Я был мозгом, Громов — руками. Он паял микросхемы с точностью ювелира, вытачивал переходники, ворча и матерясь, но выполняя все мои, казалось бы, безумные инструкции.

Мы выпотрошили старый разведывательный дрон, похожий на небольшую плоскокрылую птицу из серого композита. Выбросили старый двигатель внутреннего сгорания и топливный бак. На их место Громов, чертыхаясь, втиснул изотопный генератор размером с кулак, который мы вытащили из древнего метеозонда. Затем мы собрали передатчик. Я принес из медотсека Киры списанный блок нейростимулятора, и мы, под руководством Зеты, превратили его в монстра, способного передавать и принимать мысленные команды на огромные расстояния.

В процессе работы, когда мы сделали небольшой перерыв, Громов, отхлебывая из кружки синтетический кофе, вдруг спросил:

— Слушай, Макс, я все хотел спросить. Ты тогда у меня со склада забрал какие-то хреновины, «ПП-7». Что ты с ними сделал-то?

Я усмехнулся, отставляя свою кружку.

— Громов, ты совсем одичал в своей мастерской. Питаешься чем попало. Сходил бы в столовую, посмотрел, что там в меню появилось.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

— В столовую? Да что я там не видел? Ту же серую кашу, что и вчера.

— А ты сходи, — подмигнул я. — Потом расскажешь.

Он пожал плечами, но любопытство, видимо, взяло верх. Громов поднялся и, вытирая руки о вечно грязный комбинезон, побрел в сторону столовой.

Глава 19

Я смотрел, как Громов, вытирая руки о вечно грязный комбинезон, побрел в сторону столовой, и легкая усмешка тронула мои губы. В этом сером, умирающем мире, где каждый день был борьбой за выживание, возможность подарить человеку простую радость — вкус забытой еды — ощущалась как маленькая, но важная победа.

Вернувшись к верстаку, я снова погрузился в работу. Зета транслировала в мое сознание сложнейшие трехмерные схемы, и я, как суфлер, воспроизводил их в реальности. Мы были странным, но невероятно эффективным дуэтом. Наш «Орлан-3М» превращался в настоящего Франкенштейна от мира дронов: серое композитное тело, выпотрошенное и заново набитое несовместимыми, но гениально соединенными органами.

Примерно через час Громов вернулся. Он не шел, он плыл. На его лице, обычно хмуром и сосредоточенном, играла блаженная, почти идиотская улыбка.

— Макс… — он подошел к верстаку и с благоговением посмотрел на меня, словно я был не утилизатором, а пророком, сошедшим с небес. — Я… я последний раз так вкусно ел еще до Коллапса. Еще пацаном. Бабушка моя так готовила… Откуда? Как?

— Секрет фирмы, — я усмехнулся, протягивая ему следующую деталь. — Считай это бонусом за сверхурочную работу. А теперь давай, у нас еще передатчик не откалиброван.

Он кивнул, его глаза горели новым энтузиазмом. Теперь он работал не просто из уважения или интереса. Он работал за мечту. За мечту о мире, где картофельное пюре и сочная котлета — не чудо, а обыденность.

К ночи мы закончили. Наш дрон, которому мы дали негласное имя «Призрак», стоял на верстаке, готовый к полету. Он был уродлив и прекрасен одновременно. Из его корпуса торчали самодельные радиаторы охлаждения изотопного генератора, а на месте стандартной оптики красовался мутный, многолинзовый глаз нашего нейроинтерфейсного трансивера.

— Ну, — Громов смахнул пот со лба, — если эта хреновина взлетит, я поверю во что угодно.

— Она взлетит, — уверенно сказал я. — Завтра на рассвете.

* * *

Весь следующий день я провел в горизонтальном положении. Только Кира, которая периодически забегала ко мне со смены, знала правду. Она садилась на край кровати, клала свою прохладную ладонь мне на лоб, или ложилась рядом, обнимая и мы молчали, общаясь на уровне мыслей, пока мое сознание было за сотни километров отсюда.

На самом деле я летел.

Зета развернула в моем интерфейсе полномасштабную панораму. Я был дроном. Я был «Призраком». Я видел мир с высоты птичьего полета, чувствовал порывы ветра, омывающие композитные крылья, слышал тихое, почти беззвучное гудение изотопного генератора.

Мы поднялись с крыши Бункера, используя для маскировки развалины старой вентиляционной шахты, и взяли курс на север. Сначала я с жадностью разглядывал пейзаж. Пустоши, которые я исходил ногами вдоль и поперек, с высоты выглядели иначе. Как шрамы на теле мертвой планеты. Морщины разрушенных городов, язвы кислотных озер, струпья радиационных зон.

Но очень скоро новизна ощущений притупилась. Разруха, даже с высоты, оставалась разрухой. Пейзаж слился в однообразную серо-коричневую массу, и я переключился в режим разведчика.

— Зета, фиксируй все. Каждую аномалию, каждое скопление мутантов. Создавай подробную карту.

«Уже делаю, Макс. Карта обновляется в реальном времени.»

Я вел дрон, следуя изгибам рельефа, стараясь держаться как можно ниже, чтобы не привлекать внимания. Я видел стаи мутировавших собак, размером с теленка, которые гнали по высохшему руслу реки какое-то жалкое, паникующее существо. Я пролетал над целыми полями гравитационных аномалий, где обломки скал и искореженной техники висели в воздухе, словно застывшие во времени капли дождя. Я дал Зете команду тщательно зафиксировать эти зоны. Такие естественные ловушки могли стать серьезной проблемой для любого наземного отряда.

Через три часа полета я заметил их. Впереди, в котловане разрушенного завода, я зафиксировал движение. Я снизился, используя оптический зум. Кибермутанты. Целый отряд, штук пятнадцать. Они не просто бродили. Они что-то делали. Тащили какие-то ящики, монтировали оборудование. В центре их лагеря стояла большая антенна, очень похожая на ту, что я видел в Мертвом