Кобун - Олег Николаевич Борисов

Да что же это такое и как с этим жить? Опять какой-нибудь дурацкий выверт одаренности? Если да — то какой? И смогу ли я снова увидеть всю эту виртуальную хрень?

Закрываю глаза, настраиваюсь на спокойное лицезрение непонятно чего. Приоткрываю правый глаз — нет, пусто. Никаких визуальных эффектов. Так, а что я делал, чтобы запустить представление? Вроде как «энергия течет, течет»… Точно, тепло вызывал. Примерно так же, как для создания огненного шарика. Только не конкретно над ладонью, а просто «мои веки тяжелеют»…

Хлоп — поймал нужный настрой. Совсем не сложно. И сразу ощутил, как сквозь кожу будто проступила тонкая сетка. Кстати, я теперь ее могу представить даже с закрытыми глазами. Еще лучше… Значит, я медитирую. А если я медитирую — то занят очень важным для японца делом. Главное, не пугать окружающих видом горящего тела…

Через час бросаю дурацкое занятие и ползу в душ. Вымотался — просто жуть. И жрать хочется. Не завтракать, как положено добропорядочному молодому человеку, а именно жрать — набивать рот, глотать не жуя и тянуть руки к следующему блюду.

Зато я сумел понять несколько вещей сразу.

Самое главное — если очень-очень аккуратно, то эти самые каналы могу расширять. Они растягиваются, затем принимают первоначальное состояние. Но вот если чуть-чуть, если очень хочется — то укрупняются. Буквально на доли миллиметра. Но я это чувствую.

Еще вроде как пришло осознание, что это в самом деле какая-то внутренняя магическая энергия. Не знаю, надо будет в госпитале у профессора потом уточнить между делом. От него вчера вечером, кстати, сообщение пришло. Теперь у меня занятия по обретенному дару каждую пятницу с четырех до шести вечера. Лекции, постижение сути бытия и прочие хитрые заморочки.

Ладно, с учебой и препарированием лягушек позже. Главное — я эти каналы могу потихоньку увеличивать. И красноватые оттенки после перенапряжения убирать. Проглаживать, что ли? В общем — где-то было не совсем комфортно, там старательно попытался подлечить, изменить ощущение поломки на более привычное «у Фомы не болит» — и полегчало.

Выходит, я теперь самопальный целитель-самоучка для себя, любимого. И это значит что? Это значит, что развивать первоначальный дар могу форсированно. Не совсем, чтобы с шашкой на танк кидаться, но и без этих ваших «шаг вправо — шаг влево и выгорел». Фиг вам. Конечно, мне эта дурнина с огненными фокусами пока больше проблем создает. Но — уже мое. И я это просто так не отдам. Хочу. С детства мечтал в цирке клоуном выступать.

Доев половину запасов, задумчиво разглядываю парящий над ладонью шарик. Привычный уже. И когда надоест играться, я его обратно в себя «втяну», энергия зря не пропадет.

Проблем три.

Первая — он размерами с грецкий орех. А я раньше такие выдавал один единственный раз. Обычно у меня получались горошинки.

Вторая — я его напитал энергией под завязку. Боюсь, если сейчас им запулить в стенку, то дыра будет больше футбольного мяча. Конечно, полетит недалеко и бумкнет не как артиллерийский снаряд, но все равно — внушает. А еще породил я его за пару секунд. И ладонь даже не жжет, как раньше. Похоже — сейчас это мой оптимум для прокачанных на медитации «каналов силы». Интересно, что я смогу отчебучить через месяц-другой регулярных тренировок?

И третья, самая неприятная. Я понял, откуда у меня появился новый бонус. Я даже то самое ощущение смог воспроизвести, покадрово разбирая прошедшие дни. Проклятый китаец… Он тоже был абэноши. Может, не прямой специалист в той или иной стихии, но даром владел. И когда я свернул ему шею, часть его таланта перешла ко мне. Точно так же, как и после смерти Юми Хаяси. Жирдяй огнем перед школой баловался, китаец дрянь бодяжил. А я теперь колдун ранга один-минус.

Что же, Тэкеши. Ты влип. Причем крупно так. Почему? Потому что если про твой талант потрошителя кто-то в самом деле пронюхает, то на тебя откроют охоту на уничтожение. Ни один абэноши не захочет, чтобы рядом существовал подобный монстр. Ведь я могу посягнуть на самое ценное — на их дар.

Мда… Пью чай и бездумно смотрю в окно. И за что мне это все? Видимо, слишком много грешил в прошлой жизни. Слишком…

* * *

«Урал» аккуратно припарковался рядом с автобусной остановкой. Заглушив двигатель, Макото Огава выбрался из-за руля, обошел коляску и покачал головой:

— Ты бы хоть предупредил, что у тебя какая-то очень важная встреча. Вырядился, будто на прием к императору. Я бы машину взял, у меня права есть.

— Как дам больно! Меня уже с утра кто только не шпынял внешним видом, — ворчу в ответ. — Давай лучше грузиться.

— Я серьезно, Тэкеши-сан.

— Я тоже. На мятой «тойоте» приехать в гости — это попса. А на «Урале» эксклюзивном, которого в Токио по пальцам одной руки пересчитать — это прикольно. Это — стиль!

Макото хмыкает и помогает уложить два тяжелых баула в коляску. Сверху аккуратно укладываем большую коробку из-под торта и все накрываем чехлом. Устраиваюсь позади водителя на пассажирском сиденье, затягиваю ремешок шлема. Я — очень законопослушный гражданин. Нечего на меня пялиться.

Поехали…

У входа в небоскреб нас встречает пара мрачных ребятишек. Похоже, Кэйташи вставил подчиненным пистон за все хорошее, вот и хмурятся.

— Здесь парковка запрещена! — бурчит левый.

Улыбаюсь, снимаю шлем.

— Парень, плохо слышишь? — вторит ему правый.

— У меня встреча с господином Гото. Меня должны ждать.

В глазах мрачных пупсов мелькает понимание. Сгибаются в глубоком поклоне, чуть не втыкаясь патлатыми головами в коляску. Макото вылезает, убирает чехол и передает баулы охранникам, коробку я забираю сам. Когда уже собираюсь зайти внутрь, байкер тоже сгибается в прощальном приветствии. Да они что, издеваются все? Ну, надел я свой самый модный костюм, так это не делает меня боссом борекудан! Блин, как же все запущено…

В лифте меня сопровождают четверо. Двое с улицы с каменными мордами волокут баулы, еще пара вежливо смотрит куда-то мимо. Когда выходим в коридор, спрашиваю, обращаясь ко всем и никому конкретно:

— Как там здоровье у Хасэгава-сан? Все хорошо?

Сглупил. Теперь все четверо опять буквой «зю», вызвав оторопь у рассыпанных по коридору телохранителей оябуна. Ладно, что поделаешь. Лучше молчать, за умного сойду.

Наконец передо мной распахивают двери и я оказываюсь в знакомой комнате. Тот же столик, на котором уже стоят два чайных набора. Та же миловидная женщина в кимоно. И