Сергей Лукьяненко - Реверс

Ознакомительный фрагмент

— Еще как записывали, — сказал он. — В библиотеке, в спецфонде немало таких записей. Там и книги странные есть, только ничего не понять — не наши буквы. Но картинки бывают интересные. Подашь прошение о допуске, дождешься рассмотрения, получишь и копайся в спецфонде сколько хочешь.

— А ты копался?

— Конечно. Потом у меня допуск кончился…

— Надо возобновить, — убежденно сказал Матвей. — А еще надо самим искать новоприбывших и беседовать с ними. Знаешь, приватно так, без лишних ушей. Выпивку им поставить, а главное, не показывать неверия. Что прежде всего нужно человеку после еды, питья и ночлега, а?

— Истина, — твердо сказал Макс и, вспомнив Марту, усомнился в сказанном.

— Ну да, да, истина. — Матвей насмешливо фыркнул. — А еще крылья, чтобы летать, и волшебная палочка. Не обобщай. Это нам с тобой нужна истина, а всякому нормальному человеку, даже вновь прибывшему, нужен благодарный слушатель. Подчас он даже сильнее нужен, чем еда, питье и ночлег. Выговорился — и полегчало. Вот мы с тобой и станем такими слушателями. Хочешь?

— Не знаю…

— А что ты вообще знаешь? — рассердился Матвей. — Хотя да… Сегодня же среда, ты сегодня умер… Как прошло?

— Как обычно.

— Прости, я не учел, что ты сегодня немного заторможенный. А ты напрягись, подумай. Новоприбывшие таращат глаза и несут чушь, все они подвинутые умом. Поначалу вообще лопочут что-то несусветное, тарабарщину какую-то, вроде даже на язык похоже, только никакой это не язык, потому что язык у нас один и других не требуется… С одной стороны, почему бы человеку и не свихнуться, кто ему помешает? В законах об этом ничего не сказано, так что любой человек имеет полное право на любую манию, кроме уголовно наказуемых. Но! Все они, как говорить научатся, несут одну и ту же чушь: дескать, мир круглый, то есть шарообразный, а отнюдь не плоский. И все до одного впадают в ступор, когда до них доходит, что мы живем на бесконечной плоскости. Тогда некоторые начинают кричать, что тут-де у нас Чистилище, что тоже глупо… Ты следишь за мыслью?

— Слежу.

— Значит, пойдем далее. Все новоприбывшие дивятся тому, что солнце прыгает по небу, а на ночь гаснет. Они почему-то думают, что солнце должно двигаться по плавной дуге, а на ночь закатываться за горизонт, то есть за воображаемую линию, какая бывает всегда, если мир — предположим! — действительно шарообразен. Они дивятся «окнам» и часто боятся их. И наконец, что самое смешное, они никак не возьмут в толк, что не существует ни рождения, ни окончательной смерти, а есть только недельный цикл обновления. Все до одного спрашивают: откуда же тогда в мире берутся новые люди? Отвечаешь им: «Да оттуда же и берутся, откуда вы взялись», — а они только глазами лупают…

— Это я знаю, — пробурчал Макс. — Это я помню. Не настолько уж я заторможенный. Кстати, меня тоже интересует, откуда берутся люди.

— Ты молчи, ты слушай… О чем я? Да! Есть просто психи с разными заскоками, а есть новоприбывшие, у которых один и тот же заскок. Заметь, у всех без исключения. И каждый из них тоскует, места себе не находит, рвется куда-то… С чего бы? Ну, конечно, поживет такой у нас недели три-четыре, поймет, что такое нормальная жизнь, и уже не болтает лишнего, а через полгода и вовсе человек как человек. И тут возникает вопрос: можем ли мы считать их обыкновенными психами?

— Обыкновенными — нет, психами — да, — сказал, пожав плечами, Макс. — Зачем таких изолировать? Они не опасны. Пройдет время — сами придут в норму, причем в нормальном обществе, а не за железной решеткой. Да и мало их…

— Вот-вот-вот-вот-вот!.. — затараторил Матвей. — Их мало. Опасности они не представляют, иногда даже забавны. А не кажется ли тебе… — тут он оглянулся и понизил голос до шепота, — что их бред имеет под собой какую-то почву? Нет-нет, ты не так понял… Чего кривишься? Я-то еще не сошел с ума и к сектантам не примкнул. Никаких шарообразных миров, конечно, не существует. Но я вот о чем подумал: наш еженедельный цикл смерти-возрождения — единственный ли? Каждый из нас чуть-чуть меняется с каждым циклом, это все знают. И ты меняешься, и я. Что-то теряем, что-то приобретаем. Но вот представь себе, что один раз, скажем, в сто лет…

— Почему в сто? — перебил Макс.

— Нет, ты все-таки заторможенный… Я просто так сказал. Не нравится сто — пусть будет двести лет. Или пятьсот. Назовем этот срок суперциклом. И вот раз в пятьсот лет каждый из нас умирает не как обычно, а… более основательно, что ли. А потом возрождается с полной потерей истинной памяти и заменой ее памятью ложной, наведенной кем-то…

— Кем?

Матвей фыркнул, как фыркает лошадь, когда ей в ноздрю лезет муха.

— Почему солнце светит? Почему мир плоский? Кто создал Стеклянную площадь? Не приставай. Таково фундаментальное свойство мира, понял? Отсюда и схожесть бреда новоприбывших. Это тоже фундаментальное свойство. Нет, я пока не утверждаю, что так оно и есть, но в качестве рабочей гипотезы, по-моему, годится. И лично мне кажется, что это продуктивная гипотеза. Есть возражения?

— Чем же она продуктивная? — кисло поинтересовался Макс.

Матвей даже руками всплеснул.

— Что, не понимаешь? Само собой, вопросы типа «что было до начала времен», «в чем смысл жизни» и «где кончается мир, если он бесконечен» так и останутся вопросами, и ничего тут не поделаешь. Но гляди! Естественно, субъект, испытавший радикальное перерождение, ничего из своей прошлой жизни не помнит. Где его дом — не ведает, близких не узнает, может и в другой город уехать и уже там будет нести свой бред… Пройдет время — и образумится, начнет новую жизнь. Вот, скажем, ты — сколько времени себя помнишь?

— М-м… года три примерно. А кто себя помнит дольше?

— А твои записи?

— Были. Марта нашла и сожгла, я же тебе говорил…

— Ладно, допустим, три года. У меня примерно столько же. И вот я тебя спрашиваю: не был ли ты три года назад новоприбывшим? Или я? Э, ты успокойся, я же чисто гипотетически говорю…

Макс усовестился и отступил на шаг.

— Знаешь, за некоторые гипотезы…

— Ладно, не будем о себе. Но другие? Ты гляди. Если мы начнем изучать новоприбывших и применим статические методы… Что? Ну я же и говорю: статистические. Подумаешь, оговорился! Короче, статистические методы могут нам дать хотя бы продолжительность суперцикла. И даже сам факт его открытия будет иметь мировое значение!

Макс почесал в голове, похмыкал. Матвей давно мечтал докопаться до чего-то имеющего мировое значение и даже не очень скрывал это. Запросы самого Макса были скромнее: хотя бы иногда нагружать мозги работой, выходящей за рамки служебных обязанностей и быта. Пусть не каждый день, но уж раза два в неделю — обязательно. Иначе не вынести такого бытия. Хотя если расстаться с Мартой, то, наверное, можно будет обойтись и без завиральных теорий Матвея… но что тогда останется в жизни?