Нейронафт - Ринат Равильевич Таштабанов

Ничего себе прогулялся!

Странно, но страха нет. Будто я наблюдаю за собой со стороны и я — это не я, а кто-то другой, только похожий на меня.

Расходник, как сказал голос. Ещё бы знать, что это означает.

В этот момент, молот зависает над моей головой, а дальше… Резко опускается вниз.

Бух!

Удар!

Мой череп разлетается на куски, мозги и ошмётки плоти разбрасывает во все стороны (странно, как я могу это видеть?). Затем на меня обрушивается темнота и я отключаюсь с одной лишь мыслью.

«Черт возьми! Какая же это была глупая смерть!»

Эпизод 2. Перемотка

Москва. Вечер. Спортбар. За сутки до Первого Погружения.

— Хочешь поднять бабла?

Я отрываюсь от экрана монитора, на котором транслируется футбольный матч и перевожу взгляд на человека, обронившего эту фразу.

Быстро откидываю его с ног до головы. В темноте помещения, с холодной неоновой подсветкой, да еще сидя за угловым столиком, сразу и не рассмотреть, кто передо мной стоит.

Но мои глаза сразу же цепляются за коренастую, короткостриженую и широкоплечую фигуру в дорогом сером костюме, с небрежно расстегнутой на две верхних пуговицы белой сорочкой.

Лица незнакомца толком не рассмотреть. Он, видимо специально, встал так, чтобы находиться в тени. Но его голос, почему-то, показался мне знакомым.

— Чего? — переспрашиваю я.

Признаюсь, вам честно, его вопрос застал меня врасплох, и я не знаю, как на него ответить.

Правда, бабло мне сейчас нужно позарез. Нужно срочно пополнить банк и попытаться отыграть просаженную накануне ставку. Будь она неладна, как и всё здесь вокруг!

— Бабло хочешь поднять? — снова спрашивает у меня незнакомец, и подходит поближе к моему столику.

— Ааа… Эээ… — мнусь я, лихорадочно пытаясь сообразить, что мне делать дальше.

В этот момент человек, чуть поворачивается, как бы невзначай, и свет от неоновых огней падает ему на лицо, а у меня в голове словно зажигается прожектор.

Бах!

Вспышка!

— Виктор? — неуверенно спрашиваю я, всё еще не веря, что тот рыжий толстяк, с которым мы вместе учились в девятом классе, и которого все звали не иначе, как Карлсон, смог так сильно измениться за эти годы.

Сколько лет там прошло? Пятнадцать? Чуть больше? Да, дофига! Словно это было в другой жизни.

— Олег! — рыжий делает еще два шага и протягивает мне руку.

Я встаю из-за столика и жму её в ответ, чувствуя, как мои пальцы точно попадают в тиски.

Но и я не лыком шит. Сжимаю ладонь Виктора так, чтобы он не зарывался, с силой, до хруста в костяшках.

Мы так и стоим, друг напротив друга. Такая, безмолвная схватка, кто-кого. Он с силой пытается опустить мою руку вниз, я же не даю ему это сделать, всё увеличивая и увеличивая нажим.

Я не остановлюсь, даже если мне придётся переломать ему кости.

В своё время, я, пару раз, разбивал ему нос до крови, просто так, забавы ради. Впрочем, как и много кто в школе. Так что, надо держать марку, пока он проверяет меня.

— А я тебя сразу узнал! — Виктор сдаётся первым, отпускает мою руку и садится за столик. — Вот, шел мимо, смотрю, ты это или не ты. Оказалось, ты. Сидишь, матч смотришь. Сто пудово ставку сделал. Вот я и решил тебя разыграть.

В его голосе чувствуются едва заметные нотки фальши, хотя, может быть, это мне просто показалось. Бывают же в жизни совпадения! Чем чёрт не шутит! Вот и пересеклись, спустя столько времени.

Я тоже сажусь за столик и замечаю, как Виктор пренебрежительно посмотрел на мою открытую бутылку тёмного пива, (настоящая дрянь, а не приличное пойло!) смятую упаковку сухариков, раскрошенные в тарелке чипсы, и открытый блокнот с перечеркнутыми карандашом столбцами битых ставок.

Мне, в последнее время, сильно не везет. Прям, какая-то чёрная полоса пошла. Точно меня сглазили.

А ещё, меня бесит Виктор, с его внезапным появлением и нарочитым панибратством. Даже высокомерием.

В школе мы не были даже приятелями. Скорее, наоборот. Его постоянно задирали. Обзывали Пузырем и, последнее, что я отлично запомнил, как я, на выпускном вечере, под громкий смех девчонок, с одного удара скопытил его с ног.

За что?

А теперь-то, фиг его знает!

Видимо, попался мне под горячую руку и хреново настроение. Я тогда много чудил. Вёл себя вызывающе. Хулиганил, в общем.

С тех пор, много воды утекло. Сейчас я стал намного спокойнее, а в моём активе — смерть родителей. Неудачный брак. Проблемный развод, с дележом и разделом всего и вся. Работа, которая не приносит нормальных денег, и которую ты люто ненавидишь, а ещё — полное отсутствие перспектив на будущее.

Это — как болото или зыбкие пески. Раз попав туда, выбраться уже невозможно, если только, кто-то не бросит тебе верёвку.

А вот от того Пузыря не осталось и следа. Упакован, как надо и, ишь, как раскачался! Пиджак едва ли не рвётся в плечах. Да и лицо у него стало совершенно другим, будто выбитое из камня.

Жесткое. Даже жестокое. А вот глаза остались прежними — бесцветные — рыбьи, но вот сам взгляд изменился. Так смотрят бойцовые псы, прежде чем вцепиться тебе в глотку.

— Ну, рассказывай, — начинает Виктор. — Как сам? Что, чего? Чем занимаешься?

— Да так, — неопределённо отвечаю я. — Дом — работа, работа — дом. Вот, сюда выбрался, чтобы развеяться. Отдохнуть от всего.

— Да и бабла поднять, не мешало бы, да? — Виктор мне хитро подмигивает.

— Совмещаю приятное с полезным, — снова уклончиво отвечаю я, понимая, что он меня уже просчитал на раз два и понял, что я на мели. — Сам то как, поживаешь?

— Ааа… — Виктор отмахивается, — туда-сюда, кручусь, дела разные проворачиваю. Суету навожу, в общем.

Я понимаю, что рыжий технично ушел от прямого ответа. Нужно держать с ним ухо востро! Пузырь стал акулой. Это видно по его глазам.

В это момент по полу раздаётся перестук каблучков.

Цок, цок, цок.

К нам подходит официантка — видная дивчина, лет двадцати-двадцати трёх. Ярко накрашенная рыжуха с длинными волосами, забранными на затылке в конский хвост. Её белая блузка едва ли не рвется на груди — тройка, не меньше, а короткая чёрная юбка эффектно подчёркивает длину её потрясающих ног.

Она игриво наклоняется над столиком. Меня обдаёт сладковатый аромат её духов, а пуговицы на её блузке расстёгнуты намного больше, чем обычно дозволяют правила подобных заведений.

Ныряю взглядом в притягивающий всё внимание вырез, и, сразу же