Инженерный Парадокс 8 - Олег Сапфир

понимал, что эта тряпка, а не тысячелетняя юбка защит будущее его рода.

Но жадность корпоратов была такой, что крокодилы плакали от зависти. И вскоре против них поднялся весь континент, когда пришлые стали строить свои города, убивать воинов, порабощать женщин…

Показывая свою глубокою порочность, извращённость и принадлежность к подземному миру: настоящие люди перебили бы бесполезных и опасных хитростью женщин, а мужчин оставили трудится и зачинать воинов для нового племени!

Но не это возмутило народы Африки, точнее, не только это. И континент поднялся, но первое время просто несли потери — корпораты имели не только безделушки, а их противное духам предков алхимическое колдовство несло гибель воинам.

И вот тогда древняя вера в духов предков показала свою истинность. До того редкие явления умерших изредка давали советы в жизни… А в основном — ругань. Мбонга сам общался с шаманом, одержимым духом деда, и точно понял — это старик. Так мерзко ругаться с первых секунд, и указать как прожить жизнь за считанные секунды — мог только старый хрыч… Почтенный дедушка, с не слишком весёлой ухмылкой поправил себя Мбонга.

И тогда духи предков всех племён выступили единым фронтом, первый и последний раз на памяти людей. Они не могли обрушить огненные небеса над вторженцами, не могли разверзнуть землю, забрав пришельцев к себе (и тут Мбонга предков понимал — корпораты и на земле были отвратны, а коротать с ними вечность в подземном мире — ужасало даже его).

Но духи предков обеспечили оперативную связь, вызывали сбои и помехи в нежной технике корпоратов. И их башни атаковали не одно племя, а десятки, бывшие там, где надо для атаки. Зная, что их дома за спиной в безопасности.

И очистка континента от пришельцев заняла не больше двух десятков лет, и им было запрещено появляться в Африке, как сказал совет племён…

Вот только было не совсем так. Городов и башен они больше не строили. Но отравили сердца воинов жадностью, кичливостью, завистью…

И их представители и торговцы оказывались в свите вождей, нашептывая ядовитые слова на уши.

Было ли так везде, либо Напула «повезло», оказавшейся окружённой подобными соседями — Мбонга точно не знал. Но война встретила его рождение, продолжалась его жизнь, и как бы ему ни хотелось обратного — продлится после его смерти.

А сам народ, Напула, после бомбардировок, нападений отвратительных тварей оказался на земле, которая не могла прокормить и десятую часть племени. И оказался прикован к заокеанских торговцам: единственное, что было хорошо — продавали товары не проклятые корпораты.

Хотя Мбонга чувствовал, что его решимость подтачивается: бороться можно долго, всю жизнь. Но бороться всю жизнь детей и внуков, не только своих, но и племени… Это его начинало пугать.

И появлялись мысли, что если бы… Но мысли эти были слабостью. Корпораты ВСЕГДА врали, всегда предавали.

Но продолжить свои размышления король Мбонга не смог: в его тронный зал вбежал его младший сын, а за ним — воевода королевства.

— Что? — собранно спросил король, понимая, что опять что-то стряслось.

— Абору, отец…

— Так. Твой брат должен вести караван из шахты…

— Да, отец!

— Жив?

— Да, вождь, — ответил воевода. — Но поганые наёмники окружили его и караван. Они держатся, но сколько это продлится — не знают даже духи предков.

— А сил у нас нет, — поднялся на ноги Мбонга. — Все на границах.

— Это так.

— Отец!!!

— Не кричи так, Зола, а то враги сразу тебя убьют, как бесполезную женщину, — усмехнулся король. — Поднимай грифонов и львов. Я сам поеду на помощь сыну, — обратился он к воеводе.

— Всех, вождь?

— Оставь три копья в городе, нехорошо оставлять его совсем без защиты.

Через четверть часа из Дома Вождя выехала колонна бронетехники. Мбонга возглавлял её — недаром он был «идущим впереди», так требовали традиции племени и его понимание Мира. Но вот своего сына, рвущегося в командирский бронетранспортёр, он в приказном порядке отправил в один из танков, несмотря на бурные возражения.

— Сам подумай своей головой — мы едем на помощь Абору. А ты просишься в машину со мной. И что останется от рода Омуто, если предки забудут присмотреть за нами сегодня?

— Так отец, не садись в головную машину!

— Нет сын. Требуя от воинов воевать, вождь должен быть в первых рядах.

— Это…

— Правильно, сын. Не задерживай нас, твой брат в опасности.

Зола убежал в танк, перестав возражать, а техника поехала по каменистой дороге, на обочине которой жухлая трава и редкие искривленные деревца напоминали о том, что стало с землёй Напула.

Так прошло десяток минут, но вдруг внутренности машины озарились красным светом, послышались взволнованные голоса… А Мбонга понял, что его жизнь закончена: на проекционном экране показался колёсный танк. В километре от них, из-за поворота дороги, но дуло его пушки, казалось, смотрело в лицо королю. Водитель задёргал бронетранспортёр, но узкая дорога не оставляла шансов.

— Сын, будь достоин, прощай… — только и успел сказать Мбонга, прежде чем жуткий удар выбросил его из кресла.

Потом ещё удар, ещё… а больше Мбонга ничего не чувствовал и не слышал.

Но открыв глаза, чувствуя боль в теле, он увидел перед собой не подземный Мир и ускоряющие глаза предков, а ту же внутренность танка. Мысль «Я жив? Как⁈» билась в голове, но тут глаза выхватили светящийся дисплей:

Целостность лобовой брони 38,3%

Структурная целостность 46,2%

Рекомендуется провести ремонтные работы! Машина не способна к ведению боевых действий!

Это…машина удержала попадания из пушки! Не одно, что считалось великой удачей — три! А может и больше, потеряно думал Мбонга. А они живы, краем сознания отметил он стон водителя, не в силах встать и ползя к терминалу.

Включил его, и сердце его наполнилось гордостью. Беспокойством, которое вскоре прошло, но и гордостью: сын поднял падающее копьё, и вёл воинов в бой. И его крик «Вперёд, за отца!», полный слёз, не порождал желания пошутить насчёт женщины. А, скорее, самому прослезиться…. Но нельзя: Мбонга — король, а не женщина или крокодил. Выходить в эфир вождь не стал — хотелось сообщить сыну, что он жив, но это могло бы помешать тому.

Так что фраза «Молодец, Зола!» прозвучала лишь тогда, когда последняя машина наёмников исчезла в огненном облаке разрыва.

— Отец?!! — прозвучал хоровой вопль —