Мономир - Edd Jee

Дыхание никак не получалось выровнять. А от периодического сверкания красных ламп начала болеть голова, особенно где-то за глазами. Застонав, Кирилл схватился за голову.

И тут, словно бы этого было мало, вновь заговорил этот чертов голос. Говорил он что-то другое, и опять на незнакомом языке, но Кириллу казалось, что он вот-вот поймет его. У него было такое чувство, что ему знакомы эти слова, просто он забыл, что они значат.

Этот металлический голос повторял одну и ту же довольно длинную фразу, затем короткую, из двух или трех слов, где повторялось только первое из них. И вновь длинную. А еще помимо голоса, чередуясь с ним, включился звуковой сигнал, и он отчего-то все ускорял темп. Или может это только казалось. Потом стало темнее. И холоднее.

Кирилл трижды осмотрел темное низкое помещение, прежде чем заметил, что в каждой из стен имеется дверь, ровно по центру. Два прохода пошире, в узких сторонах зала были закрыты стеклянными створками. Узкие проемы были темными, и не понятно издалека, были ли там двери. Уже трижды обернувшись вокруг своей оси, Кирилл направился к ближайшей двери. При его приближении стеклянные створки дернулись, намереваясь открыться, но не открывшись и на ладонь, замерли. Электронный голос где-то под потолком продолжал надрываться, наверняка оповещая о чем-то важном. Легкие с трудом разворачивались, и казалось, что воздух какой-то пустой, ноги налились свинцом, голова уже привычно шла кругом. Неподвижный пол, металлический, судя по звукам шагов, качался, как палуба корабля в шторм. Буквально наваливаясь на криокапсулы, и даже и не думая о том, чтобы попытаться рассмотреть, что там под стеклянными крышками, он шагал куда-то вперед, будто надеясь, что хоть там будет чем дышать.

Он уперся в створки руками и попытался раздвинуть их. Удалось с трудом, и едва ли еще на ладонь, но он сумел протиснуться туда, неосознанно отмечая то, что в реальности он сквозь такую щель не пробрался бы. Но эти мысли были далеко не на первом месте. И электронный голос, продолжающий повторять одну и ту же фразу тоже оставался где-то вне сознания.

Опять ряды криокапсул. Кажется, на некоторых из них светились индикаторы, а может это только мерещилось от кислородного голодания. Помещение было точно таким же, и в другом его конце имелась точно такая же дверь. За нею еще ряды криокапсул. И еще, и еще. И голос, повторяющий ту же самую фразу, был тем же самым, хотя говорил быстрее. И звуковой сигнал между оповещениями стал быстрее. Когда Кирилл остановился посреди очередного зала, окруженный самыми натуральными гробами, пусть и со стеклянными крышками, он уже не мог припомнить, сколько дверей миновал. Может быть он умер и это у него чистилище такое?

Тяжело переводя дыхание, пытаясь надышаться воздухом, в котором видимо совсем не осталось кислорода, Кирилл повернул на девяносто градусов и зашагал к узкому зияющему проходу в более длинной стене. Помещение там было совсем маленькое, и без единого чертового гроба. И это не могло не радовать, если бы только он мог радоваться. Там было темнее, но куда раньше этого он понял, что находится на лестничной клетке. И судя по тому, как она выглядит, или скорее ощущается, в полной-то темноте, это было не какое-нибудь здание, а металлический бункер подземный, или может быть какая-нибудь буровая платформа посреди океана.

Вверх или вниз? - звенело в голове.

Выход из любого здания всегда внизу - такова логика. И поэтому Кирилл шагнул к перилам, ограждающим провал вниз. Там должны быть ступени. Правильно, вот они.

Кирилл пошатываясь уцепился за перила и буквально повиснув на них, потянулся носком ноги к ступеньке. Нащупал, перенес на ту ногу весь вес. Подтянул другую ногу и встал на обе. Теперь надо отдышаться. А потом делать следующий шаг. Там, снаружи, можно будет отдышаться. Чертовы строители, или инженеры, или архитекторы, которые сделали здание, в котором нечем дышать. Еще шаг. Отдышаться. В суд подать на них, лишить лицензий, работы, может даже свободы.

Когда все затряслось и буквально из-под ног ушел пол, Кирилл не удержался и полетел кубарем вниз.

Когда он очнулся, то с трудом вспомнил, где находится и тогда на него накатила паника, ведь он все еще был в сверкающей красными огнями полутьме лестничной клетки, а где-то под потолком громыхал этот безучастных механический голос; ему все еще не хватало воздуха, а здание продолжало сотрясаться. Куда бежать? Вверх или вниз? Как бежать, если от кислородного голодания он едва соображает, а на ногах и вовсе не держится? Следом за паникой пришли безысходность и апатия. В который уже раз он отметил для себя мысль, что скорее бы уже все закончилось. Что там говорил этот чертов голос, когда был понятным? О том, что кто-то там нужен был для активации чего-то там? Оператор, или кто-то там еще вместо него. И кого-то вроде активировали. Так чего он тянет и не делает свою работу? Где этот самый оператор? Но ведь никого же нет, кроме него.

Некоторое время Кирилл сидел, оглушенный пониманием. Ведь если он и есть этот оператор, кри-чего-то там, который нужен для исправления работы, или чего-то там еще, то тогда ему ни на какое спасение рассчитывать не приходится. Остается только ждать, когда его здесь засыплет обломками, и гадать, задохнется ли он до этого, или нет.

Хотя стоп. Если он оператор, пусть и временный, или как там сказала эта железяка, значит он может исправить… или наладить… Ну почему же мысли-то в голове так путаются? Тогда ему надо искать место, откуда идет управление. А если ремонт нужен не там, так хотя бы оттуда можно будет сориентироваться. Так куда же идти? Вверх или вниз? Где может быть центр управления? В центре? И где это?

Кирилл не без усилий поднялся и огляделся. Пока падал, он скатился вниз на целый пролет. И там, еще ниже, будто бы и вовсе ничего не было.

Почти ползком он вернулся на этаж и сел в узком дверном проеме. Может быть нужно выше подняться, но нужно быть честным с собой, он попросту не сможет подняться даже еще на один лестничный пролет.

Еще несколько метров ползком и он оказался в зале с криокапсулами, с гробами. Ну почему же этот чертов голос не разбудил кого-нибудь другого? Пусть бы он ползал здесь, умирал за всех.

Вдруг осознав, что если в этих капсулах кто-то есть, то они сейчас тоже