Андрей Бондаренко - Суровая мужская проза

Ознакомительный фрагмент

– Совсем и нет. Гордость – это элементарное самоуважение. А гордыня, блин горелый…. Гордыня – страшная штука. Это очень сильное и дикое желание, чтобы все окружающие завидовали тебе. Твоему дому шикарному, твоей машине навороченной, часам с брильянтами, костюму дорогущему, прочим прибамбасам разным, включая жену-модель (девяносто-шестьдесят-девяносто, ясен пень), и кошку породистую. На какие только ухищрения и преступления современные людишки не идут, лишь бы соответствовать, лишь бы быть упакованным не хуже, а, желательно, лучше других…. Если на всё это внимательно и пристально посмотреть – одни лишь закоренелые грешники живут в этом вашем хвалёном «обществе потребления». А после этого все вокруг ещё и удивляются: почему это, мол, кризис демографический в большинстве стран Мира случился? Что тут странного, искренне не понимаю. Какие сейчас основные лозунги валятся на людей с телеэкранов? Перво-наперво: – «Бери, брат, от жизни всё!». Второе: «Бери от жизни – самое лучшее!» Третье: «Бери….». Понимаете, господа и дамы, логику порочную? Когда маленького ребёнка заводишь, то ему же отдавать надо: и любовь, и ласку, и Душу, и деньги, и время.… А потребители наши (то есть, пардон, ваши), они же только брать умеют, а отдавать – ни-ни, ни за какие коврижки подгоревшие. Так что, нынче Человечество все шансы к вымиранию имеет, потому как грешно очень в гордыне своей непомерной, либо – к той гордыне стремясь…. Значит, Пётр, хочешь книжку написать – про батяню своего героического и его друзей боевых?

– Очень хочу, – задумчиво хрустя малосольным огурцом, подтвердил Горюнов.

– Что тебя, юноша, конкретно интересует?

– Ливийские события.

– Хм. Губа – не дура…. А, Сом? Как считаешь?

– Надо рассказать, – благодушно передёрнул плечами Пашка. – Чай, не убудет. А верить – не верить, это уже молодому человеку решать. А также и будущим читателям его…

– Это точно, – жизнерадостно хохотнул Громов. – Пусть уже сами решают, как и что…. Значится так. Посидим ещё немного, выпьем по капельке, перекусим, а после этого займёмся делами текущими. Будем собирать «Антоновку», «Зимний ранет», позднюю черноплодную рябину, японскую айву и калину. Ну, а Аркадий в это время…

– Мяу! – услыхав своё имя, тут же откликнулся чуткий котёнок, сидевший на спинке старенького дивана и с любопытством поглядывавший в сторону дымчато-серого «дачного» кота.

– Молодец, приятель усатый. А ты – в это время – будешь старательно и активно охотиться за шустрыми синичками, овсянками и полевыми мышками. Естественно, под грамотным руководством мудрого и опытного Кукуся.… Потом, уже вечером, как и водится, возле камина посидим. Утром же отправимся за грибами. Говорят, слой подосиновиков пошёл. Да и солоновиков в этом году много…. То бишь, молодёжь, вы будете собирать (сегодня), и искать (завтра), а я буду рассказывать. Ну, и Сом дополнит, ежели что…. Договорились? Вот, и ладушки. Приступаю, благословясь. Готовьте, граждане и гражданки, уши. Буду излагать, что называется, суровую мужскую прозу…. Не надо, Сашутка, «делать» такие испуганные глаза. Не будет никаких боцманских матерных тирад. И крови будет сугубо в меру…. В чём же тогда заключается обещанная «суровость»? Только в нескольких трагичных эпизодах. По-настоящему – трагичных…

Глава вторая

Девять

Итак, их было девять. Сергей Подопригора (армейское прозвище – «Горняк»), и Фёдор Горюнов («Горыныч»), находились в капитанских званиях. А все остальные – Артём Белов («Тёмный»), Григорий Антонов («Антон»), Александр Романов («Роман»), Егор Леонов («Леон»), Алексей Никоненко («Никон»), Павел Сомов («Сом»), и Алексей Петров («Алекс»), – являлись старшими лейтенантами. Только начиная с этого знакового звания, офицерам российского ГРУ разрешалось отправляться в зарубежные командировки. Правило такое железобетонное. Мол, простым лейтенантам ещё рано, так как не доказали пока – на деле – свою моральную устойчивость и преданность идеалам заветным…

То, что эта командировка будет не из простых, стало ясно ещё в Москве, когда объявили предстоящий маршрут.

– Ничего себе – зигзаги навороченные, – задумчиво поморщился белобрысый Алекс. – Москва – Гавана – Каракас – Марсель – Алжир. Заранее следы заметаем? Ну-ну. Знать, хлебнём горюшка. Плавали – знаем…. А про цели и задачи нам так ничего и не разъяснили…. А?

– Разъяснят, – пообещал информированный Подопригора. – Руководство встретит в конечной точке и объявит. А пока, не теряя времени, облачаемся в неприметную полевую форму без погон и прочих знаков различия…

Только через неделю – после вылета из Москвы – они прибыли в Алжир, столицу одноимённого государства. Вернее, военно-транспортный французский самолёт приземлился на закрытом военном аэродроме, расположенном в пятидесяти пяти километрах от города, среди знойных и раскалённых песков.

– Подхватываем вещички и следуем к трапу, – скомандовал Горыныч, являвшийся старшим группы. – Спускаемся. Строимся.

– Зачем – строиться? – удивился Тёмный. – В том плане, что не перед кем. Ну, не наблюдается поблизости обещанного руководства.

– Отставить – разговорчики! Затем, что так полагается. Строимся, товарищи офицеры, по ранжиру.

– Построились…. Что дальше?

– Ничего. Стоим и терпеливо ждём…

Через пятнадцать минут надсадно загудел мощный автомобильный двигатель, и к самолёту подъехал пятнистый микроавтобус – старенький и обшарпанный.

– Почётная техника, спора нет, – негромко одобрил Сомов. – Боевая и заслуженная, сразу видно. Характерных отметин от пуль и осколков – завались…. И кто же у нас за рулём? Затемнённые стёкла мешают рассмотреть…. Ага, машина остановилась, приоткрылась водительская дверка, и на Свет Божий появился…. Блин горелый, это же Палыч, собственной персоной. Знать, влипли по-взрослому. То бишь, по полной и расширенной программе…

И остальные офицеры слегка заволновались, непроизвольно принимая положение «смирно».

«Палыч», он же генерал-лейтенант Виталий Павлович Громов, считался в российском ГРУ фигурой легендарной, знаменитой и особенной. В чём заключалась эта «особенность»? Говорят, что, мол, высокие деревья – горазды притягивать молнии. Вот, и с генерал-лейтенантом Громовым наблюдалась та же самая история. Стоило ему лично возглавить какую-либо значимую операцию, как оно всё и начиналось: отчаянные перестрелки, безудержные погони, запутанные ситуации и, конечно же, «жмурики». Но это лишь с одной стороны. А что, пардон, с другой? С другой – ордена, медальки, щедрые премиальные и внеочередные звёздочки на погонах. Мол, выбирай, боец. Хочешь спокойной и размеренной жизни, не обременённой излишним риском? Тогда, ёжики колючие, всегда обходи Громова стороной. Желаешь ускоренного карьерного роста, громкой славы и красивых «висюлек»? Мечтаешь попасть в очередную красивую легенду? Тогда, отринув сомнения, незамедлительно просись к Палычу, не пожалеешь. Армейская философия и диалектика голимая, короче говоря…. А ещё Громов славился своеобразным юмором. Насквозь армейским и кондовым, понятное дело. Чисто на любителя. И болтливым был – до полной и нескончаемой невозможности. Из нетленной серии: – «Если не загрызёт, то до смерти заговорит…».

– Равняйсь! Смирно! – отдал команду Горыныч. – Товарищ генерал-лейтенант….

– Отставить! Вольно! – вальяжно рыкнул Палыч. – Что ещё за «товарищ»? Да и со званиями надо срочно вносить коррективы…. Вот, к примеру, в какую форму я сейчас выряжен? А? Отвечай, Горюнов. Не жуй сопли зелёные и склизкие. А не то меня сейчас вырвет – прямо на твои сапоги начищенные.

– В насквозь незнакомую…, э-э-э…

– «Господин генерал», – любезно подсказал Громов. – А вы, следовательно, нынче являетесь просто – «господами офицерами». Без всяких там «старших лейтенантов» и «капитанов»…. Итак?

– В насквозь незнакомую, господин генерал.

– А поподробнее?

– Есть, поподробнее! – вновь непроизвольно вытянулся в струнку Горыныч. – В светло-светло-жёлтую, усеянную серыми и светло-бежевыми пятнами. А на правом рукаве френча размещены два чёрных шеврона, направленные «стрелками» вверх…

– Во, вверх! – назидательно продемонстрировал толстый указательный палец Палыч. – Потому как я – полноценный и заслуженный генерал. А чем занимаются на службе генералы? Правильно, разработкой высокой и непогрешимой стратегии. А также прочими заумными штуковинами, не подвластными простым смертным…. У вас же, господа офицеры, будет по одному шеврону. Причём, с остриём, направленным сугубо вниз. А почему? Да потому, что вы люди – насквозь приземлённые. Ползать вам по местным гадким пескам – не переползать. Черви вы, одним словом…. Гы-гы-гы! Отставить. Похохмили, и будет. Перехожу к делу…. Значится так. В двухстах пятидесяти километрах от данного аэродрома, на алжиро-ливийской границе, располагается полевой лагерь специального военизированного корпуса ООН, к которому мы с вами все и приписаны. Пока только на четыре месяца, а там видно будет. Я, кстати, являюсь заместителем командующего данным воинским подразделением. Так, вот, получилось. По согласованию вопроса на самом-самом высоком уровне. Выше которого, просто-напросто, не бывает. Кроме Господа Бога, конечно.… Попрошу заметить, что упомянутый воинский корпус, отнюдь, не миротворческий, а, наоборот, насквозь секретный и тайный. Как выяснилось, и такие бывают. Чего только не бывает – в этом непростом и изменчивом Мире. Большая политика, бойцы, дело тонкое. А местами и откровенно-грязное. Что на регионально-деревенском уровне, что в мировом масштабе. Так что, господа российские офицеры, необходимо проявлять максимум осторожности и дипломатичности.