Анатолий Минский - Шпага, честь и любовь

И сам кабинет, решительно во всём противоположный лаконичной северной аскезе, располагает к праздному, расслабленному образу жизни. Изобилие мягких диванчиков скорее подошло бы патрициям западного континента, именующим себя благородными мессирами, несмотря на полную неспособность к полёту, либо банкирам и торговцам низкого происхождения.

У Иазона шесть шевронов на зелёном рукаве мундира, высокий класс лётно-боевого мастерства. Любопытно даже, когда он подтвердил его в последний раз. Сам мундир, видимо, соответствует принятому в легионе образцу. Но его отделка начисто лишена сурового военного духа: сверкают пуговицы со вставками из изумрудов, тонкая золотая нить вьётся по обшлагам и манжетам, талию удерживает от расползания золочёный плетёный пояс. Всё это дополнено десятками признаков, что форма даже не шилась, а строилась, причём — очень индивидуально, а её обладатель чрезвычайно ценит мирские блага.

Пузан энергично выкатился из-за стола и приблизился вплотную к Алексу, всматриваясь испытующе.

— Хорош? Мой друг Ториус утверждает именно это. Чересчур крупный для долгого полёта? — главный легионер примерился к Алексу, глядя снизу вверх. — Проверим, проверим… Он прекрасно разбирается в людях, мой гвардейский коллега. Но всем свойственно ошибаться, заблуждаться и разочаровываться. Говорите, лучший в провинции? Ну, провинция, это… не серьёзно, скажем так.

— Готов доказать хоть сейчас его правоту, синьор.

Алекс даже вытянулся от усердия.

— Мальчишка! Как есть — мальчишка… После дневного-то перелёта? Сам, сам такой был, годков двадцать пять тому назад. Пытался добиться, стремился… Н-да…

— У вас весьма почётная должность, высокородный элит-офицер, — осторожно заметил новобранец.

— Ха! — Иазон презрительно махнул полной ручкой. — Мальчик мой, не обижайтесь, но только на взгляд выходца из глубинки моё положение и должность достойны зависти. Столичный легион — просто внутренняя стража Леонидии. Охрана, патрули, полицейский сыск… И то — на удалении от дворца. Ближе к императорскому телу правят бал гвардейцы.

И зачем я здесь, спросил про себя Алекс. Вопрос настолько ясно прочитался у него на лице, что словоохотливый командир тут же дал пояснения.

— Уважаемый Ториус прав. Без связей и золота вы проболтались бы в столице неделю-две, истратив последние серебрушки, потом нанялись в услужение, отнюдь не к герцогу, а то и вообще примкнули бы к воровской шайке… Шучу, не надо хмурить горские брови. Фактически, я — это и есть ваш единственный шанс попасть на государственную службу. А там уж ловите момент. Покажете себя нужным людям — сможете подняться выше простого патрульного офицера. Или сгниёте в легионе.

— Спасибо, высокородный синьор. Пожалуй, у меня только одна альтернатива — бесславно вернуться в Сканду — и она не прельщает. Где расписаться под контрактом и присягой?

— Не спешите. Через два дня испытательные рекрутские полёты. Подтвердите шеврон — милости просим. Но предупреждаю: доверительная беседа состоялась у нас единственный раз. Потом, если вступите в легион, я, скажем так, для вас — бог, следующий после Всевышнего и императора.

— Слушаюсь, синьор.

— Чудненько.

На этом элит-офицер, чрезвычайно непохожий на военного, кликнул сержанта с приказом проводить кандидата в легионеры до казармы. На службу ещё не принят, но крышу над головой и кусок хлеба империя Алексу уже предоставила.

Как представить казарму? Да очень просто. Достаточно увидеть одну. Остальные во всех мирах и государствах будут отличаться незначительно.

Казарма — это не дом для жизни. Скорее она задумана как место складирования военных туловищ на ночь, чтобы выход из неё на службу был не тяготой, а избавлением.

Ряды коек, заправленных образцово или не очень — зависит от стараний унтера, чья роль в поддержании боеспособности империи проявляется именно в выравнивании одеял. Иногда кровати двухярусные, но благородные офицеры могут рассчитывать на роскошь размещения в один этаж, попарно, с проходом в три ладони между матрацами.

Главное в этом армейском раю — неизменный запах казармы, который не спутать ни с чем. Нижняя одежда, пропитавшаяся запахами военного дня и развешанная на сапогах да на спинках коек, создаёт незабываемое амбре. Так что командир, загоняющий подчинённых до потери пульса, делает им благо: они выпадают из бодрствования, едва коснувшись подушки головой, и не обращают внимания на ароматы мужских ног. Правда, подобная забота редко оценивается по достоинству.

— Меня зовут Марк! — первым отрекомендовался сосед по койке, с которым ныне предстоит ночевать почти в супружеской близости.

Алекс скользнул взглядом по его камзолу, чей рукав не украшен ни одним шевроном. Юноша заметил любопытство.

— Да, вы правы. Не могу пока сказать — высокородный Марк. Но очень, очень хочу.

Роста ещё выше, а главное — основательно плотнее Алекса, пусть и не такой увесистый, как командир легиона. Без шеврона, значит — не проходил испытание. Или пробовал, но не прошёл.

Шерстяной плащ в скатке и шпага примостились в изголовье.

— Я - Алексайон Алайн. Имею десятый класс, подтверждённый в провинции, который здесь никому не интересен. А кто ваши родители?

— Тут целая история. Вообще-то, не высокородные. Как вы любите говорить — черви. Ничего, я не обижаюсь. Отец держит колбасный заводик и ферму, а бабушка… Она однажды согрешила с дворянином. Вам, наверно, дико об этом слышать, но мою матушку после рождения двух мальчиков специально свели с гвардейцем.

— То есть вы на три четверти. Занятно. Слышал, конечно, что подобное практикуют бедняки, но в зажиточных семьях… Раз не бедствуете, чего не хватало?

— Того самого, — Марк задумчиво подпёр плотную щёку пятернёй. — Денег вдосталь. И будет, наверно, ещё поболее — отец расширяется, а меня признаёт за родного сына. Но настоящего почёта и уважения в империи можно достичь только полётом. Э-э, Алексайон… Вам не унизительно ночевать по соседству с простым?

Формально — не положено. Но северянин посмотрел на открытое круглое лицо соседа, смешной нос картошкой, чёрные как смоль густые кучеряшки, осознав, что вряд ли сумеет здесь соблюдать дворянские правила, которые тщательно вбивал в него отец. Возмутиться или, тем более, вызвать Марка на поединок за панибратское отношение к высокородному, по меньшей мере, глупо.

Он обогнул кровати и пожал руку полукровке.

— Я благороден настолько, что больше уж не бывает. Зато с деньгами… Лучше скажите — а если вам не удастся пролететь нужное расстояние?

Смуглое мясистое лицо уроженца равнинного Кампеста горестно сморщилось.

— Тогда на мечтах о титуле можно поставить крест. У мамы одни сыновья. Какая же дворянка согласится не то что выйти замуж за худородного, но и даже ребёнка втихую ему родить?

Алекс развёл руками.

— Разве что из крайней нужды, бедная вдова. Сразу оговорюсь: никого на примете у меня нет. Но в лучшем случае вы вытянете на десятый класс, даже не офицерский, а унтер-фицера.

У Марка сразу улучшилось настроение.

— Главное — зацепиться. Видели шевроны у элит-офицера? Думаете, он сможет перелететь хотя бы через забор? Как бы не так. Но он получает классы за выслугу лет, за подвиги по охране порядка в столице.

У северянина вытянулось лицо.

— Надо же… Не подозревал, что такое возможно.

— Наверно, это ужасно. Крушение традиций, устоев. Но мне на руку. Получив титул синьора, женюсь непременно на дворянке, пусть бедной, но самых лучших кровей. И уж детишки Марка Тэйлса будут настоящими теями! Тем более денег на обучение в лучшей академии мы для них не пожалеем.

— Не сможешь. Слишком толстый, — безапелляционно заявил ещё один обитатель казармы. — Мы не представлены? Синьор Эно Хелге из Восточной Сканды.

Алекс машинально назвал себя.

О, этот юноша не оплошает. Два шеврона на рукаве красного плаща, пусть и провинциальные, точно свидетельствуют о его незаурядных способностях. А выражение лица блондинчика, холёного, нагловатого и дерзкого, напомнило Алексу его самого двухдневной давности, до того как нарвался на взбучку в таверне. Этого Хелге непременно стоит проучить, тем более — в Кетрике не в чести правило «один на один», и можно позвать Марка.

— Нет, правда. Нужно реально рассчитывать шансы. Тогда уйдёшь из легиона? — смысл слов Эно вроде бы смягчил первую реплику, но лицо по-прежнему осталось вызывающим.

Алекс подумал вдруг, что сосед не должен участвовать в поединке — он низкого происхождения, не имеет права обнажить шпагу против синьора. Особенно при свидетелях. Поэтому не стоит ему и предлагать.

— Останусь в легионе. Офицеры большинства отрядов — простые, служба-то на земле. И буду продолжать тренироваться. Поможете?