Фаэтон: Планета аномалий 3 - Вячеслав Иванович Соколов

— Не раскисай, — слегка сжимаю плечо женщины, — всех найдём, уж поверь, развязывать языки я умею.

— Да я и сама не пальцем деланная, — утирает слёзы.

— Значит, теперь нас двое?

— Значит, двое, — соглашается.

— Точнее, трое, — поправляю, — у нас ещё Ванька есть.

— Слушай, а можешь ему не рассказывать? — и тут же, без паузы, указывает пальцем на самый мелкий мужской труп: — Сними вот с этого одёжку и обувь, и нарежь с чего-нибудь портянки, а то у него ботинки размера на два больше моего. Не в туфлях же женских по лесу бегать.

Стягиваю с трупа рубаху и бросаю её Елизавете Алексеевне, после чего стягиваю штаны, к счастью, ремень тоже присутствует, так что не свалятся. Затем, приложив брюки к талии, отмеряю длину до пола и отрезаю ножом лишнее. Хотя можно было и не делать этого, лишь слегка подогнуть, ибо Шериф оказалась женщиной довольно высокой — метр восемьдесят два примерно, плюс-минус сантиметр, если глазомер меня не подводит.

Также замечаю возле входа вешалку, на которой висит верхняя одежда, снимаю самую маленькую кожаную куртку. Отлично, можно сказать, приодели. И это не выглядит комично, а скорее сногсшибательно. И это очень странно, посудите сами…

Вот вроде штаны мужские, криво подрезанные. Но в то же время красная рубаха, заправленная за ремень, уже не болтается и не кажется большой, потому что в районе груди провисаний не наблюдается. А учитывая, что мы ей полосой ткани грудь снизу подвязали, так ещё и вид в прорехах между пуговицами весьма симпатичный образовался.

Волосы едва доходят до плеч, грязные и спутанные, лицо в синяках, губы разбиты, несколько передних зубов отсутствуют. Но уверен, ни у кого язык не повернётся сказать, что эта женщина не прекрасна. Передо мной как будто царица стоит, и трупы мужские у ног её, что умерли по её повелению. Как такое возможно?

И тут меня осенило. Ёшкины пассатижи в твою дивизию, это же что получается! Елизавета Алексеевна — дочь Кощея Бессмертного. Кто сказал, что у неё только отчество не настоящее? Как её на самом деле зовут? Уж не Василиса ли? Та самая, то ли Прекрасная, то ли Премудрая. Что-то мне именно так из сказок и помнится. А ведь она сама сказала, что это про неё…

Вот только давайте вспомним, в скольких сказках есть эта самая Василиса, которая то из Ивана Царевича дурака делает, то мужики из-за неё друг дружке кровь пускают, а то и войны начинают. И кто сказал, что это не одна и та же Василиса… И не только Василиса… Сколько раз она имена себе меняла? Да уж…

— Тунгус, ты мне не ответил.

— На какой вопрос?

— Я просила ничего не говорить об этом Ване, — обводит рукой вокруг.

— Извини, не могу такого обещать.

— Почему?

— Потому что если он меня спросит, врать ему я не стану. Прости, но это так. Но могу пообещать, что Паше ничего не скажу, — пристально смотрю ей в глаза.

— Ты не понимаешь, — качает головой, — я не из-за этого… — обводит рукой комнату, — точнее, из-за этого, конечно… Но больше всего меня беспокоит то, что могут глупостей натворить.

— За Ваньку я отвечаю, а Паша — это твои проблемы. Однако, ни я, ни Бизон ничего ему не скажем.

— Бизон?

— Да, теперь это Ванькин позывной.

— Бизо-о-он… — тянет слово, как бы пробуя его на вкус, — а что, неплохо, ему подходит. Будем считать, договорились.

— Ладно, Елизавета Алексеевна, пора нам уже валить отсюда.

— Хорошо, но знаешь что?

— Что?

— Называй меня просто Лиза.

— Да как-то неудобно…

— Думаешь? После всего, что между нами было? Хи-хи-хи…

— Ладно, Лиза, держи ствол и пошли, — направляюсь к окну.

— Ты куда?

— Туда, — показываю пальцем.

— А я думала… — смотрит на дверь.

— Увы, как мне стало известно, там охрана с камерами, нашумим.

— Да, действительно, — морщит нос, — в нынешнем состоянии я не смогу прикрыть нас от камер. Хотя просто отвести глаза от двоих осилю.

— В смысле, прикрыть от камер? — выпучиваю глаза. — Ты что, можешь оставаться невидимой для камер?

— Не в нынешнем своём состоянии, а в общем и целом, да.

— А научить сможешь?

— Это не просто так, Тунгус, тут особые силы нужны.

— Типа таких? — врубаю невидимость.

— Оу-у-у… Совсем неплохо, а ты не так прост, парень, совсем не прост. Возможно, и смогу, но не сейчас, — разводит руками.

— Обойдёмся, — улыбаюсь. — Сейчас в окно, потом через забор и через аномалию на свободу.

— А ты уверен, что мы сможем пройти? Какого она типа?

— Нас пропустят.

— Ох, так ты тоже знаком с местной системой?

— Есть такое, но лучше не вспоминать. Всё, пошли.

— Подожди, документы чуть не забыли, — спохватывается.

— Проклятье, — сплёвываю, — куда бы их сунуть? Хотя сейчас соорудим.

На последнем мужском трупе, которого я ещё не обкорнал, нашлась рубашка с пуговками у горла. Стянув её и при помощи ножа и отрезанных лент от других тряпок, соорудил импровизированный вещмешок, куда закинул папку с документами и, задумавшись лишь на мгновение, туда же отправил пару бутылок со стола и фрукты, которые там лежали. Мясо и колбасу брать не стал, перепачкается всё.

Как ни крути, нам ещё Ваньку с компанией дожидаться, точно не повредят. Артефакты это хорошо, но тем же «Бинтам» для полноценной работы требуются калории, иначе организм начинает пожирать сам себя.

В остальном пора сваливать, и так подзадержались, чтобы подлатать Елизавету Алексеевну, понадеявшись на то, что никто не станет отвлекать начальство от праздника. Времечко-то позднее, кому оно надо.

Да и выбора особого не было, ходок из Лизы никакой был на тот момент. А попробуй я её унести на руках, не факт, что донёс бы, ибо состояние её было ужасным. Да и, если уж быть честными, не так долго мы здесь и пробыли, минут двадцать, не больше. Артефакты действуют достаточно быстро. Этого у них не отнять.

Глава двадцать третья

Что самое главное при проведении