Внешняя агрессия - Макс Алексеевич Глебов

румынам и франкам, скорее всего, неизвестны, так что они вполне могут рассчитывать на то, что мы не знаем о готовящемся нападении. Ну, или, по крайней мере, их командование не исключает такую возможность.

Я бы на месте противника не стал откладывать атаку на вторую половину ночи. О том, идут ли к нам подкрепления, он не знает, а прибытие к мосту какой-нибудь крупной части может сильно осложнить его захват. Тем не менее сразу после наступления темноты начинать операцию тоже не слишком разумно. Бдительность охраны в это время ещё не притуплена долгим напряженным ожиданием нападения.

Прислушиваюсь к своему чувству опасности, но оно не подает никаких сигналов. Сразу после прибытия сюда я отчетливо ощущал враждебное внимание. После уничтожения вражеских лазутчиков это давление заметно снизилось, но потом вновь выросло до прежнего уровня, когда на смену погибшим наблюдателям пришли новые. А сейчас я опять не чувствую ничего, выходящего за пределы обычного фона, хотя разведчики противника продолжают следить за нами, используя для этого конструкты тайкунов и гибридные приборы ночного видения, усиленные устройствами кибов.

Когда на нас устроили засаду люди Юрьева, я отчетливо ощущал, что с моим чувством опасности что-то не так. Оно просто молчало, не реагируя даже на слабую фоновую агрессию, которая всегда присутствует вокруг в том или ином виде, и это заставило меня насторожиться. Здесь же фон присутствует, но только фон, и не более. Так быть не должно. Либо моя способность дает сбой в силу каких-то естественных причин, либо её умело подавляют, причем намного более тонко, чем в случае с Юрьевым.

— Тебя что-то беспокоит? — Шела, как обычно, быстро замечает мое состояние.

— Есть такое, — скрывать от неё свои опасения я не вижу смысла. — Давай-ка кое-что проверим. Мне снова понадобится твоя помощь.

Беру Шелу за руку, сосредотачиваюсь и усилием воли вхожу в режим обостренного восприятия. Пока не пытаюсь задействовать артефакты, а весь поток темной энергии, льющейся через мой источник, постепенно направляю на подпитку чувства опасности. Раньше я никогда так не делал, поэтому работаю с силой очень осторожно. Выжечь себе мозги или лишиться полезной способности из-за собственных необдуманных действий у меня нет ни малейшего желания.

Ощущения в голове очень странные. Если раньше я воспринимал фоновую агрессию, как нечто единое, то теперь у меня возникает ощущение, что стоит приложить дополнительное усилие, и я смогу разложить её по составляющим, а возможно, и идентифицировать каждую из них. Пробую это сделать, но ничего не получается. Я будто всматриваюсь в размытую картинку, пытаясь сфокусировать внимание на конкретных деталях, но они постоянно ускользают. Мне что-то сильно мешает. Или кто-то.

Наращиваю давление и ощущения меняются. Такое впечатление, что пытаюсь рассмотреть что-то за натянутой перед глазами тонкой полупрозрачной пленкой. Чем больше силы задействую для подпитки чувства опасности, тем сильнее прогибается и растягивается преграда. Что-то в этом есть похожее на борьбу с невидимой стеной при накачке скрытой силой магически инертных боеприпасов.

Добавляю ещё силы, и плёнка не выдерживает. В ней появляются дыры с неровными краями, через которые я могу рассмотреть то, что от меня пытались скрыть. К сожалению, я вижу только фрагменты, а пробитые в преграде отверстия всё время норовят затянуться и восстановить её целостность. К тому же слово «вижу» не очень-то подходит для описания происходящего. Никакой картинки за пленкой нет, но через проделанные в ней дыры на меня веет опасностью, и я ощущаю направление, откуда она исходит. Вернее, даже не одно направление, а сразу несколько.

Пытаюсь надавить сильнее и чувствую, как мне начинает помогать Шела. Плёнка уже вся в дырах, но полностью её уничтожать я не тороплюсь, чтобы не встревожить морфа, который создал эту блокировку. Мне и без этого уже более или менее понятна целостная картина происходящего. Постепенно снижаю интенсивность потока энергии и позволяю организму вывалиться из режима обостренного восприятия.

— Что произошло? — встревоженно спрашивает Шела.

— Пока ничего, но скоро тут всё очень быстро завертится, — отвечая, я одновременно достаю из кожаного чехла шар тайкунов. — Некий очень неслабый морф залил всю округу чем-то вроде поля подавления чувства опасности. Нам с тобой удалось это поле пробить, и открывшаяся за ним картина мне совершенно не нравится. Судя по всему, нас собираются атаковать сразу с трех направлений, причем операция противника начнется очень скоро. Скорее всего, пока диверсионные группы только на подходе, а основные силы ещё не получили приказ выдвигаться на рубеж атаки, но они уже в полной готовности и ждут только сигнала от диверсантов. Впрочем, я могу ошибаться. Правильно понять то, что пытается мне подсказать чувство опасности, получается далеко не всегда, но направления, с которых исходит угроза, я ощутил достаточно четко. Пожалуй, пора предупредить Иваницкого.

Связываюсь с капитаном и вкратце рассказываю ему о том, что мне удалось узнать. На этот раз командир гарнизона воспринимает мое предупреждение со всей серьезностью.

— Понял вас, ваша милость, — напряженным голосом отвечает Иваницкий. — Какие буду указания.

— Предупредите своих людей. Пусть рассредоточатся и займут надежные укрытия. Возможен внезапный минометно-артиллерийский удар. Сразу после него противник предпримет массированную атаку.

— А как же диверсанты? Вы же утверждаете, что они попытаются напасть на нас, пробравшись в восточное предмостное укрепление с нашего берега Днепра, а потом вторая группа воспользуется поднявшейся паникой и проникнет под мост, чтобы обезвредить заряды.

— Точный план противника мне не известен. Всё это лишь мои предположения и один из возможных вариантов развития событий, но направления атак будут именно такими, за это я ручаюсь. Забудьте о диверсантах. Это морфы такого уровня, противостоять которым вы однозначно не сможете. Их мы возьмем на себя, а вы постарайтесь пережить артподготовку противника с минимальными потерями, чтобы потом неприятно удивить тех, кто попытается взять ваше западное укрепление ночным штурмом.

— Как прикажете, ваша милость, — отвечает Иваницкий, но в его голосе я слышу серьезные сомнения. — Однако мне кажется, для такой задачи у вас слишком мало людей. Может быть, выделить вам ещё бойцов?

— Спасибо, капитан, но количество здесь ничего не решает. Все мои люди — морфы или техники. Обычные солдаты такого противника даже не увидят. К вам у меня будет другое поручение, не менее важное, чем охота за диверсантами. Я, пожалуй, несколько погорячился, сказав, что вам нужно о них забыть. Воевать с ними вам действительно не придется, но устроить для противника небольшое театрализованное представление с ярким огненным шоу