Убийца на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский

тоже с винтами. Корпус показался мне жёстким, а гондолы, как таковой, не было. Нижняя часть пузыря выкрашена в белый цвет, снабжена иллюминаторами, люком и откидным пандусом. Купол — бледно-голубой. Мне говорили, что взрывоопасным водородом дирижабли уже не накачивают. Только инертный гелий. Не знаю, слышали в этом мире про «‎Гинденбург» или нет, но выводы из прежних ошибок сделали.

Поле было обширным, но совершенно не заточенным под разгон самолёта. Никаких вытянутых полос. Всё расчерчено на квадраты с вмурованными в углы семафорами. Пока горит красный — заступать за линию нельзя. Вспыхивает зелёный — начинается погрузка.

Я впервые видел столько дирижаблей в одном месте.

Аппараты величественно парили в небе, плавно опускались в выделенные сектора, неспешно поднимались вверх и уплывали к горизонту.

По полю пассажиров развозили автобусы.

Мимо прожужжала тележка, загруженная чемоданами. Я свои вещи в багаж не сдавал — не хватало ещё, чтобы оптику побили криворукие грузчики. За спиной у меня был рюкзак с минимальным набором одежды, запасным магазином к «‎элке», патронами, ножом и кусаригамой. Наган я решил не брать, поскольку не планировал им пользоваться от слова «‎совсем»… В левой руке я держал футляр с винтовкой, в правой — билет из плотного картона.

Дирижабль мягко коснулся опорами земли.

Из громкоговорителей донеслось:

— Прибыл рейс 246250 «‎Горгиппия-Баку». Начинается посадка. Отправление — через сорок минут. Рейс беспересадочный, с пунктом прибытия в морской порт. Повторяю…

Пассажиры потянулись к пандусу.

Удивительный факт: багаж в этом мире не досматривается. Я могу протащить в дирижабль что угодно, мне и слова не скажут. Похоже, никто не боится террористов, взрывов, захвата заложников… Оно и понятно — Нобель с большой долей вероятности сгорел на костре.

Или это касается только внутренних рейсов?

Уверен, если бы я намылился в Евроблок, так просто обойти таможню не получилось бы…

У края пандуса я заметил симпатичную стюардессу. Девушка проверяла билеты и паспорта, всех приветствовала, мило улыбалась и указывала путь к выкупленным местам. Вблизи дирижабль казался исполином. Вся эта масса нависала надо мной, давила своей гигантоманией…

— Молодой человек, — голос девушки отвлёк меня от размышлений. — У вас есть паспорт?

— Жетон самостоятельности, — ответил я.

— Предъявите, пожалуйста.

Девушка была стройной, даже немного хрупкой на вид. Волосы аккуратно уложены, униформа — с иголочки. На груди логотип «‎Имперских аэролиний».

Снимаю с шеи жетон, протягиваю стюардессе.

После короткой сверки девушка расплывается в дежурной улыбке:

— Добро пожаловать на борт, господин Иванов. Ваше место на первом ярусе, левый борт, третий ряд. Приятного путешествия!

Над аэровокзалом сгустилась тьма.

Чёрное небо, россыпи южных звёзд. Прожекторы в носовых отсеках дирижаблей. Вмурованные в бетон световые полосы, подсвеченные заградительными фонарями вышки антенн, терминал аэровокзала…

Вхожу в тамбур, поворачиваю к корме.

Первый пассажирский ярус — это для простых ребят вроде меня. Эконом-класс, так сказать. На втором уровне, куда можно подняться по трапу, расположился небольшой ресторанчик. Общая зона отдыха с панорамным окном — в носовом отсеке. Вдоль бортов — каюты для богатеньких буратин. Я в теории мог бы себе позволить нечто подобное, но не вижу смысла. Во-первых, дорого. Неоправданно дорого. Во-вторых, я могу посидеть и в обычном кресле. Дирижабль развивает крейсерскую скорость в двести кэмэ, а это значит, что весь путь до Баку отнимет пять часов моего времени. Почитаю книжку, немного вздремну…

Итак, первый класс.

Выглядит, как салон авиалайнера с рядами мягких кресел и довольно широкими проходами. Внутреннее пространство условно поделено на две зоны — по правому и левому бортам. Центр занят то ли техническими помещениями, то ли санузлами. А ещё — узкий трап на второй ярус. Иллюминаторы широкие, круглые. Чем-то напоминает круизный лайнер, только уровень комфорта несопоставим…

Минуты три я убиваю на поиск своего места.

Салон забит плотно. В каждом ряду по два кресла, под потолком — закрытые боксы для хранения вещей. Я аккуратно задвинул футляр в ячейку и опустил изогнутую крышку на доводчиках. Рюкзак запихнул под ноги. Рядом никого не было, и я совсем уж расслабился, но тут появился мужик с объёмистым пузом и небольшим чемоданчиком в волосатой лапе.

— Здорово, брат, — сказал мужик.

— Добрый вечер.

Мужик крякнул, с пыхтением вжался в кресло, затем открыл чемодан и вытащил оттуда серебристую фляжку. Вопросительно уставился на меня, пришлось вежливо отказаться. Пожав плечами, дородный попутчик свинтил колпачок, приложился к горлышку фляги и сделал приличный глоток.

Запахло коньяком.

— В Баку летишь?

— Ага.

— Хороший город. Я там родился. Но живу в Фазисе, семью перевёз.

— Тут лучше?

— Ну, как тебе сказать… Там нефть, большие бабки крутятся. Да только свободы меньше, понимаешь? Всё схвачено, полиция, чиновники… Гайки закрутили, брат… А ты с жетоном, я смотрю?

Мы потрепались с разговорчивым попутчиком четверть часа. За это время я чего только не узнал. И что дорожная полиция взяток не берёт, и что клановые совсем озверели, и что нефть вся «‎орлам» идёт, а попробуй что скажи… Халид, так звали моего собеседника, ехал на свадьбу к родственникам, а здесь, в Фазисе, работал техником-наладчиком. Сначала на тучеразгонителях, потом в ангарах, где дирижабли ремонтируют. Этот, кстати, быстрый, у него дизельные движки последнего поколения…

Я не заметил, как мы оторвались от земли.

Городское зарево за стеклом иллюминатора начало проваливаться вниз, в беспросветную черноту. Далеко над морем я видел габаритные огни очередного аппарата, заходящего на посадку. В небо вгрызались шпили новостроек, наворачивало свои извечные круги колесо обозрения…

А мы поднимались.

И поднимались быстро.

Непривычное ощущение — взлёт на борту дирижабля. Никакого тебе разгона, заложенных ушей, пристёгивания к креслу. Всё чинно, неспешно. Мы просто поднимались вверх на вертикальной тяге. До моего слуха доносился едва уловимый шелест винтов. А это означает, что звукоизоляция стен хорошая, конструкторы постарались.

Фазис уплывал в ночь.

Становился нереальным.

Кажется, целый этап жизни отрезало…

Минут через двадцать появились стюарды с тележками. Оказывается, здесь ужин входил в стоимость билета, что вызвало приятные ассоциации с моим миром. Ничего сверхъестественного. Бутерброды с сыром и ветчиной, фруктовая нарезка, чай-кофе. Ожили встроенные динамики, и капитан поприветствовал пассажиров, сообщил о том, что полёт нормальный, а в Баку мы приземлимся в полтретьего ночи. Если же кто-то хочет покушать более плотно, на втором этаже работает круглосуточный ресторан…

Халид ещё несколько раз прикладывался к своей чудо-фляжке, потом откинулся в кресле и захрапел.

Я в очередной раз подумал о том, что без Интернета в Российской империи будет тяжело. Ни тебе всяких букингов