Вторжение (СИ) - Лей Влад

Но ничего, это мы еще решим. Тем более, что сейчас, в игре, Древ находился не рядом со мной — он и его бойцы отправились на Гредо, остров рядом с Агдиром. До нас дошли слухи, что у его берегов начали крутиться драккары ютландцев, и это мне совершенно не понравилось, поэтому Гор и его воины были отправлены туда в целях усиления местного гарнизона. А сам я валялся на зеленой траве, на полянке неподалеку от Лейры, и просто балдел, пока Нуки гонял новоиспеченных берсерков.

Ах, да! Я ведь совершенно забыл рассказать о том, как я здесь оказался!

В тот момент, когда конунг поднялся с трона, достал оружие, для всех стало ясным как день — эта сволочь не собирается принимать мой вызов, он собирается устроить кровавую баню. Более того, сам в ней участия принимать он не будет. Все это было настолько явно написано на его лице, что даже слов не нужно.

Я сжал свои топоры в руках, стал в боевую стойку. Как только конунг отдаст приказ — я провалюсь в боевой режим и начну рубить врагов, пока либо они не останутся, либо меня не убьют.

В принципе, шансы на выживание, невзирая на мои скептические предположения, все же были. Наш отряд способен занять глухую оборону, в которой первое внешнее кольцо будет закрываться от противника щитами (а они, как я уже говорил, больше похожи на те, что использовали римляне, чем привычные для викингов — круглые). Ну а второй ряд, внутренний, будет бить противника через головы и плечи впередистоящих союзников.

Конечно же, мне и Нуки на это было плевать. По факту внутри кольца останется только персонаж Владимира Григорьевича, мы же двое с вероятностью в 100 процентов окажемся вне кольца — в боевом режиме ты не можешь просто стоять и ждать, пока противник сам прорвется к тебе, ты не можешь себя контролировать. Твое тело буквально рвется в бой, жаждет рвать врага, и в таком состоянии тебя не остановить ни доводами, ни уж тем более силой. Во всяком случае, все так с Нуки. Насчет себя я сомневался — быть может, тот факт, что я все же не берсерк, а ульфхеднар, сработает? В том смысле, что инстинкт самосохранения у подобных мне более развит, чем у берсерков-медведей.

Как бы то ни было, из боя, хоть и с тяжелыми потерями, но мы можем выйти победителями. Ну а в худшем…в худшем мы положим процентов 80 всех тех, кто сейчас находится в зале и будет сражаться не на нашей стороне.

К слову, воины ярла Рорха, присутствующие в зале, после всего того, что произошло, явно будут сражаться против людей конунга — вон, уже даже кучковаться начали и недобро поглядывать на противников.

Это ожидаемо — я их и пристыдил, и на примере Льота им было показано, что ждет предателя. И они прекрасно понимали, что с ними будет, если они поддержат конунга, а он проиграет.

Впрочем, даже если и победит — они все равно не жильцы. Конунг вряд ли оставит в живых тех, кто стал свидетелем его трусости, его ошибки. Он ведь отверг вызов на хольмганг равному себе. Если об этом поползут слухи — он умается отбиваться от своих же людей, которые наверняка воспримут эту самую трусость за слабость. Мол, конунг уже одряхлел, боится сражаться. Готов поспорить, что многие горячие головы, кому разум помутили амбиции и мечты, попытаются завоевать место конунга, так что…

Боя, как казалось, не избежать ни при каких условиях, но он все же не состоялся. И по большому счету за шанс сохранить жизни своих людей, а возможно и свою собственную, я должен благодарить господина Холодова, он же ярл (а может, уже конунг — я поленился проверять эту информацию) Ютланда.

Гонец влетел в зал с таким грохотом, что все мы, приготовившиеся к доброй драке, тут же дружно повернулись к нему. Он явно открыл дверь ногой, причем с такой силой, что она попросту вылетела из петель.

— Далдальм в осаде!

Удивились не только конунг и его люди, но и мы. Кто осмелился, кто решил начать атаку не просто на остров, принадлежащий конунгу, а на его, фактически, столицу?

— Кто? — прорычал конунг.

— Ютландцы! — последовал ответ гонца.

Скрежет зубов конунга услышали, как казалось, все, находившиеся в длинном доме. А я чуть не заорал от восторга. Драки не будет! Однозначно не будет, конунгу она сейчас не нужна. Терять своих людей, сражаться с моими, захватывать острова выскочки-нода можно и потом, не сейчас, когда твои исконные земли осаждает враг. И уж тем более терять людей сейчас, когда они понадобятся для защиты собственного дома, глупо.

Еще один важный фактор: и дураку понятно, что люди конунга не будут в восторге от того, что он идет завоевывать кого-то, когда на его собственных островах жгут деревни, грабят дома, уводят в рабство детей, убивают стариков. Кому такое понравится?

И, наконец, сейчас у конунга появилась не просто возможность увернуться от хольмганга, а сделать это по уважительной, так сказать, причине, чем он незамедлительно и воспользовался.

— Я принимаю твой вызов, — спокойно сказал он мне, — но прошу тебя, брат-конунг, отсрочить хольмганг — враг у моих ворот, и моих людей нужно кому-то вести. Свара за мое место, если ты меня победишь, лишь усилит врага. Уверен, что ты понимаешь — падут мои острова, и ютландцы на этом не остановятся, они придут и к тебе.

— Понимаю, конунг, — кивнул я, — и готов пойти навстречу. Мы перенесем наш спор, когда наши враги падут.

Ай да конунг, ай да сволочь! Ведь ворвись гонец на пару секунд позже — конунг бы успел мне отказать, не стал бы принимать вызов, но все случилось как раз вовремя для него и для меня.

И Холодов молодец. Впрочем, почему он решил ударить по конунгу именно сейчас — для меня тоже не стало секретом, и стоит признать, что ютландцы молодцы, разведка у них поставлена как надо. Почти.

Они заблаговременно узнали, что конунг собирается сразиться с ярлом Рорхом. Наверняка Холодов рассчитывал, что в ходе длительных сражений обе стороны понесут большие потери, и поэтому ударил.

Что он планировал — сказать я не могу. Тут вариантов два: либо Холодов просто решил ограбить конунгство, либо решил его захватить. Зная, какие цели преследует этот человек, могу предположить, что все же имела место быть полноценная война, а не набег. Холодов наверняка собирался победить конунга, чьих воинов проредят во время осады. Откуда ему было знать, что конунг захватит Вестланд легко и просто, откуда было ему знать, что предатель откроет ворота?

Впрочем, потери у конунга все же были, но насколько большие — я, к сожалению, не знаю.

Как бы то ни было, кто бы ни получил по сусалам (конунг или Холодов), мне будет выгоден любой результат, ведь сцепиться рано или поздно мне предстоит с обоими…

Конунг покинул зал, но перед этим остановился неподалеку от молодого ярла Рорха и заявил:

— У нас были ссоры с твоим отцом, он не единожды нанес мне оскорбление словом и делом, однако все что было — в прошлом, ведь он уже наказан за былое. С тобой у нас не было споров и их все еще можно избежать. Подумай об этом.

На месте Владимира Григорьевича я бы обязательно послал конунга. Да только Владимир Григорьевич, в глазах конунга выглядевший безусым юнцом, на деле таким не являлся.

И в отличие от меня, несколько импульсивного, временами действующего совершенно неразумно, Владимир Григорьевич обладал колоссальной выдержкой. Его персонаж — ярл Рорх, спокойно выслушал конунга, а затем лишь кивнул, давая понять конунгу, что услышал его слова, понял и подумает над ними.

Похоже, подобная реакция от внешне молодого парня, чьего отца буквально на днях убили, который должен был жаждать мести, очень даже удивила конунга. Наверняка он ожидал иного ответа ‒ резкого, грубого.

Удивление было столь явно написано на его лице, что он даже растерялся. Чего он изначально добивался, зачем ему нужны были угрозы и обещания расправы со стороны ярла? Очередной какой-нибудь закон или традиция, подразумевающая месть за оскорбления или нечто в этом роде?

А хотя, какая разница, чего там хотел конунг? Главное ‒ его финт совершенно не удался.

Отойдя от удивления, конунг взял себя в руки, сделал «морду кирпичом» и последовал на выход. Следом за ним потянулись и его воины.