Алан Фостер - Призыв к оружию

Но он всё это знал и от нет зависело: быть человечеству втянутым в этот конфликт или нет.

«Нет, это не для нас, – в который раз думал он. – У нас своих-то проблем столько, что и за сто лет не разгребёшь. Нет времени отвлекаться на другое».

– Мистер, дайте десятицентовик, а?

Повернувшись назад, Уилл увидел перед собой мальчишку, которому на вид было лет двенадцать, но на самом деле он подбирался уже, наверное, к пятнадцати. Он был худой, – сразу видно, голодал, – в рубашке с короткими рукавами и потёртых брючках. Босой. За ним стоял другой подросток, чей возраст было определить ещё труднее. Так, вроде лет шестнадцать… А, может, и все двадцать пять. Оба смотрели на Уилла жадными глазами.

– Сейчас, – ответил он, улыбнувшись, и полез в карман. Его рука упёрлась в золотой слиток. – А это твой друг? Мальчишка взмахнул рукой.

– Это мой брат, дядя. Ты хочешь ему тоже дать монету, правда?

– А ваши родители знают, что вы попрошайничаете?

Мальчишка широко улыбнулся.

– Конечно, дядя. Ты думал, что мы сироты, да?

– Ходите в школу?

– Эй, дядя! – Вперёд вышел тот, кто выглядел постарше. – Дай монету, а лекций читать не надо.

– Спокойно, – улыбнулся Уилл. – Я не проповедник. – Он таинственно понизил голос:

– Вы, ребята, кино-то смотрите? В кинотеатр ходите?

– Фильмы? – Парень был озадачен. – Конечно, дядя.

– А что вам нравится?

– Смотри! – крикнул младший и лихорадочно замолотил руками по воздуху. – Чак Норрис, Брюс Ли и всё такое.

– Значит, любите драться?

Ребята переглянулись.

– Да нет, только редко… Чего тебе надо, дядя? Мы с братом в тёмных делишках не участвуем.

– Хотели бы вживую увидеть такое, что бывает только в кино? Как бы вам, к примеру, понравилась встреча… с пришельцами, а? Совсем как в фильмах. Я имею в виду инопланетян.

– А, мы видели фантастику. У нашего друга есть видак. Слушай, дядя, а ты не спятил, часом?

– Я-то? – улыбаясь, переспросил Уилл и достал из кармана один из золотых слитков. В мутном тропическом свете он блеснул, как солнце. Глаза паренька загорелись.

– Эй, дядя, это ведь ненастоящее, правда?..

– Что-то твой братец удалился. Подзови-ка его. У меня будет к вам деловое предложение.

К концу третьего дня Уиллу удалось завербовать не только двух братьев-«сироток», но и их друга, который временами устраивал их у себя на ночлег. Им оказался рыбак с телосложением культуриста. Это был также самый чёрный человек, которого когда-либо приходилось видеть композитору. Такой же чёрный, как вода у дамбы на Миссисипи в безлунную ночь. При этом в нём не было никаких оттенков: ни отлива беж, ни шоколада. Был также один эмигрант средних лет, с которым Уилл познакомился в отеле. Он оказался педагогом, приехавшим в своё время откуда-то с юго-востока Англии. Последнее же время все его перемещения были в пределах одной мили: из одного местного кабака в другой и из другого в третий. Во время первой встречи с композитором он был в «элегантном подпитии», однако не настолько пьян, чтобы не распознать в руках у Уилла настоящее золото. Постоянно подмигивая композитору, он согласился участвовать в удивительном мероприятии, которое «продавал» Уилл.

– Это будет настоящая потеха! – смеясь, настаивал он.

Уилл задавался вопросом: какая реакция будет у этого профессора, когда он лицом к лицу столкнётся, например, с Кальдаком. Этот интеллигентный пьяница приехал в Центральную Америку, чтобы провести как следует профессорский отпуск, да так и остался здесь навсегда, купившись на дешевизну здешних крепких напитков и решив, что его прежняя жизнь в Сюррее ничего не стоит и незачем за неё цепляться. Так что у него было полно свободного времени, которое он мог себе позволить употребить на участие в проказе, которую изобрёл этот сумасшедший американец. Будучи достаточно трезвым, он мог рассказать подробно о сорока четырёх странах, перечислить их столицы и главные города, основные статьи экспорта, важные топографические приметы, достопримечательности и сорок четыре сорта местного пива. Интересное пополнение в группу Уилла? Он был готов отправиться куда угодно, хоть в ад, лишь бы под рукой всегда находилась полная фляжка.

Композитору удалось соблазнить молодого растафарийца с тёмными мешками под глазами. Он был совсем как тот его соплеменник, который безуспешно пытался однажды взобраться на бордюр тротуара. Уиллу достаточно было одного взгляда на этого парня, чтобы безошибочно определить – курильщик конопли.

– Да, дядя, покуриваю, но я ещё не конченый человек.

После того, как Уилл переговорил с ним о своём деле, растафариец сразу же изъявил горячее желание встретиться лицом к лицу с настоящими, а не навеянными дурманом пришельцами. Уилл улыбнулся внутренне, представив себе реакцию Кальдака на встречу с этим примечательным экземпляром человеческой породы. Будет интересно наблюдать за попытками вейс перевести то, что говорит этот растафариец. Ибо каждое второе слово он говорит неразборчиво, а каждое пятое вовсе проглатывает. Уилл был доволен. Его заботила только одна вещь: как бы наркоман не позабыл прийти к отелю в назначенное время.

Следующие кандидаты на встречу с инопланетянами материализовались перед композитором в виде парочки студентов из Сиднея, – будущие интеллектуалы, – которые приехали сюда в рамках своей программы «мир посмотреть и себя показать». Прежде чем вернуться потом домой и всю жизнь заколачивать деньги. И как можно больше. Пока же они произрастали на пляжах Золотого Побережья, полагая, что вносят свой вклад в будущее человечества. Уилл был рад этой встрече, хотя с порога отверг все их общечеловеческие претензии.

Семь – хорошее число. Уиллу хотелось подобрать ещё столько же, но времени на это почти уже не оставалось. Прошло уже шесть дней. Завтра ночью посыльное судно с челнока вернётся на то глухое место в восьмидесяти милях от города, где сбросило Уилла для выполнения миссии. Он должен будет ожидать инопланетян на болоте вместе с подобранным народцем. В последний день в его группе появились ещё двое: Кен Вудс и Тэйми Марковиц. Это была до отвращения серьёзная пара молодых людей, которые, по выражению Марковиц: «подыскиваем место проведения потенциального медового месяца».

– Так, чтобы потом не терять время и деньги на место, где нам не понравится, – прибавил Вудс.

Эти ребята отличались удивительно серьёзным отношением к жизни, скучными лицами и поразительной приземлённостью. Уилл сразу понял: это то, что надо. Правда, уговорить их присоединиться к отобранной группе было непросто, а когда они наконец согласились, то это случилось вовсе не благодаря усилиям Уилла. Их не заинтересовали пришельцы: когда композитор рассказывал им о них, они не поверили ни единому его слову. Не привлекло их и золото. Всё дело в том, что Марковиц готовилась стать профессиональным фотографом и решила поснимать лица людей «во время забавы». Уилл про себя решил, что Марковиц даже не догадывается о том, как ей дико повезло.

Кстати, ему за два дня знакомства так и не удалось увидеть, хороша ли она собой. Создавалось такое впечатление, что выше носа у этой девушки находится только отблеск круглой линзы.

Уиллу казалось, что вся эта компания разбежится в одну секунду при появлении посыльного судна или при виде Кальдака или Т’вара. Но он не заменял их другими, ибо их предполагаемый драп был ему только на руку и служил лишним доказательством его теории небоеготовности человечества. На следующую ночь во дворе отеля собралась вся эта удивительно пёстрая и невероятная даже для Белиз-сити группа людей. Накануне днём Уилл взял в прокате автофургон, хотя с его-то золотом он мог купить, пожалуй, авиарейс до места встречи с посыльным судном. Пока багаж загружали на крышу автофургона, где была устроена специальная полка, Уилл стоял в сторонке. Потом все стали рассаживаться. Композитор сел на водительское место, посадил рядом с собой растафарийца-курильщика, а остальным сказал лезть в кузов. Здоровый рыбак пристроился у двери. К нему тут же полезли двое его юных друзей. Двое австралийцев сели сзади, где они могли бы поболтать с профессором-эмигрантом. Вудс и Марковиц шли на посадку последними. Не успел Уилл завести машину, как вдруг перед ней выросла маленькая фигурка пожилой женщины.

– Прошу прощения, сэр, – проговорила она тихо на хорошем английском.

На ней было чистенькое белое платье и шляпка с широкими полями – будто в церковь собралась. В одной руке она держала небольшую плетёную корзиночку.

– Чем могу помочь, мамаша?

Она слабо улыбнулась, уголки рта неуверенно поползли вверх.

– В городе ходят слухи о белом иностранце, который носит с собой золотые слитки.

Внезапно встревожившись, Уилл опасливо огляделся кругом. Было темно, и хоть машина стояла во дворе отеля, какая-нибудь шайка отчаявшихся бедняков вполне могла бы решиться напасть. Риск оправдывался суммой, которую можно было бы изъять у ошарашенного Уилла. Ошарашенного потому, что композитору за всю неделю ни разу не пришла в голову мысль о том, что его могут ограбить.