Люк Скайуокер и тени Миндора - Мэтью Стовер

– Всем эскадрильям, всем резервным частям – вступить в бой! Поднимайте все до одного боевые корабли! Если надо, пусть ими управляют простые матросы! Я хочу, чтобы повстанцам было некогда вздохнуть и чтобы солнечные вспышки всех их прикончили. Ты все понял?

– Да, владыка…

– И собери отряд своих лучших бойцов охранять вход в Зал избрания: пусть удерживают его любой ценой. При любом исходе битвы ни один повстанец не должен помешать тому, что там происходит. Ты все понял? Возьми это под личный контроль.

– Слушаюсь, владыка. Я буду командовать отрядом лично. Ни один враг не прорвется в Зал избрания, пока жив хоть один штурмовик!

– Так тому и быть, – прервал его излияния Кронал. – Принимайте на себя полное командование на время битвы, полковник, – и не беспокойте меня снова!

– Так точно, владыка.

Старец резко утопил клавишу отбоя. Его суставы заскрипели, когда он попытался устроиться поудобнее в своем специализированном кресле. Он уже был близок… Так близок… Оставалось лишь несколько минут, и он бы обрел молодость, физическую силу, способности джедая, имя и внешность героя…

Он нахлобучил Закатную корону обратно и закрыл глаза.

Кронал надсадно втянул в себя столько воздуха, сколько могли удержать его изнуренные легкие, а затем выдохнул его так медленно, как позволило его колотящееся сердце. Он проделал это снова, и снова, пока сердце не начало биться медленнее, а в голове не прояснилось до той степени, чтобы он смог опять погрузиться во Тьму.

Там, словно светлячки безлунной ночью, мерцали, подпитывая его своим теплом, Рабы – как будто они были частицами его самого, рассеянные по Тьме, чтобы указывать ему путь. Он сосредоточил разум и перешел на более глубокий уровень восприятия, на котором мог зацепить каждую из этих частичек и стискивать их, пока не окажется внутри. Затем он стал замедлять дыхание, пока все Рабы не стали одновременно с ним вдыхать и выдыхать, пока их сердца не забились в едином ритме…

Все, кроме одного.

* * *

Кто-то как будто зажег в голове Ника свет.

Он резко проснулся и захлопал глазами. Его глаза никак не могли сфокусироваться.

– Ох… Какой же бред мне тут приснился…

Он попытался протереть глаза, но его руки в чем-то запутались… Что это такое, рукава? С каких это пор он носит пижамы? К тому же из парчи, и такой плотной, что из нее получилась бы чудесная палатка для экстремального туризма, окажись он на Картрезианском леднике… У него болела голова, а шея занемела, потому что голова стала тяжелее килограммов на двадцать – должно быть, он здорово погудел на какой-то вечеринке и теперь маялся от похмелья. А когда он выпростал руки из рукавов и протер глаза, чтобы зрение хоть как-то вернулось к норме, он наконец осмотрелся… И снова захлопал глазами.

Он и еще около сорока человек стояли в каком-то каменном зале. На всех были такие же, как у него, странные головные уборы и балахоны, и все стояли неподвижно и безмолвно, сгрудившись у большого каменного возвышения, опустив головы и сложив руки внутри рукавов.

– Ага, ладно, – выдохнул он. – Это многое объясняет.

Это был не сон. Ночной кошмар – да, еще возможно… Но сейчас-то он полностью проснулся, а кошмар и не думал отступать – значит, все это происходит на самом деле, и ноги, не говоря уже о шее и спине, болят по-настоящему. Сколько он уже тут простоял? И почему над правым глазом вздулся синяк размером с сустав пальца…

«Ох, – подумалось ему. – Конечно, я помню».

И надолго замер.

Он не знал наверняка, сколько времени у него будет в запасе с того момента, как Коллапсар обратит на него внимание, но мог с точностью предсказать, как отреагирует старая сволочь: еще бы, ведь стены, пол и потолок пещеры состояли из плавмассива.

В этом – вечная проблема с джедаями, решил Ник. Стоит очутиться рядом с одним из них – и ты попадаешь в такой переплет, из какого не выбраться живым никому в Галактике – даже самому джедаю. А в этот раз речь вообще не шла о смерти. Существовала участь и похуже: до последнего издыхания быть марионеткой на ниточках Коллапсара. Ну и что ему оставалось делать?

С другой стороны, если не делать ничего, то лучше точно не станет. Он чувствовал присутствие Коллапсара у себя в голове – точно холодную липкую жижу, похожую на след, оставленный шертианской слизнегончей в сырой осенний день, – и ощущал, что тот может перехватить управление его конечностями и мозгом, когда ему захочется. А единственной причиной, по которой Ник еще осознавал себя, был юноша, заточенный в каменной глыбе, который отвлек на себя внимание Коллапсара.

Очень похоже было, что дни их обоих уже сочтены. «Но, вообще-то, – напомнил он себе, – этот малец не кто-нибудь, а Скайуокер». Ник никогда не был суеверен, но в этом имени всегда крылось нечто особенное. Обещание – или по крайней мере допущение, – что ситуацию еще можно спасти неким непостижимым и невероятным способом. Даже если эта ситуация была явно безнадежной, и только сумасшедший мог думать иначе.

И поэтому Ник сорвал с себя «корону».

Было больно, очень больно. И послышался этот влажный чмокающий звук, как будто кто-то раздирал на части его скальп, точно дешевую тряпку.

– А-а-а! – Он швырнул «корону» на пол. – Хватит! – заявил он, не обращая внимания на стекающую по лицу кровь. – Никому не надеть на меня эту дрянь снова… Потому что у меня нет никакого желания снимать ее повторно!

* * *

– Нет… – простонал Кронал в темноте. – Ну почему?.. Только не сейчас… Оставалось уже так мало…

Он яростно ударил по кнопкам на панели связи перед его креслом:

– Клик! Ты уже на посту?

– Владыка Макабр! – отозвался полковник. – Мы уже идем!

Кронал с трудом выцедил слова сквозь желтые пеньки зубов:

– Как придете, заприте и запечатайте двери. Если кто-то попытается выйти – убейте.

Он поднял руку, чтобы поправить Закатную корону на сморщенном черепе. А что до бунта в Зале избрания, он справится и сам.

* * *

Ник быстро обыскал свой балахон, надеясь обнаружить, например, притороченный к поясу разжижитель – у кого-то же он должен быть, ведь, чтобы поместить Скайуокера внутрь, нужно было размягчить плавмассив, – но ничего, разумеется, не нашел, потому что, сколько он себя помнил, ему никогда ничего не доставалось легко. Ник был абсолютно уверен, что в день его рождения Сила взглянула на него, улыбнулась и весело показала ему кукиш. Или другой жест, еще хуже.

Он внимательно осмотрел