Неестественный отбор - Макс Вальтер

нет здесь ничего! — ещё громче повторил я.

— Удивительно! — восхитился Семецкий. — Не представляю, как такое возможно? Вы что-нибудь слышали? — обратился он к Аде.

— What?

— Ой, простите, — смутился он и повторил вопрос на английском.

Некоторое время они что-то мяукали, а затем оба шагнули внутрь. И как только они переступили порог, проход за их спинами моментально захлопнулся, образуя абсолютно гладкую стену без видимых швов. Не знай я, что там только что находился выход, ни в жизни бы не нашёл. Впрочем, даже сейчас, в панике ощупывая это место, я так и не сумел обнаружить швов.

— Ну всё, пиздец, — выдохнул я и уселся на пол в углу.

— Не всё так ужасно, — попытался добавить оптимизма в ситуацию профессор. — У нас есть вода и еда. Несколько дней протянем.

— А дальше что?

— Что-нибудь придумаем, — пожал плечами он, внешне оставаясь совершенно спокойным.

— Do you hear that? — спросила о чём-то Ада.

Профессор вдруг замолчал и сделал вид, что к чему-то прислушивается. Затем помотал головой, глядя на норвежку, и не меняя выражения лица, принялся выхаживать по комнате. Вскоре он замер и улыбнулся.

— Евгений, попробуйте встать вон туда, — попросил он.

— Зачем?

— Просто попробуйте.

Я поднялся с пола и встал там, куда указал Семецкий.

— Ну и что? — спросил я. — Что должно было произойти?

— Попробуйте немного сместиться, но не сильно. Просто потопчитесь там. Ada, please don’t move.

Я немного сместился влево, затем вправо и уже собирался послать профессора куда подальше, как вдруг в подсознании снова всплыла какая-то мелодия. И как только я отыскал место, где она сделалась максимально отчётливой, мир вокруг изменился. Ещё мгновение назад мы были замурованы в каменном склепе, как вдруг оказались на лоне природы с восхитительными видами.

Чуть вдалеке шумел водопад, образуя радугу, и плавно переходя в спокойную реку, разрезающую на две части зелёную долину. У воды паслись звери — разные, многих я даже ни разу не видел, хотя знакомые тоже попадались. В голове продолжала звучать музыка, навевая умиротворение. Да и сами виды создавали ощущение покоя и уюта. Хотелось развалиться на мягкой травке, подставляя лицо под ласковые солнечные лучи, и больше никогда ни о чём не беспокоиться.

— Приветствую вас, потомки трёх ветвей! — вдруг прозвучал в голове бархатный, приятный голос.

— Что? Кто это? Вы это слышите?

— Удивительно! — вместо ответа произнёс свою коронную фразу Семецкий. — Кажется мы находимся в какой-то симуляции.

— Совершенно верно, — подтвердил его теорию голос.

— Кто ты? — спросил я.

— У меня нет имени. Я всего лишь машина.

— Типа компьютер? Искусственный интеллект?

— Да, в вашем понимании это наиболее близкое значение.

— Откуда ты знаешь наш язык?

— Разве это сейчас важно?

— А что тогда важно?

— Вы.

— What’s wrong with us? — задала вопрос Ада.

«Выходит, она тоже его понимает, а значит, общение происходит не совсем голосом», — подумал я.

— Верно, — ответил компьютер, — Я синхронизирован с вашим сознанием.

— Удивительно, — снова пробормотал Семецкий, — Просто невероятно! Сколько тебе лет?

— За время моего существования планета сделала сорок тысяч оборотов вокруг светила. Кажется, именно это вы называете годами.

— Но как такое возможно? — не поверил профессор, — Ведь ничто не может просуществовать столько времени без повреждений!

— Я состою из самовоспроизводящихся углеродных волокон, питаемых фотонами света. Если хотите, я могу загрузить в ваше сознание техническую информацию о себе.

— Хочу, — тут же согласился Семецкий.

— А можешь нашей подруге русский язык загрузить? — тут же ухватился за возможность я.

— Простите, но я не обладаю языковыми пакетами вашей цивилизации.

— Нос нами ты как-то общаешься? — задал наводящий вопрос я.

— Это обычная стимуляция нейронов. На самом деле вы даже не слышите мой голос, а я не произношу слова.

— М-да, самая обычная, — усмехнулся я, — Ладно, допустим. Это ты нас здесь запер? Мы ведь всё ещё находимся в горе, в каменной комнате?

— Верно.

— Так выпусти нас.

— К сожалению, на данном этапе это невозможно.

— Почему?

— Ваше присутствие необходимо, чтобы запустить протоколы восстановления.

— Восстановления чего?

— Династии трёх ветвей.

— Невероятно! — снова подал голос Семецкий. — Это настолько просто, что я не понимаю, почему мы не додумались до всего этого!

— Ваша цивилизация пошла по более сложному пути развития, — ответил компьютер.

— Юрь Михалыч, да подождите вы со своей наукой! — раздражённо бросил я. — Объясни ты толком, что за династия трёх ветвей?

— Основные представители человечества на этой планете. Вы являетесь их прямыми потомками, хотя ваша спираль претерпела сильные эволюционные изменения.

— И естественно, мы оказались здесь совершенно случайно? — скептически заметил я.

— Ответ отрицательный. Это я привёл вас сюда. Стоило больших трудов произвести селекционный отбор, но сложнее всего оказалось, собрать вас вместе.

— Как-то так я и думал, — нисколько не удивился я. — Выходит, рой — это твоих рук дело?

— Не совсем корректное сравнение — у меня нет рук.

— Это называется метафора, — блеснул эрудицией Семецкий.

— Понимаю.

— Так значит, это ты вбил в мою голову идею, что нам нужно сюда? — снова вступил в беседу я.

— Верно.

— Ты управляешь роем?

— То, что вы называете роем, является неотъемлемой частью меня. Не думаю, что при таком подходе можно считать это управлением.

— Давай зайдём с другой стороны: ты убивал наших людей. Зачем?

— Необходимый процесс селекционного отбора. Семена с множественными патологиями должны быть уничтожены, чтобы не испортить основной урожай.

— Чего? Какой ещё, на хуй, урожай⁈ Ты нормальный, нет? Мы о человеческих жизнях сейчас говорим!

— Я выполняю чёткие инструкции. Люди, о которых вы так переживаете, имели множество врождённых дефектов и не подходили под протокол восстановления. Вам не следует о них беспокоиться.

— Что ты намерен с нами делать? — задал правильный вопрос Семецкий.

— Я должен запустить протоколы восстановления. Необходим допуск.

— А не пошёл бы та на хер⁈ — выругался я, — От меня ты ничего не получишь.

— Я предполагал подобный ответ. Вы не единственный представитель своей ветви, есть и другие.

— Что произошло с людьми,