Концессия (СИ) - Быченин Александр Павлович

— О! Такие же, как мисс Санчес?

— Вот вообще ни разу! — возмутился я, вскинувшись на кушетке.

— Лежите, лежите, Генри! Значит, влечения вы к ней не чувствуете?

— Ну почему же? Как к любой другой симпатичной молодой девице. Я же нормальный, док!

— Конечно, нормальный! — не стал спорить с очевидным тот. — То есть это не влюбленность?

— Да ни в жисть!

— Так-так-так… отрицание… хорошо. А что же тогда приятного в воспоминаниях о ней? Она же вас, как я понимаю, раздражает?

— Ну, она слишком дерзкая и острая на язык.

— Это понятно. Хорошего-то в ней что?

— Э-э-э… ну, симпатичная. На вид приятная. Рукастая.

— Рукастая?

— Сама квадроцикл собрала. Квадроцикл — это…

— Я знаю, — перебил меня Пимброк, — слежу за местными гонками. А Инес — она случайно не Альварес?

— Вы её знаете?

— Конечно! Её провал на последней гонке стоил мне кругленькой суммы, — усмехнулся Джон Сесил. — Но дело не в деньгах. Я искренне за неё болел. И да, вы правы, Генри. Она очень приятная девушка.

— Доктор, она же вам в дочери годится!

— Я не в том смысле. А вы, Генри, вспоминайте, какие ещё черты вас в ней привлекли.

— Увлечённость? — задумался я. — У неё глаза горели, когда она на свой драндулет смотрела. А уж как она меня прокатила! С ветерком!

— Вам понравилось?

— Кататься на кваде с Инес? Пожалуй, скорее да, чем нет.

— Так, положительная эмоция. А что больше понравилось: сама поездка, или тот факт, что транспортным средством управляла Инес?

— Знаете, доктор, а вот так сразу и не скажешь…

— Что ж, я узнал достаточно, молодой человек.

— Уже?! — изумился я.

— Я же профессионал! — подмигнул мне Пимброк. — И, как любой профессионал, я не приемлю категоричности. Поэтому сейчас я дам вам лишь маленькую подсказку. Обозначу, так сказать, направление движения.

— А дальше?

— А дальше будем смотреть на результат. Вы готовы выслушать моё мнение, Генри?

— Готов, — вздохнул я, — валяйте.

— Думаю, вам стоит обратить внимание на гонки, молодой человек. И не торопитесь с выводами! — предвосхитил он моё возмущение. — Я не говорю, что вам следует прямо сейчас пойти и записаться на следующий заезд, который, между прочим, уже через неделю. Я просто предлагаю вам присмотреться к гонкам, как явлению. Уверяю вас, Генри, вам откроется целый новый мир. Там своя субкультура, свои традиции, свой круг общения, да и проблем своих хватает!

— А вы хитрец, доктор!

— И почему же?

— Думаете, я не раскусил ваш план? Ваш и Игараси-сама?

— И какой же?

— Вы склоняете меня к инженерному творчеству. А именно этого от меня и ждут Игараси с Мацудой.

— Хм… что ж, в таком случае не смею настаивать, — поднялся Пимброк с кресла.

— И… всё? — озадачился я.

— Да. На сегодня можете быть свободны, Генри. Продолжим позже.

— А… когда? Хотя бы приблизительно?

— Я дам вам знать.

— Ну ладно, — пожал я плечами. — Мне можно идти?

— Можно, можно, — заверил Пимброк.

— И что же, не будет никакого… задания?

— Я заронил в вас зерно сомнения, этого достаточно, молодой человек. И да, можете уже сегодня начинать уменьшать дозу алкоголя.

— Ладно… всего хорошего, мистер Пимброк.

— Всего хорошего, Генри.

Вот и поговорили…

И ведь что хуже всего, я против воли постоянно обдумывал идею старого педрилы, и с каждым часом находил в ней всё меньше и меньше отрицательных моментов. А когда Диего принёс заказанную пару пива, практически уже убедил себя, что нужно, обязательно нужно провентилировать этот вопрос! М-мать, ненавижу психологов! Стоит только подпустить чуть поближе, и сам не заметишь, как они уже тебе в душу заглянули. И хорошо, если не плюнули или не нагадили. Ладно хоть, Кэм во внеслужебное время ничем подобным не занимается. Или я просто не замечаю, считая все её загоны стандартными бабскими тараканами в башке? Н-да, без пол-литры не разберёшься. А у меня как раз вторая кружка практически нетронута… эх, хорошо!..

— Хей, Олежек! — жизнерадостно рявкнул над ухом кто-то

И ладно бы просто рявкнул, так ещё и по плечу хлопнул, отчего я поперхнулся пивом и едва не выронил кружку.

— Вов, ты дурак?! — с трудом сдержав ругательство, рыкнул я.

Действительно, а кто бы это ещё мог быть? Так огреть меня по плечу, да и обратиться по-русски… на такое способен только один из моих знакомых — Вова. Которого я, собственно, и дожидался. Рановато он сегодня.

— А чё сразу дурак?! — жизнерадостно заржал тот. — А ты всегда на эту хохму попадался, ещё тогда, в студенчестве. Помнишь?

— Угу, — булькнул я пивом. И щёлкнул пальцами, грохнув кружкой по столу: — Диего! Ещё парочку!

— Спасибо, — благодарно кивнул Вова, усевшись за столик напротив меня. — Что-то умаялся я сегодня.

— Это мне, — обломал я его. — Себе сам заказывай.

— Ты чего, Олег?! — состроил непонимающую рожу Вова.

— Это тебе в наказание. Нефиг было так пугать.

— Жмот! — констатировал мой приятель. — О, Диего! Мне тоже парочку неси, только нормального лагера, а не этого пойла!

— Да, сеньор, — не стал спорить официант.

Да и с чего бы ему? Кассу делаем? Делаем. Не буяним? Не буяним… пока. И крайне желательно, чтобы не буянили и впредь. А для этого нужно что? Правильно — всячески нас ублажать. Например, оперативно менять опустевшую посуду и подносить одноразовые тарелки с закусью — всякими местными копчёностями, засушенными до каменной твёрдости. Я поначалу даже возмущался, но потом привык и убедился, что лучше к пиву и не придумаешь. Вова, что характерно, относительно закуски придерживался аналогичного мнения.

— Чё, как сам-то? — поинтересовался он первым, как только получил свою порцию пойла. — Начальство сильно гнобило?

— По поводу? — притворно удивился я.

— Ну, мы же позавчера покуролесили чуток.

— Чуток? Ну-ну…

— Э, видел бы ты, Олежек, как мы с парнями отрывались в бытность мою конвойщиком! Как из сложного рейса вернёшься, так сразу в бар. Иначе ведь никак…

— Ты про «диких»? — заинтересованно покосился я на собутыльника.

— Про них, про кого же ещё, — вздохнул Вова. — А что? Ты, кстати, откуда про них знаешь?

— Да пришлось недавно пересечься…

— Фига се! Ты уже в конвой ходил?! Да ты крут, мужик!

— Да сто лет бы он мне не сдался…

— Проблемы были? — сообразил приятель.

— Да так, немного, — отмахнулся я.

— Стой-ка… так ты из-за этого квасишь?! Чёрт… извини, мужик. И долго?

— Что долго? — не догнал я.

— Квасишь долго уже?

— На третью неделю пошёл, — нехотя сознался я.

— Ого! Видать, нехило вас приложили. Расскажешь?

— И рад бы, да не могу…

— Секретность? — глянул на меня поверх пенной шапки в кружке Вова. — Велели держать язык за зубами? Или просто нервы?

— Второе. Про «рад» я, конечно, загнул. Как только вспомню, хоть на стену лезь от тоски.

— Это да, — кивнул Вова. — Я, помню, после первой серьёзной стычки с «дикими» пять дней кряду квасил. Но мне повезло — в запой ушёл по всем правилам, под присмотром опытных людей. Зато потом как отрезало.

— А у меня почему-то не отрезает, — пожаловался я, неожиданно для самого себя осознав, что вот от этого рыжего балбеса, которого я знал, по сути, в совершенно другой жизни, ничего скрывать не хочется. — Вов, не поверишь… сегодня у психолога был.

— И чего? — Вова аж приподнялся со своего места от любопытства. — Фигню какую-нибудь посоветовал?

— Ну, не то, чтобы совсем… а что, кстати, в твоём понимании фигня? — технично перевёл я стрелки.

— Психоанализ. Прислушайся к себе. Контролируй себя. Не бухай. Полюби окружающий мир…

— Стоп-стоп-стоп! Это точно не про Пимброка!

— Ого! Тебя к самому старикану загнали?! Силён!

— А ты его знаешь, что ли?

— Приходилось пересекаться, — почему-то отвёл взгляд Вова. — Но это дела давно минувших дней.

— Понял, не дурак. А что тогда, по твоему мнению, не фигня?