Покоривший СТЕНУ 20: Истинный враг - Артемис Мантикор

поднимались по холму к деревне, влетели в дом, избавились от мокрой верхней одежды и садились за стол в ожидании ужина.

Сегодня должна быть их любимая призматическая капуста, слегка отваренная, а затем прижаренная на раскалённой сковороде. Золотистая корочка снаружи, и хруст свежего овоща внутри.

— Группа в сборе. Все помнят задачу? Вельфегор, на тебе северная башня. Альмалексия, почему так долго? — строго спросил парень с футуристичной винтовкой.

— Задержали в реале…

— Если б ты не была лучшим снайпером в рейтинге, был бы тебе выговор. Оговаривали же время.

— Я справлюсь и за полчаса, — улыбнулась эльфийка, доставая компактную снайперскую винтовку из полупрозрачного поля инвентаря.

— Воспоминания трёх версий тебя. Кстати, почему я слышу голоса отражений?

— Минор-ами… — воскликнула Альма. и картины на зеркалах начали пропадать. — Совсем забыла, что зеркала могут отражать память и мысли…

Она встала и подняла голову. В глазах ярко горели гипнотические бирюзовые спирали в лиловых зрачках.

— Это моя любимая игрушка и моё главное изобретение — Зеркало Мисы. Оно отражает внутреннюю суть и переписывает души. Переписывающей называли ту, кто не заслужила носить имя. Однажды она запечатала в книгу концентрат мёртвой магии. Тот, кто её читает, узнаёт худшее о себе и проникается такой глубокой ненавистью к себе, что душа начинает разрушаться, а тело болеет и чахнет.

В зеркалах снова замелькали смутные тени. Молящуюся зеркалу рогатую энирай и выходившую из капсулы виртуальной реальности девушку с русыми волосами, вспотевшую и измотанную долгой игрой. На соседнем экране её виртуальный аватар со смертоносной точностью отстреливал каких-то существ.

— Я прочла её от корки до корки, пользуясь своей неуязвимостью к мёртвой магии. А затем использовала ту же идею, чтобы создать его: лабиринт «Зеркало Мисы», который также раскрывает всю правду о вошедшем, но затем действует от обратного. До конца доходят те, кто придёт к лучшей версии себя и станет сильнее. Безупречнее.

— Не похоже на оружие.

— Это инструмент. То, что я описываю — это то, для чего я его создала. Но использовать его можно по-разному. Например, при определённых условиях исцелять от мёртвой магии или он может служить защитой для того, что в центре, чтобы его нашёл только тот, кто будет обладать определённым мировоззрением. Например, быть добрым человеком, убеждённым пацифистом и, на всякий случай, восхищаться Мисой Зеркальной.

— Сейчас там только моё отражение, — сказал я, глядя в одно из зеркал.

— Конечно — оно не работает. Поэтому я сказала, что ты можешь разрушать здесь всё, что захочешь, — Миса вздохнула. — Это символ. Я хотела показать, что с пустотой можно бороться. Что она не великий враг, как утверждают адепты Тиши, не извращение природы, как говорят у Трибунала. Это болезнь, которая поддаётся лечению. Нужно не сражаться с мёртвой магией, а искать лекарство. Этим отличается культ Мисы Зеркальной от других религий Дочерей Смерти.

Глаза Альмы заблестели, и она вдруг расплакалась.

— Загляни в зеркало, — всхлипнула она. — И найди там себя. Это был наш девиз. А теперь я сама уязвима для пустоты… Поэтому я копия? Я не могу быть безупречной, как настоящая Миса.

— Потому что не надо было делать из себя амальгаму и делить тело с другими душами, — назидательно заметила Селена.

— «Я просто призову правильного смертного, и он решит все задачи» — передразнила её Миса.

— Ты права, мы обе ошибались. Но я по крайней мере сохранила себя.

— В детстве я представляла себе Селену Бескрайних Трав как гордую аристократичную хозяйку, несущую благо, а не отчаявшуюся истеричку.

Эти слова сработали. Зеленоволосая богиня застыла, задумалась над словами Мисы и затем кивнула.

— Я тоже схожу с ума от этого места. Если бы я не придумала свой план, то поступила бы так же, как ты. Хотя я так и не поняла, как ты смогла выбросить осколок души на десятый…

— Ко мне вернулась часть памяти, — сказала Миса. — Но пока без ответа на твой вопрос.

За её спиной в зеркалах продолжали меняться отражения. Теперь в них были отражения Мисы Зеркальной с каре чёрных волос и примечательными спиральными зрачками.

Она в разные дни встречалась с признаками ползущих по сектору червей.

— У меня не было выбора. Нужно было убираться отсюда любой ценой, иначе меня бы уже не было, — сказала она. — Черви лишь следствие проблемы. Дело не в том, что мы вечно живём в клетке, в этой гигантской игрушке коллекционера, а в том, что эта вечность может в любой момент прерваться.

— Ты про разрушение Стены? — понял я.

— Да. Я не считала дни. Но очень давно я слышала, как повысилась сложность и двадцать первый стал сектором смерти. Помню, как Стену раздирало на части. Как она не выдерживала тварей, которые должны были там обитать, согласно сломанному балансу. Слышала, как это всё бурлило, перемешивалось и на свет появлялись новые виды…

В зеркалах отображалась богиня, слушающая крики из-за разделявшей сектора преграды. Звук зеркала сделали слабее, но всё ещё передавали достаточно отчётливо.

— … Когда я говорю «слышала», я имею в виду, что незнакомое мне божество там кричало, когда его поглощали спустившиеся за вкусняшкой монстры.

— Тогда Оазис должно было выбросить повыше, по идее, — задумался я.

— Нет, он здесь же, — покачала головой Альма. — Просто теперь в локации плавает то, что сожрало богов.

— Разве пересбор не должен заботиться, чтобы в Оазисе сидел бог?

— Нет нужды перестраивать испытание, для которого нет претендента. Это сектор смерти. Там не ходят проходчики. База Ордена не в счёт, там не ходят ниже четвёртого. Этого мало, чтобы Система начала собирать сценарий и оживлять декорации.

— Мы существуем ради проходчиков, — поморщилась Селена.

— Зато между перерождениями можно отдохнуть, если никто не балуется своими силами, — криво улыбнулась Миса.

— Эх… Как же я скучала по тебе, и как сдала сама за эти тысячи дней, что мне не с кем было поговорить, — неожиданно расчувствовалась Селена.

— Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Хуже всего — ожидание ужасной смерти. Гораздо проще просто умереть прямо здесь и сейчас, чем сидеть и ждать, что смерть вот-вот к тебе постучится, — сказала бывшая богиня зеркал. — Я помню этот хруст по ночам. Помню, как слышала везде скрип зубов тварей по ту сторону барьера. Немного тишины и повторяющиеся