Мертвый город. Трилогия - Наиль Эдуардович Выборнов

их голыми руками. Как это делал, не помню, но ведь замочил четверых, а последний в штаны нагадил и убежал.

— В общем, исходного вируса у меня не было, но я стал работать над уже измененными. Кусачи, как называют первую стадию, меня не интересовали, а вот рвачи… И у меня получилось создать препарат на основе их биоматериала. Теоретически, он должен дать пациенту новые способности и замедлить обращение, отодвинуть его. Насколько, не знаю, но точно дольше, чем обычный супрессант, там совершенно другой метод работы. Однако проверить его было не на ком, так что я могу предложить его только вам.

— Колите, — ответил я, и протянул вперёд правую руку.

Раз уж есть шанс выкарабкаться, то нужно им воспользоваться. Ну а если случится что-то, то так и так подыхать. Тем более, что свет из-за окна уже действительно начинал причинять боль, и в голове начинали крутиться мысли о том, чтобы спрятаться куда-нибудь, забиться в темный угол.

— Вы уверены? — спросил Профессор, кажется, больше для проформы. Ему явно было интересно, что произойдет со мной.

— Уверен, — ответил я. — Лучше так, чем сдохнуть.

— Побочные эффекты могут быть какими угодно, — сказал он. — В конце концов это может просто показаться вас неэтичным. Препарат сделан из мозга мутанта. А ещё он может привести к мгновенному обращению, и я ничем не смогу вам помочь.

— Колите уже, — ответил я. — Мне плевать. Я и так ходячий труп последние двое суток.

— Тогда я вынужден попросить вас лечь, — сказал он и встал с кресла. — Чтобы обезопасить себя и остальных постояльцев.

Ага, вот и вязки пригодятся. Я, как стоял, так и завалился на кровать, сбросив тапки. А он подошёл и стал вязать узлы. Делал это тщательно, понимал, что если что-то пойдет не так, то все может закончиться плохо.

А потом достал из холодильника шприц, взял вату и бутылку со спиртом, тонкий венозный жгут. Руки у него были тренированные, в вену попал он с первого раза, быстро ввел препарат и сделал несколько шагов назад.

Сперва ничего не происходило, а потом свет начал жечь. Я закрыл глаза пытаясь спастись от него, но даже сквозь веки продолжал чувствовать это неприятное ощущение. И с каждой секундой оно нарастало, пока не превратилось во вспышку дикой боли.

Я попытался закричать, но не смог, потому что мне зажали рот. А потом сознание покинуло меня.

Глава 17

Я открыл глаза и уставился в ствол пистолета, из которого в меня целились. Далеко не в первый раз в жизни. Мы с парнями иногда обсуждали это, мол, на что это похоже. Кто-то говорил, что на чей-то глаз, другие утверждали, что видели, как из ствола на них смотрит смерть. Он ведь огромным кажется, когда в него смотришь, ощущение такое, будто затягивает даже. Один Скиф, наш марксман сказал, что оно похоже на очко. Поржали тогда, но спорить никто не стал.

Удивительно, но я ощущал себя прекрасно. Боли в теле как будто бы и не было, сухости в глотке тоже, и даже свет ртутных ламп, развешенныхпод потолком, больше не жег. А чего это они свет-то включили, день же на дворе.

Посмотрел в окно и удивился. Темно, солнца нет, но где-то сбоку на самом краю поля зрения видно розовую взвесь в воздухе. Закат. Это ж сколько я провалялся?

И жрать охота, честно говоря. Ясное дело, что я уже полтора суток практически не ел, если не считать той шоколадки, что срубал в подземелье. Но это разве еда? Сейчас бы пюре картофельного намутить с котлетками. Пусть даже и замороженными, они тоже вкусные бывают. Да и пюре из концентрата сойдёт.

И только потом я понял, что целится в меня Профессор из затертого Макарова. Интересно, где они это старье взяли? С мобилизационных складов?

— А чего это вы, Проф? — спросил я, покосившись на него.

И только сейчас до меня дошло: а ведь я обратиться должен вот-вот, но не чувствую ничего. Вообще ничего. Настроение вообще было на удивление прекрасным, все мне было нипочем. Это что ж он такое мне вколол, эйфоретик какой-то что ли?

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Свят, — ответил я. — Я сейчас в санатории, где-то неподалеку от Волкова. Город заражен зомби-вирусом, а меня послали, чтобы добыть документы из лаборатории. И все помню, Профессор, завязывайте.

Он отложил пистолет в сторону, взял какие-то приблуды со стола, подошёл ко мне. Снова затянул на плече жгут, обработал локтевой сгиб, нащупал вену и вогнал внутрь иглу, после чего стал набирать кровь.

— Это зачем? — спросил я.

— Нужно исследовать, — сказал он. — Я наберу несколько пробирок, часть заморожу. Ну и сейчас через один анализатор прогоню, я делал кто-то с кровью заражённых. Посмотрим, как скоро ты обратишься. Ты как себя чувствуешь?

Странный человек, настоящий фанатик от науки. Мне и раньше с такими приходилось встречаться, когда в университете учился. А вот после уже ни разу. Фанатиков было много, да только одержимы они были далеко не научными изысканиями.

— Нормально себя чувствую, — сказал я. — Только жрать очень хочется. А вот пить — совсем нет. А я ведь, когда шел сюда, говорил еле.

— Подожди минуту, — ответил Профессор. — Если все получилось, то сходим на кухню, поешь.

Он ушел с пробирками куда-то в дальнюю часть комнаты, сунув по пути несколько в холодильник для анализов, а я продолжил лежать и смотреть в потолок. Ну и дела, ничего не скажешь, конечно.

Вроде должен умереть уже и в зомби обратиться, а со мной все хорошо. Так это что, получается, не зря я сюда рвался с самого начала? И ведь не дошел бы, если бы не Лена, и не Павел. А где они, интересно? Ждали, пока я в себя приду, или сразу обратно ушли? Черт его знает.

— Получилось! — крикнул Профессор.

Мда. А я-то ожидал другого крика. Эврика там, и все такое. А оно вот как скучно.

Очень быстро он вернулся обратно, и принялся развязывать узлы на вязках. Освободил мне ноги, после этого занялся руками.

— Ну а что получилось-то? — спросил я, так и не получив никаких разъяснений. — Что именно?

— Превращение тебе не угрожает, — сказал он. — В ближайшее время, по крайней мере. Вирус, который я тебе ввел, должен подавить материнский. Сразу говорю, бесплатно ничего не будет, и организм твой все равно начнет перестраиваться. Я же, считай, проигрался с твоей ДНК, как котенок с клубком ниток.

— Ну в том, что у меня когда-нибудь дети будут,