Шутки богов. Поспешное решение - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Андрей почувствовал вес меча – не физически, а как давление на ладонь через прутик. Его внутренний поток был теперь связан с этим лезвием. Он двинул им. Лезвие оставило тонкий разрез в воздухе, и только через миг легкий звук трения, похожий на пронзительный звон, нарушил тишину. Он держал настоящий меч из плетения. Не просто заклинание. А собранную форму воли, намерения и энергии. Старик поднялся и подошёл ближе.

– Теперь ты действительно начал говорить. А дальше тебе предстоит научиться разговаривать с силой – не только на языке меча.

– Ты создал форму. – Сказал старик, рассматривая зависшее в воздухе сияющее лезвие. – Но меч без природы – как тело без дыхания. Он может нанести удар, но не несёт в себе силы мира. А ты должен научиться давать ему “дыхание”.

Он провёл пальцем по воздуху, и на его кончиках затрепетала тонкая искра – не пламя, не свет, а именно дыхание стихии. Оно изгибалось, как дым, но не исчезало, а вилось вокруг, подчинённое воле.

– Выбери, чем дышит твой меч. Каждый выбор – это отдельный путь. И ты должен его прочувствовать, прежде чем он станет твоим.

Первое свойство – Пламя. Андрей закрыл глаза. Представил тепло, которое чувствовал, сидя у костра в ту ночь, когда лечили раненого зверя. Жар, не обжигающий, а живой. Он позволил этому ощущению наполнить грудь, а потом – направил это в центр плетения меча. Светлое лезвие, висевшее в воздухе, слегка вздрогнуло. Вдоль его грани прошла огненная рябь, словно по металлу растеклась раскалённая лава. Затем изнутри начала пробиваться жаркая пульсация. Он чувствовал, как с каждым вдохом в плетение перетекает дух пламени – не вспышка, а устойчивое горение, словно пылающая внутренняя нить. Он повёл мечом – и воздух смазался волной жара, травинки в полуметре пожелтели и согнулись. Небольшие капли росы зашипели. Старик кивнул:

– Это – огонь. Он разрушает. Но и очищает. С ним ты можешь сжечь, но и осветить путь.

Второе свойство – Лёд. Он собрал плетение меча заново. Очистил от огня. И теперь сосредоточился на тишине – той самой, что была утром у озера. Он вспомнил воду ручья, стекающую с ледников. Холод, что леденил зубы при первом глотке. Энергия, которую он вливал в плетение, изменилась. И вместо золотисто-красного свечения меч приобрёл прозрачно-синеватый оттенок. Из него сочился тонкий иней. Воздух вокруг звенел, как морозное утро. Когда он махнул мечом, на ветке неподалёку вспыхнули хрустальные кристаллы инея. Меч не горел. Он усыплял и останавливал. Старик снова кивнул:

– Холод замедляет. Он проникает глубже, чем пламя. И ты сам должен быть холоден, чтобы его направить.

Третье свойство, которое он собирался применить, это был яд. И это было куда сложнее. Андрей тут же вспомнил змею. Ту, что едва не пронзила его сгустком магии. Её движения, вязкие и тягучие. Внутреннее чувство опасности, притаившейся в тишине. Когда он попытался вложить это в лезвие, меч почернел, края его затянулись туманной дымкой, а в воздухе повис горький запах травы и серы. Острие меча дрожало, как живое, и даже отдалённо чувствовалось – это оружие не наносит рану, а заражает даже само пространство вокруг. Оно отравляет саму энергию. Но это плетение оказалось нестабильным. Рука Андрея задрожала, и структура начала рушиться. Он разорвал её, отступая на шаг. Старик даже не ругался.

– Сила – это не только то, что ты вложил. Это ещё и то, что ты можешь удержать. И если яд тебе не подвластен – не берись, пока не станет твоей частью.

И так, день за днём, Андрей тренировался вливать стихию в форму. Он чувствовал, как одно и то же плетение становилось иным, стоило только изменить ритм дыхания, структуру намерения и глубину вложенной силы. Ведь он уже и сам прекрасно понимал, что плетение меча – это был не просто инструмент. Это был настоящий проводник его мира, его внутреннего состояния, его связи с великим – с тем, что шептало через ветер, пульсировало в потоках ручья и колыхалось в траве долины. И в каждой вспышке он становился всё ближе к пониманию настоящего искусства плетений.

Вскоре, в очередной день после завершения работы с элементарными плетениями старик подвёл Андрея к небольшому кругу, выложенному из плоских камней. В центре – несколько выбитых символов, которые с первого взгляда выглядели как просто декоративные завитки, но стоило взглянуть внимательнее – они складывались в простую схему кругового узора.

– Меч режет. А щит – уравновешивает. – Старик, как всегда, говорил лаконично, но слова его не теряли веса. – Ты учился направлять энергию. Теперь попробуй остановить. Не сломать – а удержать и вернуть.

Он опустил ладонь, и воздух в полуметре от его тела задрожал, будто прогнулся под невидимым давлением. Из пространства поднялся тонкий, искрящийся купол, мерцавший в утреннем свете, словно пленка воды над зеркалом.

– Плетение щита строится не на силе, а на устойчивости. Это стена. Но не глухая. А дышащая. Гибкая. Она не ломает враждебную силу, а перенаправляет её в землю, в воздух, в пустоту. – Потом он указал на центр каменного круга. – Сядь. И начинай.

Андрей уселся в указанное ему место и старательно выровнял дыхание. Он уже умел направлять силу внутрь, через точку в животе – там, где сосредоточилась его магическая основа. Он начал втягивать дыхание, медленно “вытягивая” из себя тонкие нити энергии, свивавшиеся у его ладоней. На этот раз он не создавал форму меча или стрелы. Он старался расплестись, раствориться, как мягкое облако, и при этом – удержать структуру. Это было сложно. Ум требовал формы, руки – движения, а поток – сопротивления.

Но он был упрям. Сначала у него получился щит-лист – плоская энергия, вибрирующая и полупрозрачная. Как будто он натянул в воздухе тонкий лист пергамента. Потом – щит-купол, который едва держался, дрожал, мерцал и постоянно “проваливался” на бок. Малейшее сомнение – и вся структура разваливалась, будто мыльный пузырь. Но он продолжал. Снова и снова.

– Забудь о защите тела – защищай пространство. – Наставлял старик. – Ты должен стать не преградой – а резонансом.

И вот перед ним появился щит. Настоящий. В тот момент, когда Андрей не боролся, а впустил в себя пульс мира, энергия сама сложилась в нечто мягкое, но плотное. Купол возник вокруг него без усилия. Он не светился, но чувствовался – как невидимое уплотнение пространства.