Старатели. Специалист - Влад Лей

не проблема. Не желаешь пользоваться синт-органами, есть долговечный вариант, которого хватит до конца твоих дней — импланты. Это уже не выращенные органы, а полноценные кибернетические элементы, которыми можно заменить отказывающее сердце, поврежденную печень, неработающие легкие или невидящий глаз. Более того, установить можно как «обычный» имплант, так и модифицированный (легкие с большим объемом, глаза, способные видеть в нескольких спектрах, недоступных обычному глазу, уши, желудок, почки — все это есть в нескольких вариантах, предлагающих те или иные «доп. функции»). Короче говоря, сейчас можно «апгрейдить» себя, как в свое время апгрейдили машины, компьютеры, байки.

Но нет, даже при таком ассортименте находятся ублюдки, которым подавай настоящие человеческие органы, причем взятые не добровольно у донора, а отобранные у какого-то несчастного.

Рико знал, что подобные органы довольно часто отторгаются телом нового владельца. Были какие-то нюансы, когда вроде как при полном соответствии по медицинским параметрам орган должен был прижиться, но на деле этого не случалось.

И вот, случайно встреченный Ква Цё Па пролил свет на эту тайну. Или, скорее, выдвинул одну теорию, о которой Рико раньше даже подумать не мог.

Итак, по его утверждению, причиной отторжения органов у нового владельца было то, что старый владелец непосредственно перед извлечением испытывал сильнейший стресс. В его организме гуляло такое количество всевозможных веществ, вызванных испугом, что в результате это приводило к повреждению и невозможности последующей трансплантации его органов другому человеку.

При этом мясники не могли данную проблему никак исключить — чтобы обездвижить, вырубить жертву нужно было сначала на нее напасть. Плюс нередко жертвы приходили в себя до того, как попадали на операционный стол к мяснику. Ну и в каком состоянии они были, осознав, что с ними сейчас случится, говорить не нужно.

Сам же Ква Цё Па придумал способ, который, как ему казалось, все эти проблемы исключал.

Он заманивал своих жертв в ловушку, «угощал» небольшой порцией наркотиков, затем начинал втирать дичь (ту, что он втирал и Рико, Михе по пути к шаттлу) о том, что будущая жертва на самом деле настоящий победитель по жизни и скоро заживет так, как другим и не снилось.

В результате он действительно добился того, что органы, добытые им, крайне редко не приживались у новых владельцев. Плюс их качество было довольно высоким (многие мясники грешили тем, что в качестве «доноров» брали уличную шпану, беспризорников, бездомных, ну а какое там качество «органов» и какая охапка болезней у самих «доноров» — можно только представить).

Ну а Ква Цё Па ловил в основном мужчин или, скорее, даже парней в возрасте от 18 до 30 лет. Причем в оборот он брал только здоровых, не нариков и алкашей. «Охоты» он устраивал не часто, зато цена на его «товар» была высокой, куда выше, чем у «уличных» мясников.

Рико проверил корабль, убедился, что на борту никого нет, и только после этого спустился в трюм.

Здесь он нашел медкапсулу, причем довольно дорогую, с массой дополнительных опций и примочек. Будь у него свой корабль, он бы еще подумал — не прибрать ли к рукам такую роскошь?

Только он об этом подумал, как тут же и отмел эту мысль — нет, в этой капсуле людей на куски резали, убивали. Это орудие пыток, и он в него лечь попросту не сможет…

Оглядевшись, он нашел несколько холодильных шкафов. Подойдя к одному, он даже хмыкнул: Ква Цё Па оказался очень педантичным — все шкафы были подписаны. Рико пробежался глазами по надписям и понял — практически все, кто пропал на шахте Смирнова за последнее время, оказались здесь…

Глава 13

Поиски

Смирнов еще раз выматерился.

— Нет! Ну ты вкуривай момент, Буба! У нас на хазе делов на нож ставят! На нож! И даже в казну не башляют. А главное кто? Кто? Ханец позорный, гроба на небе кинул и сюда ползает, кишки мотает! А ты хапалой щелкаешь и зыру давишь влево! Как так, Буба? Как так? Может, ты башли с ним давишь? А? Может, ты на ровном с ним был, а?

От респектабельного джентльмена и бизнесмена не осталось и следа, перед присутствующими вновь появился бывалый и матерый бандит, который говорил на блатном наречии, совершенно непонятном для Рико.

Наречие это было настолько специфическим, что даже переводчик Рико выхватывал лишь отдельные слова, не давая возможности додумать, о чем идет речь.

Впрочем, Рико знал и понимал. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, от чего Смирнов, вновь обратившийся в Смиру, так зол: на его территории и без его ведома некий мясник-одиночка внаглую резал его же, Смиры, рабочих. При этом Буба, выполнявший при Смире роль начальника безопасности, даже не подозревал об этом.

Ну, или же как раз наоборот — прекрасно знал о происходящем, но по версии Смиры мясник Бубе отстегивал за молчание.

— Да ты чего, Смира! С голимым ножом на хазе не был, а тут буду с ним хапарь делить? Да ты… — возмутился Буба.

— Хавло завали! — рявкнул Смира и, несколько успокоившись, спросил у Рико: — Кто чина делал ножу?

— Э-э-э… — Рико лихорадочно соображал, о чем его только что спросили. По идее Рико, который сейчас играл роль Джона Рика, он же Кощей, в блатном лексиконе должен был прекрасно разбираться. Впрочем, Рико догадался, о чем спрашивал Смира, и поэтому решил ответить: — Мясник не в курсе, кто заказчик. Посредник прилетает на Бримор раз в месяц, забирает часть товара и расплачивается.

— Ходунка взять надо! — повернулся Смира к Бубе. — Только без крипы! Чтоб жамкать мог и спел все, от куплета до припева. Бишь?

— Бишь, — кивнул Буба и, наконец, перешел на нормальный язык: — Да только как мы его возьмем? Он ведь ни на станцию, ни на планету не садится… А мои ребята в космосе воевать не умеют.

— Значит, надо кого-то нанять, кто умеет, — буркнул Смира, и его раздраженный взгляд, до этого сверливший Бубу, перескочил на Рико: — Кощей!

— Ну? — спросил Рико, спокойно глядя на авторитета.

— Ты уже помог, но не мог бы ты оказать еще одну услугу…

— Хочешь, чтобы я привел тебе посредника? Живым и невредимым?

— Именно, — кивнул Смира, — хочу знать, кто платил этим уродам и кто придумал резать людей на Бриморе. На моем, мать его, Бриморе!

— У нас с