Через пламя и ночь - Анастасия Александровна Андрианова

– Страшно. Я такого не помню. Ох, извини, что напугал. – Он подмигнул Мавне и снова улыбнулся, но уже более вымученно. – Как дудочка, не потеряла?

Мавна хмыкнула под нос.

– В сумке лежит. Берегу.

– Ну, а твои ребята как? Где они? Лучше себя чувствуют? Козёл ваш где?

Отчего-то от этого вопроса у Мавны чуть потеплело в груди.

– Получше. Варде у Царжи, козёл… Раско тоже там, а Смородник велел далеко не отходить и сказал, что пошёл за деньгами. Давно уже нет, вот сижу, жду.

Лируш присвистнул.

– Ого, вот это делец. Пусть потом расскажет, откуда деньги берёт. А то у меня к нему давно вопросы.

Мавна хихикнула в кулак. От Лируша веяло какой-то тёплой заботой: в его улыбке, в насмешливо-мягком тоне, в том, как расслабленно, но не нахально он сидел. Так спокойно она чувствовала себя разве что с Иларом – не боялась выглядеть нелепо, сказать что-то не то или показаться скучной.

– Слушай. Я знаю тут местечко, где можно хорошо посидеть. – Он кивнул в сторону улицы, уходящей к реке. – Тебе нужно отвлечься, слишком ты грустная. Красивые девушки не должны грустить, по крайней мере, я себе не прощу такого. Пойдём заглянем?

Мавна с подозрением вытянула шею, разглядывая вывески на некоторых домах.

– Не то ли местечко, где ты напоил Смородника?

Лируш прищёлкнул губами и потёр шею.

– Н-да-а… то самое. Но мы его не позовём, ты же не хочешь слушать его слезливые истории про тяжёлую юность? А теперь, наверное, ещё будут рассказы про обиду на братьев по отряду. От его рожи молоко во всех дворах киснет, нам и вдвоём весело будет.

– Лируш! – Мавна едва удержалась от смешка. – Не говори так. Он хороший, но хочет, чтобы все думали иначе. Я даже видела, как он улыбается!

– А тебя не провели будто бы его старания?

Мавна легонько толкнула Лируша в плечо.

– Ты же сам мне это говорил. Я тебе и поверила.

Лируш ловко перехватил её ладонь и вскочил со скамьи, увлекая Мавну за собой. Она ойкнула и поднялась на ноги, едва не уронив на землю платок.

– Вот и умница, теперь тоже поверь. Пошли.

Он потащил её за руку по улице, не обращая внимания на её возражения. Мавна переживала: вот вернутся Варде и Смородник, а её нет. Если начнут грызться и обвинять один второго, пооткусывают друг другу головы. Но Лируш будто бы почувствовал её сомнения и остановился, глядя Мавне в лицо.

– Послушай, – мягко сказал он, убирая растрепавшуюся прядь с её лба, – тебе нужно хотя бы ненадолго развеяться. Я приезжаю и что вижу? Такая красавица сидит совсем одна, брошенная двумя здоровенными лбами, и грызёт ногти от волнения. Ты же вся дрожишь, хоть и не замечаешь. – Лируш положил ладонь ей на плечо и, поняв, что Мавна не отстраняется, осторожно погладил. – Я не знаю, какие у вас отношения в вашем крошечном отряде, но думаю, что им следовало бы беречь тебя. Но упырь – не человек, а Мирча слишком привык быть сам по себе. Поэтому этим вечером я о тебе позабочусь, если позволишь. Будет им урок. Договорились?

Мавна посмотрела ему в лицо: открытое, приятное, с улыбающимися чёрными глазами. У Смородника тоже были чёрные глаза, но холодные и всегда напряжённо прищуренные, а глаза Лируша лучились теплом. Ей хотелось кому-то довериться. И ощущать чужую руку на своём плече было приятно – этого ей давно не хватало, а осторожные, вымученные прикосновения к Варде – не в счёт. Хотелось, чтобы её тоже кто-то ободрял, обнимал и говорил, что всё будет хорошо.

Мавна выдохнула и медленно кивнула.

– Договорились. Но только ненадолго. И я не буду много пить, буду сидеть и смотреть по сторонам.

Лируш просиял, широко улыбнулся и вприпрыжку побежал вниз по улице. Мавна, ухмыляясь в платок, двинулась за ним.

Снова откуда-то на мощёную дорогу падали блики костров, пахло едой, отовсюду слышались разговоры: где-то тихие, где-то взрывающиеся хохотом, где-то переходящие в ругань. Должно быть, в одной только Чумной слободе жило больше народу, чем у них в Сонных Топях, а уж если выйти в само Озёрье… Интересно, Лируш смог бы провести её в город? Было бы любопытно посмотреть.

– Мавна!

Второй раз за вечер её окликнули сзади. Мавна узнала голос и со стоном развернулась к Смороднику. Сдвинув брови, он широким шагом шёл к ней.

– Ты всегда делаешь такое суровое лицо, что я уже почти тебя не боюсь, – съязвила она, но он будто бы пропустил мимо ушей.

– Куда ты идёшь? Одна?

– Не одна. Лируш здесь. Позвал сходить в одно место.

Смородник с прищуром вгляделся в улицу. В следующий миг его глаза непривычно расширились, на щеках выступили красные пятна.

– Нет!

– Я не спрашивала твоего позволения. Извини.

Мавна заметила, что он снова перевязал чистой тканью укушенную шею – выходит, опять стало хуже. Смородник устало потёр бровь, тяжело вздохнул и, поколебавшись, мотнул головой.

– Ладно уж. Иди, куда хочешь. Я схожу за Варде и тоже приду. Только не пей. Там что-то подмешивают в пиво, потом звёзды в глазах увидишь.

– В твоём, смотрю, так одна и осталась, – буркнула Мавна, указав на проблеск искры. Спохватилась, поняв, насколько нелепо это прозвучало, и, развернувшись, молча пошла за Лирушем.

В кабаке было тепло, даже жарко, довольно светло и очень шумно. Пахло приятно: жареным мясом, хлебом и крепким квасом, и Лируш уверенно потащил Мавну мимо столов, к стойке с длинной общей лавкой, за которой уже сидело несколько мужчин.

– Эй, Гожо, плесни-ка девушке пива! – Лируш окликнул крупного мужчину за стойкой, протирающего кружки тряпкой. – Твоего лучшего. За мой счёт.

У Мавны в голове зазвучал предостерегающий голос Смородника, но она решительно прогнала эти мысли. Наверняка Лируш так просто от неё не отстанет, а от глотка ведь ничего плохого не случится, необязательно выпивать целое озеро.

Лируш облокотился о стойку и развернулся лицом к Мавне, глядя на неё с лукавством. Мавна улыбнулась ему.

– Слушай. – Лируш потёр подбородок и склонился ниже. – Вы уверены, что приводить сюда упыря было хорошей задумкой?

– Не знаю, – ответила Мавна, поведя плечом. – Он отказался уходить к своим. И не привлекает тут лишнего внимания, тихо ходит себе к Царже, в город не высовывается. Думаешь, ему тут не место?

Перед Лирушем поставили две большие кружки пива, и он передал одну Мавне – такую тяжёлую, что она с трудом удержала обеими руками. Жидкость внутри была не золотистой, как дома, а необычного серо-сиреневого цвета и пахла