Могучая крепость (ЛП) - Вебер Дэвид Марк

Однако настроение экипажа «Ракураи» совершенно отличалось от такого настроя. На самом деле, оно отличалось от того, что раньше можно было увидеть на борту почти любого доларского боевого корабля с таким количеством насильно завербованных людей. Отчасти это было связано с тем, что на этот раз было относительно мало жестокости, а та, что была применена, была тщательно рассчитана, соответствовала обстоятельствам, которые её требовали, и была применена с безжалостной справедливостью. Было, конечно, несколько инцидентов, когда в ней не было необходимости, когда боцманмат «старой школы» прибегал к использованию кулаков или чрезмерному увлечению своим «стартером» (верёвки с узлом, используемой для подстёгивания «отстающих»), но их было удивительно мало по сравнению с тем, что произошло бы в большинстве других доларских флотов.

Отчасти это было связано с тем, что так много боцманматов Флотской «старой школы» (и капитанов, если уж на то пошло) погибли в катастрофической кампании, которая закончилась около Каменного Пика и мыса Крюк. Главным образом, однако, это было потому, что новый командующий флотом объяснил свою позицию по этому конкретному вопросу, среди прочего, с кристальной ясностью. И так же потому, что оказалось, что он на самом деле имел это в виду. На данный момент одиннадцать капитанов, которые допустили ошибку, предположив, что он был несерьёзен насчёт своих приказов, касающихся ненужных наказаний или жестокости, были уволены с позором. Учитывая тот факт, что двое из этих капитанов были даже более благородного происхождения, чем сам граф, а один из них пользовался покровительством самого герцога Тораста, ни один из его оставшихся капитанов не был склонен сомневаться, что он имел в виду то, что сказал в первый раз.

Однако была и другая причина — которая проистекала из признания снизу даже больше, чем из сдержанности сверху, и которая снискала графу Тирску степень преданности, почти неслыханную среди принудительно завербованных моряков. Никто точно не знал, как об этом узнали, но на флоте было общеизвестно, что граф лично настоял, что, поскольку флот укомплектован для службы Матери-Церкви, Мать-Церковь должна взять на себя ответственность за благополучие семей принудительно завербованных мужчин. Зарплата простого матроса в Королевском Доларском Флоте была невелика, но Мать-Церковь позаботилась бы о том, чтобы деньги выплачивались непосредственно семье мужчины во время его отсутствия, если бы такова была его просьба. Более того, и это было совершенно беспрецедентно, Церковь пообещала выплатить пенсию вдове любого насильно завербованного моряка, погибшего на действительной службе, а также обеспечить содержание его несовершеннолетних детей.

Всё это помогло объяснить, почему было удивительно мало стонов об отставке, когда капитан и адмирал вернулись на палубу полуюта «Ракураи», и капитан снова потянулся к своему рупору.

— Брам-стеньги поднять!

— У них получается даже лучше, чем мне бы хотелось, — тихо заметил сэр Доминик Стейнейр, барон Каменного Пика.

Одноногий адмирал удобно откинулся на спинку мягкого кресла, а деревянный ножной протез, заменявший икру его правой ноги, покоился на скамеечке для ног перед ним. Лампы на масле из кракенов ярко горели, свисая с подволока, и спящая громада его нового флагмана была спокойна вокруг него, так как стояла на якоре, пока он наблюдал, как записанные изображения воспроизводятся перед его глазами. Спущенные брам-стеньги возвращались в исходное положение так же плавно, как и опускались, словно управлялись одной рукой, и он покачал головой.

— Согласен, — произнёс в его правом ухе голос Мерлина Атравеса, говорившего из своей дворцовой спальни в Черайасе, почти в семи тысячах миль отсюда. В Королевской Гавани было чуть за полночь, но из окна Мерлина уже виднелись первые, очень слабые признаки ледяного зимнего рассвета. — Конечно, всё это по-прежнему тренировка, при почти идеальных обстоятельствах. И они по-прежнему не так хороши в этом, как наши люди.

— Может быть, и нет, — уступил Каменный Пик. — С другой стороны, никто так хорошо в этом не разбирается, как наши люди, и я бы предпочёл, чтобы так оно и оставалось. — Он снова покачал головой. — Мастерство укрепляет уверенность, Мерлин, и последнее, что нам нужно — чтобы эти люди начали чувствовать себя уверенно, столкнувшись с нами в море. — Он мгновение помолчал, склонив голову набок, словно в раздумьях, затем фыркнул. — Позволь мне исправиться. Предпоследнее, что нам нужно — чтобы они начали чувствовать уверенность в своей компетентности. Последнее, что нам нужно — чтобы они действительно развили эту компетенцию. И это, к сожалению, именно то, что, похоже, делает Тирск.

— Согласен, — повторил Мерлин, на этот раз с чем-то гораздо более похожим на вздох. — Я обнаружил, что, вопреки себе, я скорее восхищаюсь Тирском, — продолжил он. — Тем не менее, я также понял, что не могу не пожалеть, что он не словил ядро около мыса Крюк. И, если уж на то пошло, я не могу не пожалеть, что король Ранилд не пошёл дальше и не казнил его как козла отпущения за Армагеддонский Риф. Это было бы крайне несправедливо, но этот человек слишком хорош в своей работе, чтобы у меня было душевное спокойствие.

— Я полагаю, что они неизбежно смогли бы найти хотя бы одного компетентного моряка, если бы искали достаточно долго и усердно, — кисло согласился Каменный Пик.

— К тому же я не думаю, что всё то время, что он провёл на пляже, кому-то повредило, — заметил Мерлин. Каменный Пик вопросительно поднял бровь, и Мерлин поморщился. — У этого человека мозги, вероятно, не хуже, чем у Альфрида, — отметил он, — и у него больше реального морского опыта, чем у кого-либо ещё, к кому может обратиться Церковь. Я думаю, совершенно очевидно, что он потратил время, которое они оставили его гнить на берегу, используя свой мозг и свой опыт для анализа всех ошибок, которые совершили Мейгвайр и идиоты вроде Тораста. Они поступили глупо, припарковав его там, и я так же рад, что они это сделали, но недостатком является то, что они дали ему достаточно времени для размышлений. Теперь он применяет плоды всех этих размышлений на практике.

Каменный Пик издал раздражённый подтверждающий звук — что-то среднее между ворчанием и рычанием. Как Мерлин и Кайлеб, барон пришёл к выводу, что Тирск почти наверняка был самым опасным противником Черис в настоящее время. Как только что заметил Мерлин, у этого человека были мозги, и опасно компетентные. Хуже того, он ни капельки не боялся того, что Мерлин называл «нестандартным мышлением». Например, его настойчивость в том, чтобы Церковь заботилась о семьях принудительно завербованных моряков, была неслыханной. Вся эта идея вызвала ожесточённое сопротивление, и не только со стороны Церкви. Довольно много старших офицеров Доларского Флота предприняли яростную попытку свести на нет это предложение. Отчасти это сопротивление было чистым рефлексом в защиту «того, как всё было всегда». Отчасти оно было вызвано опасением, что такая практика станет обычной — а от Флота будут ожидать, что он возьмёт на себя такие же финансовые обязанности в будущем. Но в большей степени оно было вызвано простым негодованием по поводу авторитета и поддержки, которые герцог Ферн и Капитан-Генерал Мейгвайр оказали Тирску. И от готовности Тирска использовать эту поддержку, чтобы пробиться сквозь их угрюмое сопротивление. Реформаторов редко любили, а степень, в которой они вызывали негодование и ненависть, обычно была прямо пропорциональна тому, насколько отчаянно требовались реформы.

«В этом есть урок», — подумал Мерлин. — «Или, во всяком случае, чертовски острая ирония, учитывая, насколько непопулярны сейчас оказываются в Храме „реформаторы“, навроде Кайлеба Армака и Мейкела Стейнейра!»

— Ты понимаешь, — сказал барон через секунду или две, — если ему действительно удастся реорганизовать для них их флот, Тораст и другие бросят его кракенам так быстро, как только решат, что могут обойтись без него.