Железное золото - Пирс Браун

обещаю, что никогда не брошу тебя. Ты мое сердце. Будь храбрым, и я вернусь.

Я вытаскиваю свои штаны из пластикового пакета и натягиваю их. Моя рубашка изодрана и вся в крови, так что я остаюсь в медицинской блузе. Не могу найти туфли, но на поиски нет времени. Медсестры идут ко мне. Я ныряю за москитную сетку, прежде чем они успевают преградить мне путь. Выскакиваю из палатки босиком. Грязь между пальцами теплая. Я бегу изо всех сил мимо солдат, медиков и горюющих алых, пока не добираюсь до грязной взлетно-посадочной площадки, на которой регулировщики движения машут оранжевыми жезлами челнокам, заходящим на посадку. На меня смотрят как на чокнутую. Я проскакиваю мимо.

Никто не останавливает меня, пока я не добегаю до челнока Телемануса. Высящееся передо мной черное судно блестит, как брюхо рудничной гадюки. На его прямых крыльях изображена пляшущая рыжая лисица. Челнок примерно в шесть раз превышает дерево. На верхней площадке трапа Кавакс разговаривает с золотой и желтым. Два солдата-серых с такими же странными псовыми на нагрудниках преграждают мне путь. Каждый из них на голову выше меня. Один хватает меня за запястье и с легкостью прижимает к своей груди.

– Лорд Кавакс! – кричу я. – Лорд Кавакс!

Он меня не слышит. Мой голос слишком слаб. Двигатели ревут чересчур громко. Солдаты без труда тащат меня прочь. Я кричу, но вскоре из горла вырывается только хрип. Однако меня услышали – не лорд Телеманус, а то самое животное, которое сидело рядом с ним. Оно похоже на собаку с блестящим рыжим мехом, размером почти с Лиама. У него острые уши и узкая морда с белыми полосками. Заслышав мои тщетные воззвания, животное вскидывает голову, оборачивается, чтобы посмотреть на меня, а потом бежит вниз по трапу. Лишь тогда поворачивается и лорд Телеманус. Он спускается следом за своим питомцем. За ним по пятам спешат растерянные рыцари и слуги. Наконец он видит меня.

– А ну, руки прочь от девушки! – рявкает он на солдат.

Они отпускают меня. Я отталкиваю того, который больно стиснул мою руку, и, спотыкаясь, бросаюсь к Каваксу. Он высится надо мной. Глаза под кустистыми бровями смотрят вопросительно. Тяжело дыша, я оправляю медицинскую блузу.

Даже вытянувшись во весь рост, я едва достаю Каваксу до живота. В палатке он казался добрым и человечным. Здесь, под взглядами доброй полусотни людей, он недосягаем. Раньше он жалел меня. Поэтому пришел навестить и даже постоял у моей кровати. Но что ему до меня? Говорят, теперь все цвета равны, но мы-то знаем, что подобные утверждения не стоят кучи змеиного дерьма.

– Возьмите меня… – запинаясь, бормочу я.

– Вверх! – грохочет он. – Подними голову, потом говори. Здесь тебя трудно расслышать, малышка.

Питомец вертится у него под ногами, и Телеманус посмеивается. В рыжем существе чувствуется бдительность. Разум, изучающий меня.

– Возьмите меня с собой! – сердито говорю я.

Он не понимает:

– С нами?

– Да. С вами.

– Дитя, мы не останемся на Марсе. Мы направляемся к Луне.

– Прекрасно. Значит, вы сможете забрать меня с этой каменюки.

– Но… это твой дом.

– Дом? Это могила!

Кавакс хмурится в растерянности. К нему подплывает высокая золотая с невзрачным лицом, в чудесном плаще цвета грозовой тучи. Женщине слегка за сорок. Под плащом у нее не металл – одежда. Глаза не такие добрые, как у Кавакса; она смотрит мечтательно и отстраненно. В руках у золотой медицинское оборудование и большой датапад.

– Что такое, отец? – спрашивает она.

– Девушка хочет лететь с нами, Ксана. Это та самая, которая спасла меня.

– Ох, милая… – Во взгляде Ксаны жалость. – Отец, ты же знаешь, что это невозможно.

– Пожалуйста! – умоляю я.

– Это против иммиграционных правил, – возражает Ксана. – Мы не можем их игнорировать.

– Если… если вы не можете взять меня… возьмите хотя бы Лиама! Возьмите моего племянника. Он заслуживает того, чтобы ему дали шанс начать другую жизнь.

И снова Ксана качает головой, прежде чем ее отец успевает ответить.

– Мы летим на Луну. Если мы возьмем тебя, все захотят отправиться туда. А эта планетка уже много лет переполнена беженцами.

– «Все» не спасали твоего папу.

– Прости. – Она смотрит мимо меня на беженцев, которые у палаток наблюдают за происходящим. – Нельзя создавать такой прецедент. Существует система, спроектированная сенатом. Мы не можем нарушить ее просто потому, что нам так хочется. О тебе позаботятся. Тебя защитят. Ради твоего же блага…

– Защитят? Как в прошлый раз? – рычу я. Наверняка мне стоило бы сдерживать норов. Но я чувствую, как лицо онемело от гнева. По щекам струятся слезы. – Вы вытащили нас из шахты. Вы сунули нас в этот лагерь. Вы сказали, что это всего на шесть месяцев, но прошло два года, а мы все еще зашлакованы в грязи. Два года! Вы бросили нас, золотые. – Я указываю на них пальцем. – Правительница бросила нас! А теперь моя семья мертва! Мой отец, моя сестра, брат, племянники – и все потому, что вы солгали!

– Мне жаль, дитя, – говорит женщина. – Но все немного сложнее.

– Все чертовски просто! Восстание отняло у меня все, и теперь оно в долгу передо мной!

– Ответ – нет. – Она кладет руку на плечо Кавакса. – Пойдем, отец. Есть новости с Луны.

– Какие новости?

Ксана смотрит на меня:

– Это не предназначено для всех.

Кавакс поворачивается, чтобы попрощаться. Вид у него виноватый.

Я встряхиваю головой:

– Лорд Кавакс, ты сказал: если мне что-то понадобится, вы с родными сделаете все, что в ваших силах, чтобы помочь. Ты тоже лжец?

– Прости, малышка. Если бы это было в моей власти… Но есть регламент. Мы обязаны соблюдать его. Дурацкий сенат! У меня есть тут друзья. Я скажу им, чтобы они помогли тебе. Потерпи. – Он опускается на колени и стряхивает ком грязи с моих штанов. – Прощай. – Он оставляет меня у подножия трапа. – Идем, Софокл.

Кавакс похлопывает себя по ноге, но лис не следует за хозяином. Его внимание полностью сосредоточено на мне. Хвост ходит из стороны в сторону.

– Софокл!

Животное бесшумно приближается. Оно принюхивается, словно его пьянит восхитительный аромат. А потом прыгает. Я визжу, думая, что лис хочет укусить меня, но вместо этого он сует нос в карман моих штанов. Принюхиваясь, роется там, пока не находит то, что ищет. А потом радостно трусит обратно к хозяину.

– Что ты там нашел, мой маленький принц?

Кавакс вынимает у Софокла из пасти две конфеты, зеленую и фиолетовую. Он пробует фиолетовую. Глаза его широко распахиваются и делаются безумными.

– Виноград! Это знак! – выдыхает он сквозь белые