Александр Юдин - Пасынки Бога

— Не возражаете? — поинтересовался незнакомец. Георгий пожал плечами, отметив про себя, что тот не взял даже кофе. Кроме того, все остальные столики вокруг стояли незанятыми — других посетителей в закусочной просто не было. «Идиот! — мысленно обругал себя он. — По машине вычислили, как пить дать. Теперь доказывай, что не верблюд!» И как некстати — разрозненные кусочки головоломки только-только начали складываться в его голове в единое целое.

Незаметно рассматривая незваного соседа, Георгий испытал такое чувство, будто уже встречал этого смуглолицего раньше. Когда-то они сталкивались, определенно… только вот когда? И где? Снова дежавю? Что-то уж больно часто за последнее время…

— Вы Георгий аль-Рашид, я правильно понимаю? — нарушил молчание сосед.

— Предположим. А в чем, собственно, дело? Откуда вы меня знаете? И как нашли?

— Без особого труда, — улыбнулся тот, — у вас «алмазная грань», ее сигнал ловится даже в Ватикане. А знаем мы о вас со слов нашего общего друга, — сложив ладони лодочкой, он выдержал сообразную моменту паузу, — увы, ныне покойного.

— А-а… — протянул Георгий с облегчением, — так вы из этих… вселенец. Я хотел сказать, представитель ВСМЦ.

Незнакомец утвердительно кивнул и улыбнулся, скупо и выжидательно.

— Ну и чего же вы от меня хотите? Я чем-то могу вам помочь?

— Полагаю, помощь сейчас требуется прежде всего вам. Сегодня нам уже пришлось выручать вас…

— Так, значит, это были ваши люди — там, на кладбище? — догадался аль-Рашид.

— Да, — кивнул вселенец, — наши. Боевая дружина Конгрегации Веры. Так что напрасно вы тогда скрылись столь поспешно. Тем не менее мы вновь готовы прийти вам на помощь. — Тут вселенец сделал многозначительную паузу. — Если, разумеется, наши интересы совпадут.

— Влад говорил…

— Не надо имен! — перебил тот, вставая и озираясь по сторонам. — Тем более здесь. Пойдемте отсюда, вас ждут.

Та-ак, ситуация стала повторяться с завидной регулярностью.

— Кто меня ждет и где? — вздохнул Георгий почти обреченно.

— Я препровожу вас, — заявил вселенец и, не оглядываясь, направился к выходу.

— Полагаю, будет разумнее воспользоваться моей машиной, — сказал он, указывая на сигарообразный черный лимузин. В этом аль-Рашид был с ним солидарен. Вселенец отворил заднюю дверь и залез в салон следом за Георгием, оставив место водителя пустым.

Машина шла на автопилоте, окна были затемнены как снаружи, так и изнутри, поэтому аль-Рашид не мог видеть, где и куда они едут. Примерно через четверть часа, может, чуть дольше (нарком Георгия по-прежнему отказывался работать), они затормозили.

— Вы не против? — спросил провожатый, протягивая Георгию глухие черные очки. — Это ненадолго, в помещении вы сразу сможете их снять.

Георгий пожал плечами и нацепил очки. Такая фальшивая вежливость уже начинала его раздражать. Стекла очков были совершенно непрозрачные. С помощью вселенца, который мягко придерживал его под локоть, он вышел из машины, поднялся по двенадцати ступенькам и, миновав пару дверей (судя по звуку, старинных, на петлях), очутился в каком-то помещении. Снял очки, огляделся.

Он находился в просторном холле, оформленном в псевдоготическом стиле, пожалуй, чересчур утрированном: своды и арки как-то слишком остродужны, все элементы декора покрыты сплошной каменной резьбой, отовсюду скалятся рожи горгулий; холл освещался множеством напольных и настенных факелов, пылающих живым газовым огнем.

Они поднялись по широкой парадной лестнице на второй этаж, прошли рядом гулких галерей и узких, казавшихся заброшенными коридоров, затем миновали целую анфиладу совершенно пустых залов и остановились перед высокими резными дверями. Провожатый постучал и с усилием толкнул створки обеими руками.

— Господин Георгий аль-Рашид! — объявил он, пропуская Георгия. А сам отступил назад и прикрыл за ним двери.

Георгий оказался в высоком, напоминающем колодец сводчатом зале, тоже озаренном неровным факельным пламенем; кроме факелов освещение давали несколько больших напольных светильников с семью толстыми свечами каждый. Один такой светильник, из потемневшего серебра, находился позади массивного кресла во главе Т-образного стола. В кресле сидел старик с кустистыми бровями и окладистой черной бородой, подчеркивающей мертвенную бледность лица; его запавшие глаза горели каким-то мрачным огнем, а резкие, идущие от крыльев носа до опущенных уголков рта, морщины добавляли облику выражение суровой скорби.

По правую руку от сурового старца восседал дородный, даже грузный мужчина средних лет в берете малинового бархата. Черты его кирпично-красного лица были грубы и неподвижны, как у древнего идола; тройной подбородок, ниспадая на мясистую грудь, полностью скрывал шею; могучие руки с короткими, унизанными перстнями пальцами сложены на обширном животе. Но, несмотря на явно избыточный вес, он не выглядел обрюзглым или расслабленным: в нем ощущались недюжинные сила и энергия, способные проявиться в нужный момент.

По левую руку старца расположился муж неопределенного возраста в длиннополом халате. Голова его была покрыта изумрудного цвета тюрбаном, скрывающим лоб до высоких дуг бровей, под которыми выделялись круглые блестящие глаза и тонкий, крючковатый нос, нависающий над полными губами. Обличьем своим он весьма напоминал птицу хищной породы.

Рядом с ним находился совсем древний старик с печально обвисшим носом, жидкой, словно бы выщипанной бороденкой и выцветшими от времени бледно-голубыми глазками, постоянно моргающими и слезящимися.

Кроме этой четверки в зале находился еще один, пятый; он сидел ссутулившись, но не за столом, а поодаль, ближе к стене. Широкий коричневый плащ и надвинутый на глаза капюшон не позволяли рассмотреть ни лицо его, ни фигуру.

— Присаживайся, сын мой, — произнес бровастый старик, очевидно главный из присутствующих, и указал Георгию на раскладной стульчик напротив стола.

Дождавшись, когда Георгий уселся, он заговорил вновь:

— Как ты, наверное, догадался, мы представляем здесь Матерь нашу Вселенскую Церковь, губернское отделение ее Совета. Я — митрополит Московский Аввакум, это, — старик указал на толстяка, — кардинал Смоленский Влас Бендера, а здесь, — он кивнул налево, — Председатель Верховного улема Хасан бен Хасан и Главный раввин эСГЕэС Бер Манассия. — Пятого, сидящего на отшибе, митрополит называть не стал. — Нужно ли говорить, что именно с нами сотрудничал твой дядя, Влад Хватко, и именно от нас он получил индульгенцию, которая теперь у тебя. Нет-нет! — поднял он руку в останавливающем жесте, увидев, как Георгий достает из кармана пластиковую карточку. — Ты владеешь ею по праву, пускай она останется у тебя и далее. Так вот, сразу переходя к делу, скажу: тобою ненавидимо то же, что и нами. Враг наш — враг общий.

— Что же это за враг? — спросил Георгий, уже зная ответ.

— Враг рода человеческого! — неожиданно подал голос, гулкий и низкий, кардинал Влас Бендера. — Зверь о семи головах и десяти рогах! На рогах его — десять диадем, на головах его имена богохульные.

— Имеющий ухо да слышит, — кивнул митрополит Аввакум.

— Корпорация «Ум Муна»? Это и есть ваш враг?

— И твой тоже, — сдвинул брови Аввакум, — твой тоже, сыне.

— Да, вы правы, — усмехнулся Георгий, — у меня есть счеты с Корпорацией. Так понимаю, вы намерены помочь мне их свести? Только вот как именно?

— Мы благословим тебя, Георгий аль-Рашид, стать мечом гнева Божия, мечом обоюдоострым.

— Боюсь, этого маловато. Но все равно спасибо. Вот только мне не совсем понятно, почему бы Вселенской Церкви не разобраться с Корпорацией самостоятельно. Коль скоро для ВСМЦ очевидно, что «Ум Муна» и есть враг рода человеческого?

— Боязливых же и неверных участь в озере, горящем огнем и серою! — гневно возвысил оперный бас кардинал Смоленский. — Ибо сказано…

— Довольно, брат Влас! — прервал его Аввакум, поднимая руку. И, обращаясь к Георгию, пояснил: — Видишь ли, сын мой, самим нам приходится действовать в, гм… правовом поле. И поверь, до сей поры мы так и поступали. Однако вынужден признать, все наши попытки разоблачить сатанинскую природу Корпорации не дали ровно никаких результатов. — Митрополит вздохнул. — Зверь хитер и коварен. Кроме того, у Корпорации, к великому прискорбию, оказалось немало высоких покровителей. И не только здесь, в Славянской Губернии, но и — увы! — в руководстве ЕС. Вместе с тем нам доподлинно известно, что где-то в глубинах сей Вавилонской башни, именуемой Центральным офисом, есть неопровержимые улики того, что уммовцы до сих пор продолжают свои богомерзкие эксперименты, для осуществления коих и была изначально создана вся Империя лжепророка Антеуса Муна. Кстати говоря, этот самый Мун, чтоб ты знал, был не кем иным, — тут митрополит понизил голос, — как самым настоящим отъявленным атеистом!