Владыка Пустоты 3 - Михаил Беляев

скаля пожелтевшие зубы. — От дворян только зло! Пошли они!..

Сглотнув вставший в горле комок, девушка бросилась сквозь беснующуюся толпу к выходу. В ушах бешено стучала кровь, затмевая крики людей.

— Скорее, Полина! — крикнул Лука, вырываясь из капища. — Господи, если что-то случилось с сестрёнкой или матушкой, я!..

Сжав в руках остывший, треснувший амулет, она обернулась. Завывающий над капищем ветер качал ветви деревьев и ленты на посохе жреца, стоявшего возле алтаря. На его лицо падала зловещая тень, но девушка увидела, как он улыбнулся.

* * *

— … придётся тащить во дворец прямо так, — донесся сквозь гул в голове незнакомый голос.

Я медленно открыл глаза. Голова болела так, будто ей пробивали ту самую брешь в воротах «Вавилона». В нос ударил запах медпрепаратов с легким оттенком альвитина. Я сморщился от солоноватого привкуса крови во рту и, проморгавшись от слепящего света, осмотрелся.

— Очнулся, — заметил второй мужской голос, низкий и суровый. — Передай Петру, чтобы запускал машину, скоро вылетаем.

— Что происходит? — я оглянулся.

Рядом со мной стояли два рослых мужика в тёмно-серой форме, в черных перчатках и плащах с гербами тайной службы.

Понятно. Опричники. Аями предупреждала, что лучше держаться от них подальше. Что ж, теперь деваться от них уже некуда. Я коснулся рукой гудящей головы и поморщился: за рукой потянулся прозрачный шланг капельницы с желтоватой жидкостью внутри. Позади раздался тревожный писк приборов, а датчик на пальце легонько завибрировал.

— Сколько я провалялся?

— Почти двое суток, сударь, — без тени почтения произнес первый. — Лопатин, позови кого-нибудь, пусть снимут всю эту сбрую, пока я сам этим не занялся.

Я посмотрел в окно: над горами вдали вставало солнце. Значит, двое суток, плюс день на поиски Кирсанова и Аксеньевой. Можно считать, я выиграл Карине три дня. Надеюсь, пигалица не теряла времени даром и успела разработать лекарство для Есени.

— Что с Кирсановым и Аксеньевой? — спросил я, но опричники лишь непонимающе переглянулись. — С теми двумя, которых мы спасли из-под завала.

— А, эти, — хмыкнул второй. — Парень в интенсивной терапии, у него сильное истощение от кровопотери, плюс облучение альвой. Но скоро вернется в строй.

— А девчонка?

— Увезли утром на вертолёте в центральный госпиталь. Запихали в капсулу со раствором стабилизатора, обвешали трубками — и поехали.

Я сипло выдохнул. Софья получила критическую дозу альва-излучения. Еще в вертолёте я заметил, что всё её тело было покрыто линиями зомбификации. Болезнь прогрессировала на глазах.

— Ох, Софья… — прошептал я, как в палату вошла медсестра и принялась снимать с меня многочисленные датчики и трубки.

— Выйдите из палаты, господа, — недовольно буркнула она. — Пациенту надо переодеться.

— Заканчивайте скорее, — опричники вышли за дверь. Я прислушался к их голосам: из-за тонкой перегородки их было отлично слышно.

— Подожди пока здесь, я предупрежу Темникова, что мы вылетаем. Вот же напасть на наши головы, будто не хватало нам волнений среди мещан…

— Третий отдел уже ими занимается, — раздался голос другого опричника. — Там явно кто-то мутит воду, не могли они так организоваться и одновременно взбунтоваться сразу в нескольких городах. Совсем распоясались, чернь… того и гляди, устроят настоящее восстание, и что тогда с ними делать?

— Что, что, подавлять, — хмыкнул первый. — Император разберётся.

— Я закончила, — медсестра кивнула мне и протянула одежду. — Как будете готовы, выходите.

Но я не успел даже надеть рубашку, как опричники снова вошли в комнату. Взволнованные и серьёзные, они обступили меня, как конвоиры.

— Идём, вертолёт ждёт нас.

— Может хоть объясните, куда ведёте?

— В императорский дворец, — мрачно ответил первый, подтолкнув меня к выходу. — Лично государь будет вас допрашивать. Шагайте, сударь.

Глава 16

Москва. Центральное Управление Опричнины.

Концентрация альва-частиц 3,1 на миллион.

Темников сидел на полу темной камеры карцера, закрыв глаза. От бетонного пола тянуло холодом, в воздухе витал запах сырого камня и затхлости, но все ощущения и мысли он отметал на десятый план, погрузившись в медитацию.

Электромаг должен был упорядочить свои мысли перед тем, как залезть в чужие.

Конечно, вывернуть сознание преступнику можно было и так, без подготовки и не упорядочивая сознание. Но после такой экзекуции подсудимый превращался в пускающий слюни овощ с мозгами, пропущенными через мясорубку.

Сейчас же дело требовало ювелирной точности и филигранного исполнения. Тем более, что за воспоминаниями подсудимого через его разум будет смотреть сам Император.

И здесь, во тьме карцера, это ему удавалось лучше всего.

Но не в этот раз.

Вдох. Он очистил разум от мыслей, эмоций и ощущений, оставляя лишь пустоту. И в этой пустоте снова и снова проявлялись страшные образы из прошлого.

Лицо матери, — простой служанки, изнасилованной дворянином, которому она служила. Полные злобы глаза людей, год за годом насмехавшихся над ним и кричавшим в спину «Бастард! Ублюдок!..». Кнут напившегося отца, всякий раз приходившего к ним в комнату с матерью и избивавшего женщину до кровавых отметин.

Жар в венах, когда ему впервые открылась магия. Испуганные глаза мамы, велевшей держать это в тайне.

Отблески пламени в ночь, когда за отбившимся от рук дворянином пришёл карательный отряд князя Вайнера. Тело матери, закрывшей собой это никчемное убожество, по какому-то недоразумению давшее ему жизнь.

Но Вайнер не тронул князя, в ту ночь напившегося пуще прежнего. Это сделал он, незаконнорожденный ублюдок, волей судьбы унаследовавший всю мощь магии своего отца.

Тайное стало явным. В ту ночь он бежал из дома, осиротевший и обездоленный, а в ушах стояли слова Вайнера: «У тебя сутки, чтобы исчезнуть, парень».

А дальше — армия, десятки командировок, сотни боёв, допросы у опричников — и, наконец, когда его заметил лично Великий Князь Пожарский, долгое обучение у гениального электромага, посвятившего его во все тонкости манипуляций с альвой…

— Сударь, вы закончили? — внезапно раздался голос помощника снаружи. — Это, вас вызывают во дворец…

— Чёрт, — прошипел он, открывая глаза. — Иду.

Карцер остался позади. Накинув плащ, он натянул перчатки и направился к выходу, где уже ждала машина до дворца. Настроение было хуже некуда, да и голова, вместо должной лёгкости, гудела от пережитых воспоминаний. Хмуря и без того суровое лицо, он спустился по широкой лестнице к массивным дубовым дверям Управления, как заметил внизу знакомую фигуру.

Потёмкин. Как всегда в деловом костюме, импозантный, улыбчивый. Нестареющий. И с пугающей аурой, разливавшейся на несколько метров вокруг мага.

— О, Виктор! — улыбнулся он, ловя его цепким взглядом.

— Наставник, — кивнул тот, поравнявшись с ним. — Нечасто вас здесь встретишь. Какими судьбами?

— Решаю кое-какие дела с разрешениями на эксперименты, — он сузил глаза и негромко добавил. — Значит, идёшь на допрос?

— Откуда