Сердце Дракона. Часть III - Кирилл Сергеевич Клеванский

— Боги и духи! — теплые и нежные руки крепко прижали его к себе, а в нос ударил запах цветов… пахнущих светом.

Постепенно он смог различить очертания и увидел Лэтэю, прижимавшую его к себе. А рядом сидели остальные участники Небесных Лисов, разве что гнома нигде не было видно. Да и выглядели все как-то… обеспокоенно.

— Чего в…

— Чего?! — вскочил на ноги Шакх. — Это ты чего?! Мы тебя двое суток не могли разбудить!

Двое суток…

— Что за глупости? — язык с трудом ворочался во рту. Горло пересохло. Хаджар отстранил от себя Лэтэю и осмотрел пещеру. Слишком маленькую, чтобы в ней мог затеряться даже коренастый гном.

Куда меньшую, чем та, куда они пришли.

Да, Вечерние Звезды, это была совсем другая пещера!

— Где Албадурт? — спросил Хаджар.

Ответом ему послужило молчание.

Глава 1749

Голова гудела. Хаджар плохо понимал, что произошло. Кажется, ему действительно что-то снилось. Что-то очень странное. Ощущение сродни тому, как видишь очень реалистичный сон и, может, даже понимаешь, что спишь, но стоит открыть глаза и в памяти лишь остаются смутные оттенки ощущений.

Первые десять после пробуждения, Хаджар с жадностью изможденного пустыней путника пил воду, пока, наконец, не утолил жажду, которой не помнил уже столетия.

— Теперь по порядку, — попросил он, утирая губы.

Все повернулись к Артеусу и тот взял слово.

— Когда ты уснул, мы сначала не предали этому значения, — начал волшебник. И, в целом, это было весьма справедливо, поскольку в Северных Землях адептам часто приходилось прибегать к помощи сна. — Мы выставили периметр и решили немного отдохнуть.

— Вот только коротышка все никак не мог успокоится, — вставил свое слово Шакх, после чего выругался и принялся точить сабли.

Артеус, что неожиданно, сдержано кивнул, соглашаясь с Пустынным Волком.

— Он все утверждал, что это не природная пещера, — продолжил волшебник. — Мы прислушались к нему и начали искать потайной лаз, ход, дверь, да что угодно. Но за несколько часов, ни сами, ни при помощи магии, так ничего и не обнаружили.

Хаджар помнил ту пещеру. Небольшая, но достаточно просторная для них шестерых. Это была в разы меньше… но суть в том, что она выглядела обычным природным явлением, высеченным в скале временем, снегами и ветрами.

Ничего необычного.

— Мы уже успокоились, а Алба-удун все не унимался, — Артеус крепче сжал посох и перенес на него весь вес. — И, что самое удивительно, он оказался прав. Я не знаю, как правильно сказать, Хаджар, но он что-то такое сделал — мы не видели, и в стене действительно открылся проход.

Если бы не относительно спокойные, пусть и печальные, лица Лисов, Хаджар бы счел, что произошло худшее, но, судя по всему, когда отряд разделился, гном был все еще жив.

— Это была винтовая лестница, — маг взмахнул рукой и в воздухе соткались мерцающие очертания лестницы и каменного коридора. — Мы сделали носилки и взяли тебя с собой, тогда впервые поняли, что ты не просыпаешься и не реагируешь на наши попытки разбудить.

Хаджар посмотрел на левую руку, где на предплечье уже почти затянулся шрам, оставленный чье-то саблей. Но он не держал зла на Шакха — сам бы попробовал, в крайней мере, тот же способ.

— Мы шли около часа или больше, — чары закружились и изображение сменилось на бредущий по тьме отряд, с Арнином и Шакхом тащащими носилки. — Мы пытались разузнать у Алба-удуна где мы и чего ожидать, но он явно был не в себе.

— Артеус подозревает, что это чары, — добавила Лэтэя.

— Только очень странные, — кивнул волшебник. — Я таких не видел. Это не просто подчинение мыслей или затуманивание разума, а что-то более сложное. Как будто бы гном делал, то… не знаю, как сказать, Хаджар.

Если Артеус не знал, то генералу, не разбиравшемуся в волшебных искусствах и подавно не понять. Так что стоит просто отметить, что в пещере с гномом произошло что-то из ряда вон выходящее. И уже один этот факт мог заставить предположить, что Хаджар не просто так начал чуять интриги.

Сперва они, спустя сто двадцать лет, аккурат на кануне гибели генерала из-за не подчиненного Правила, ввязываются в мутную авантюру. Затем появляется Хельмер, не показывавшийся на горизонте дольше века. Вдобавок еще и Нарнир, нанявший неизвестное количество горцев. Не говоря уже о Громовой птице, которая никак не должна была показаться раньше прихода бури.

А под занавес — их непонятное перемещение в гнездо Ледяных Дроков, где по “случайному” стечению обстоятельств оказывается пещера, оказывающее непонятное влияние на Албадурта.

Хаджар перестал верить в подобные совпадения еще в бытность смертным, а сейчас, спустя почти четыре века, и вовсе разуверился, что хоть что-то в Безымянном Мире происходило без четкого на то плана игроков, укрывшихся в тенях.

— А затем мы пришли к подземному озеру, — Артеус снова взмахнул рукой и изображение опять сменилось. На этот раз серебристым свечением воды, омывающей пологий берег. — Сперва нам показалось, что в ней нет ничего удивительного, но это пока Алба-удун не зажег руны на своих топорах.

Очередной взмах руки и на стенах грота зажглись символы. Часть из них вообще не представляла никакого смысла даже для нейросети, неспособной объяснить их принадлежность к изобразительному искусству или письменности.

Но затем письмена постепенно складывались в очертания картин. Сражение немыслимых масштабов, а затем фигура, отделившаяся от общего строя воинов. Она пересекла реки и леса, чтобы прийти к горам. И в этих горах, взмахом руки, она создала небольшую нишу, где собиралась явно что-то сделать, но не успела.

Затем часть изображений оказалась затерта и та же фигура оказалась в окружении уже других фигур. Неясных и мутных, кроме одной — она держала в руках посох.

Все они о чем-то жарко спорили, пока тот, что с посохом, не начал творить волшбу. В результате камень перед ними раскололся на две части. Одну половину фигуры разбили на бесчисленное множество осколков и ветра разнесли их за горизонт. А вторую половину поручили гигантским фигурам, пришедшим с севера.

Затем снова поврежденная часть стены, пока, наконец, не появилась все та же фигура. Она пробралась в какой-то замок и, явно обманом, забрала у гигантов их камень, почему-то нарисованный в виде окаменелого дитя.

Оставив в странной