Валентин Егоров - Танкист

Удар прикладом винтовки по голове, видимо, хорошо встряхнул головной мозг Прошки. Мозг начал хорошо работать, лучше соображать и неплохо разбираться в тайном искусстве магии, которому бабка Евдокия его учила по вечерам в его прошлой жизни. Да и голова у парня после этого удара почему-то не болела, никаких шишек или синяков на ней так и не появилось.

Да и в сознание Прошка пришел очень просто, открыл и глаза и увидел, что, по-прежнему, лежит на той же поляне, на которой танкисты ужинали. Практически в ста пятидесяти метрах от танка, так хорошо запрятанного в овраге. Только в данный момент Прошка был крепко связан по рукам и ногам, не мог ими даже шевельнуть. Рядом с ним лежал, тоже связанный по рукам и ногам, механик-водитель Сережка Мышенков, которому ничего не оставалось делать, как любоваться прекрасной синевой неба и облаками, торопливо спешащими куда-то по своим делам на небосводе. Посмотрев на набегающие с Запада тучки, Прошка подумал о том, что к вечеру пойдет дождь, настоящий ливень, который им было бы лучше провести в танке при закрытых люках.

- Совсем ты дураком стал, Прош?! Какой там дождь, какой там, блин, танк, когда сейчас они расстреливать нас собираются! - Мысленно простонал Серега, у которого на лбу почему-то сразу две шишки выросли.

- Да, брось ты, Серега, о чем-то плохом думать! И расстреливать они нас не будут, не смогут. Поскольку у этих ребят нет настоящего командира, который мог бы взять на себя смелость, отдать такой глупый приказ. А самого главное заключается в том, что помимо того, что эти красноармейцы жрать хотят, что командира у них нет, а из патронов на все про все у них всего два патрона остались. Из чего им тогда нас расстреливать, двумя патронами трех человек не убьешь. Пужают они нас, жрать хотят, вот и пужают расстрелом. Эти дурни полагают, что смогут нас заставить на них бесплатно горбатиться?! Совсем дурные они что ли, да и только?! Видимо, никогда с "дедами" в армии дел не имели, они с ними еще не встречались!

- А кто это такие "деды"? Я срочную в армии отслужил, с ними никогда еще не встречался.

- Ну и, слава богу, что не встречался! Сейчас Мишка проснется и надо будет его попросить приготовлением завтрака заняться, когда эти дурни руки и ноги нам развяжут. Тогда вся эта бравая семерка будет в наших руках. Нет, Сереж, запоминай лицо вон того парня, который ходит, приволакивая левую ногу, словно она у него прострелена.

- Ну, а зачем мне этот парень нужен, Проша?

- Это предатель, Серега, у него рация в сидоре спрятана. Он только что по ней отправил сообщение о каком-то танке, который его группой пока не найден.

- Да, Прош, иногда ты весьма проницателен, но чаще дуб дубом! Это ведь нас немцы ищут, наш КВ, который им столько плюх уже успел наложить! А ты не можешь догадаться даже о такой простой вещи.

- Это где же мы находимся, в раю что ли? - Вдруг в их головах послышался голосок невинного агнца, Мишки Кувалдина, который только-только пришел в сознание.

- Ну, не хрена себя в нашем экипаже ангел объявился! Его бьют прикладом по черепку, а он подумал, что от такого удара в рай попадет. Не, Мишка, такие люди, как ты, в рай только после хорошей жратвы попадают!

- Миша, а ты как себя чувствуешь? Наверное, первый раз это больно прикладом по голове получать? -

Вежливо поинтересовался Прошка.

- Ты не беспокойся за меня, Прохор Владимирович! Прикладом по голове, может быть, и больно?! Но не так больно по сравнению с тем, когда тебя Агафон догоняет и, не спрашивая твоего разрешения, своим сапогом сразу же по твоему заду бьет со всего размаху, а своей ручищей еще по подзатыльнику хлещет. От такого двойного удара, слезы аж сами собой текут. А он еще и братом называется! Чего делать-то будем, когда этих доходяг кормить надоть?

- Ты, Миш, пока не спеши им в дружки набиваться. Пусть еще поголодают и сами нас о еде попросят, тогда и будем из них десантников делать.

Красноармейцы заметили, что пленные пришли в сознание, и начали поочередно к ним подходить, угрожая всех сейчас расстрелять на месте. Эта группа красноармейцев состояла из трех узбеков, одного туркмена, двух русских и одного татарина. Татарин-то и был предателем с рацией в сидоре. Но он не лез куда-нибудь быть первым, а держался слегка на отшибе, но так, чтобы оставаться в курсе дел всего того, что творились в группе. Наиболее активными, видимо, из-за своей большей численности, были узбеки! Они помолчат, помолчат, а затем что-нибудь и предлагают. Остальные красноармейцы из этой группы держались ближе к узбекам, чтобы вовремя узнать свои планы на будущее.

В какой-то момент один из узбеков подошел к Прошке, ткнул его своим совершенно разбитым сапогом и сказал:

- Мы сейчас тебя стрелять будем! Ты свои сапоги и комбинезон снимай, я их носить потом буду.

- Сначала найди патроны для того, чтобы меня расстреливать, а потом уж снимай сапоги и комбинезон с моего трупа! А сейчас, да, пошел ты ... - И в течение трех минут Прошка описывал узбеку дорогу, которую он должен был бы пройти.

Узбек не удивился, ни один мускул так и не дрогнул на его невозмутимом азиатском лице. Он снова мыском разбитого сапога, коснулся бедра Прошки, но уже гораздо осторожнее поинтересовался:

- А что тогда нам делать ты предлагаешь?

- Я вас накормлю, вооружу и сделаю из вас десантников!

При слове "накормлю" глаза узбека стали узенькими и масляными, он явно очень хотел есть. Парень отошел к своим, сел с ними в круг на корточки, произнес на узбекском языке два слова, узбекская троица надолго замолчала. Тогда своей удачи попытался испытать татарин-предатель, он подошел к Прошке и долго, и весьма пространно о чем-то Прошке рассказывал. Но тот его так и не услышал, на его разговоры не поддался. Этот татарин пока для него не существовал, как человек, с которым можно было бы поговорить.

Русские красноармейцы, как сидели, задрав головы к небу, так и продолжали сидеть. Вторая винтовка находилась у туркмена, это он прикладом приложил Прошку и Мишку. Парень совершенно не владел русским языком, поэтому не мог их заранее предупредить, что собирается их бить прикладом винтовки по их головам. Сейчас он сидел у костерка, чего-то напевал на своем туркменском языке, который не был таким уж особенно музыкальным языком.

Снова поднялся на ноги тот узбек, который первым подходил к Прошке. Он подошел и спросил:

- Ты обещал нас накормить?

- Да.

- Тогда корми, мы согласны!

- А как же я вас будут кормить, если у нас связаны руки и ноги.

- Отдай оружие, тогда мы вас развяжем.

- Но ты же видишь, что у нас нет никакого оружия!

- Хорошо, тогда мне нужно посоветоваться с друзьями!