Темный феникс. Возрожденный. Том 2 - Фёдор Бойков

его к себе. — Тебе нужно совсем чуть-чуть подрасти, и тогда ты сможешь доказать другим, а самое главное — себе, что ты достоин. Я понимаю, что тебе хочется поскорее стать сильным, но против природы идти не стоит. У всего есть своя цена, в том числе у силы.

— Это я уже понял, — тихо сказал Борис, спрятав лицо в моём свитере. — Я видел… видел, как ты забирал проклятья у Вики…

— Да ладно? — удивлённо присвистнул я. — Ты спрятался так, что даже я тебя не увидел? Невероятный прогресс! Ты молодец, Боря!

— Я научился призывать тень, — с гордостью в голосе похвастался он, оторвавшись от моего бока и подняв на меня сияющий взгляд. — Она будто сама ко мне липнет. Мне даже на изнанку не обязательно уходить, чтобы скрыться в тенях.

— И это тоже невероятно, — искренне сказал я, на несколько секунд потеряв дар речи.

Не может у простого ребёнка быть такой прогресс. Никак и ни при каких обстоятельствах. Если только бабушка и Эдвард не преувеличили значение крови Тишайших.

— Есть ещё кое-что… — мальчик запнулся и снова уткнулся мне в рёбра.

— Говори, — мягко сказал я. — Мне лучше знать обо всём заранее, чтобы понимать, грозит ли кому-то из вас опасность.

— Помнишь твоё сражение с теневиком у нас в холле? — спросил Борис глухо. — Я подсмотрел у него пару умений, но они у меня пока не получаются… зато я начал чувствовать внутри себя…

Он замолчал и обхватил меня руками так крепко, что я едва удержался на бревне.

— Я чувствую тьму, Костя, — прошептал он почти беззвучно. — Она пришла, когда твоё сердце перестало биться во время ритуала. Ты изгнал её ненадолго, когда я вывалился с изнанки… но она вернулась.

Я вздохнул и обнял брата покрепче. Мне хотелось сказать ему, что я помогу, что заберу тьму и сделаю всё, чтобы она никогда не возвращалась. Но я не мог лгать ему. Как не мог и сказать правду — что после первого же боя мальчик начнёт меняться. Тьма уже отметила его, а она никогда не отпускает то, что считает своим.

— Мы справимся со всем вместе, — тихо сказал я. — Я буду рядом. Обещаю тебе.

Борис промолчал, а через пару мгновений отпустил меня и посмотрел на Агату. Она уже закончила есть и сейчас вылизывалась с непривычной для монстров элегантностью. Стоило кошке заметить мой взгляд, как она тут же подняла голову и довольно муркнула.

— Вкусно, — сказала она. Её голос уже был чётче, увереннее и без шипящих и свистящих звуков. — Вкуснее, чем дома.

— Теперь твой дом здесь, — напомнил я ей. — Заканчивай здесь и поедем обратно.

Я смахнул с колен хвою, подхватил брата под мышки и побежал с ним к машине. Сначала он испугался, а потом раскинул руки в стороны и рассмеялся тем самым детским смехом, которого я давно от него не слышал. Я бежал, а Борис изображал полёт, поднимая и опуская руки.

Позади нас слышались шутки Игоря и Демьяна — похоже, оба гвардейца ждали, что Агата что-нибудь учудит, и сейчас считали кто и сколько кому проиграл в споре. До внедорожника мы добрались за пару минут, а когда я отпустил брата на землю, на моё плечо с разбегу приземлилась Агата.

Пока мы ехали в особняк, я думал о словах Бориса. Теперь мне было понятно его отстранённое поведение и тихая грусть. Он чувствовал в себе изменения, но не знал, как на них реагировать. Одно хорошо — он рассказал мне обо всём, не стал утаивать и пытаться решить всё самостоятельно.

Вот бы все делали так же — обращались за помощью, когда она действительно требовалась. Я вспомнил Юлиану, которая пришла в мой лагерь, но не смогла с первого раза попросить помощь. Мои мысли свернули к артефакту-поглотителю и сестре.

А потом меня бросило в холодный пот. Вдруг Юлиана уже проснулась, и они с бабушкой устроили настоящую войну тёмных? Надеюсь, они не разнесли дом по камешку.

Хоть нас и не было всего-то около часа, двум тёмным магам этого времени точно хватило бы. А уж когда эти тёмные маги — женщины, то вообще пиши пропало.

К счастью, дом стоял на своём месте. По крайней мере, снаружи никаких разрушений не было видно. Я почувствовал облегчение и даже выдохнул. Кажется, я слишком плохо думал о Юлиане и бабушке.

Стоило мне выйти из машины, как ко мне подошёл Александр Зубов. Он казался равнодушным и бесстрастным, но я узнал эту его позу — позу зверя, замершего перед прыжком. Точно с таким же лицом он закрыл меня от пули с магзарядом, когда гвардеец Давыдовых решил меня убить.

— Ваше сиятельство, — его голос был ровным, но каждое слово он отчеканивал так, будто вбивал гвоздь. — У меня есть новости.

Я кивнул и направился к беседке. Агата рванула было за мной, но я приказал ей вернуться в мои апартаменты — рано ей ещё по поместью разгуливать.

Как только я остановился посреди беседки, Зубов замер напротив меня, заложив руки за спину. Я прислонился к деревянному ограждению и скрестил руки. Похоже, закончился мой отдых, так и не начавшись толком.

— Говори, Саша, — сказал я устало, наплевав на манеры. Надоело изображать аристократа, которым я никогда не был.

— Сначала по вопросу набора в гвардию, — начал Зубов. — После вашей победы в испытании его величества желающих вступить в гвардию Шаховских в три раза больше ожидаемого. Отсеяли примерно половину — шлак, искатели лёгких денег или откровенные шпионы. Остальные сейчас проходят стажировку.

Он сделал небольшую паузу и достал из нагрудного кармана сложенный листок.

— Но, ваше сиятельство, — он протянул мне бумагу. — Даже с этим пополнением, для надёжного прикрытия всех участков стены и периметра имения нам не хватает людей. Полтора расчёта, если по минимальным стандартам. Мы растянуты, как шкура на большом барабане. Одна брешь — и всё порвётся.

Я пробежался глазами по цифрам. Зубов прав. Одна победа в испытании не заменила упадка после гибели предыдущего главы. Мы всё ещё были слабы. Слишком слабы.

— Теперь второй вопрос, — голос Зубова стал ещё суше, если это вообще было возможно. — Давыдовы с утра начали так называемые «масштабные учения», — он с лёгким презрением растянул последнее слово. — Согласно сводкам от наших постов на границе, они стягивают лёгкую бронетехнику к Среднему Лебяжьему озеру. Мобильные отряды пехоты концентрируются в лесу, в пятнадцати километрах от нашей заставы. Они слишком близко и их слишком много для учений.

Он замолчал, давая мне оценить картину. Я задумался на несколько минут. В