Тяжёлая реальность. Калейдоскоп миров - Хайдарали Мирзоевич Усманов

сильном износе ядра, что может потребовать замены кристаллической основы. Пояснение – нужны новые камни душ для реакторной зоны.

Кирилл позволил себе коротко выдохнуть и провёл ладонью по панели. Силовые индикаторы отвечали мягким светом, словно признавая его прикосновение. Он сидел в троне мёртвого мира, но теперь этот мир снова жил. И на краткий миг ему показалось, что сам корабль… Доволен. Как будто огромный дух, томившийся веками в холодной оболочке металла, наконец ощутил, что вновь способен дышать.

………….

Немного погодя Кирилл снова стоял у шлюза “Трояна” и смотрел, как внутри ангара, где ещё недавно шевелилась живая смерть, теперь дремали линии возрождённых машин – дроны-сервисники, магнитные грабли и плазменные пресс-установки. С первых минут, когда последний всплеск турболазера растопил контейнерный прах, ангары наполнились ровным механическим шёпотом. Работа пошла не торопливо, а методично, как молитва, которую произносят, чтобы оттереть кровь.

Он подумал о своей команде – о тех, кто провёл с ним эти дни и ночи, об эльфийках, о техниках, о паре охранников в рунных скафандрах. На них висели ошейники – тяжёлые, административные, метки рабства, в котором они оказались. Кирилл видел их глаза, и для него это всё было не клеймо, а юридически привязанный груз. Они не могли уехать, никуда не деться. Он был уверен, что ни один из них не попытается побега – не из страха, а из благодарности и долга. И всё же решение разрешить им выйти из “Трояна” он принимал осознанно. Глаза нужны были многим, проверка – должна быть коллективной, доверие – подкреплено делом.

– Берегите друг друга. – Тихо сказал он в внутренний канал. – Сохраняйте связь. Никто не снимает ошейник. Никто не отходит более чем на радиус три сотни метров от “Трояна”. И, тем более, никаких глупостей. Поняли?

Ответы были короткими. Голос каждого – хриплым, но уверенным. Они надели усиленные рабочие комбинезоны, поверх которых повязали проверочные бирки. Цветовые маркеры, которые “Анвил” и “Троян” мгновенно считывали. Кирилл наблюдал за тем, как шлюз медленно открывается, выдвигая аппарель, и команда выходит – шаг за шагом, как люди, выходящие на берег после долгого плавания.

Первое, что почувствовали они – это новая текстура воздуха. Не тот плотный старый металлический запах ангара до пробуждения, а чуть чище, с оттенком озона и горячей плазмы, которой ещё отдавали турболазерные системы. Их дыхание стало ровнее. Но никто не расслабился. Каждый знал, что прошлое может воскреснуть в пыли, что прямо под ногами.

Дроны обслуживания уже работали в полную силу. Их было несколько классов и каждый выполнял свою роль. Крупные “киты” – тяжёлые сферы с клещевыми манипуляторами – тянули тяжелые обломки к плазменным горнилам. Их магнитные захваты подхватывали куски бронепанелей и выносили их на внешние транспортеры. На них – цепи и ленты, которые вели обломки по направлению к дробителям.

Параллельно – целый отряд дроидов – “пауков”, этакие маленькие чёрные машинки, их корпус покрыт мягкими щётками и электростатическими панелями. Они ползали по швам и щелям, втаскивали в свои мешки даже самую мельчайшую пыль. Их щёточки вращались со скоростью, при которой даже крошечные нанокластеры притягивались и фиксировались. Каждый такой “паук” был соединён в сеть, и их потоки данных сразу же анализировались “Анвилом”. Химический состав… Спектр остаточных колебаний… И даже реактивность…

Ещё одна категория – “сети-ловцы”. Этакие тонкие куполообразные маркеры, которые развернули над теми местами, где ранее были те самые контейнеры. Они создавали локальные поля ионизации и шли фракционно, прогоняя через себя микрочастицы, как через сито. Всё это – в дополнение к привычным “вакуумным хватам” и магнитным скребкам, которые просто соскребали накаты пыли с палуб и стыков.

Кирилл разрешил только тем, у кого были диагностические панели и санитарные штампы, подойти к краям ангара. И это были эльфийки. Два техника, и медик. Он держал “Троян” на связи, отправлял им в шлемы инструкции, и наблюдал. Его задача была простой и жёсткой. Убедиться не в том, что “ничего живого не осталось” – а что сама матрица роя не сохранила функционального остатка.

Первый этап – поверхностный скан. Сейрион выпустила из руки ладонный сканер. Он моргнул голубой дугой и провёл лучом по рёбрам пола. Индикация поморгала:

“Частицы обнаружены – три тысячных процента от порога опасности.”

Она протянула устройство дальше – в стык у опоры. Ноль. “Анвил” подкорректировал лог:

“Поверхностная активность – ниже уровня распознавания. Розничные скопления – локализованы и нейтрализованы.”

Но Кирилл не верил показаниям на слово. Он требовал проб. Физических. Два техника встали на колени, развернули платиновый лезвийный пробоотборник и сняли стружку с шва. Образец – прямо в герметичную капсулу, в лабораторию на борту “Трояна”. Он и “Анвил” мгновенно запустили анализ. Молекулярная развертка… Спектроскопия… Тесты на самовосстановление кода… Результат выводился в виде длинной строки, но ключевые слова вспыхнули зелёным:

“Структура – фрагментарна… Активность – низкая… Воспроизводства – отсутствует… Риск самовосстановления – пренебрежительно мал…”

Команда вздохнула. Это был мягкий вздох – не ликование, скорее облегчение, как у тех, кто вернулся с поля боя и понял, что шрамы остались, но сердце всё ещё на месте, и работоспособно.

Тем временем сервисные дроиды углублялись в работу всё больше. Большие “краны” на каркасе ангара протянулись вглубь, захватили какие-то давно сгоревшие блоки, отодвинули обломки и открыли доступ к нишам, где прежде укрывались москиты. На экранах появлялись схемы:

“Пустые сектора, подсистема охлаждения – разрушена, канал – очищен.”

Были обнаружены даже брошенные ремонтные модули – их “Анвил” приказал вывести для синхронизации. И теперь они разворачивали крошечные кристаллические паяльники. Также они вставляли кристаллы-репликаторы, которые “дышали” импульсами, восстанавливая пути и герметики там, где это требовалось, но не устраняя старую коррозию – только создавая временные уплотнения, чтобы не поднимать в воздух новые порции пыли.

Для сбора остатков нанопыли использовали не только механические – но и энергетические методы. Вдоль нижней кромки ангара развернулись “ионизационные занавесы”. Тонкие дуги, которые натягивали между собой электростатические поля. Крошки, влетающие в них, получали заряд и прилипали к коллекторным матрицам. После этого матрицы автоматически отбрасывались в портативные термореакторы – мини-печи, где остатки нагревались до температуры, при которой даже самые настойчивые наночастицы теряли свои нанофункции. Распадался связующий код, разрушалась органическая “интеллектуальная” оболочка. Всё, что можно было уничтожить – уничтожалось в контролируемой среде.

Кирилл наблюдал за всем этим с кресла на мостике, глядя иногда в свои шлем-камеры, чтобы видеть лица людей внизу. Он видел, как Вул-Кор – бритоголовый абордажник, который больше привык к перестрелкам и сражениям в узких пространствах, – сам, почти