Ковенант. Альтерген - Сергей Извольский

У Василисы ко мне претензии, после того как я участвовала в ритуале возвращения Максима к жизни.

— К тебе у меня никаких претензий, а вот этому молодому человеку я бы пару вопросиков задала! — показывая свою невоспитанность, показала на меня пальцем Василиса.

— Так, давайте тогда без нас. Макс, зайди как закончишь, — поднялся Атаманов и жестом позвал за собой явно обрадовавшегося перспективе срулить от намечающегося конфликта Ушана, даже забывшего забрать сухарики с недопитой газировкой.

Когда дверь за боссом и Ушаном закрылась, сестры вновь зацепились взглядами.

— Говори, — коротко произнесла Алиса.

Куда только делась вечно краснеющая стесняшка последних дней.

— Спроси его, с кем он ночь провел, когда тебя без сознания в больничку отвезли после вашего ритуала! — показала на меня Василиса.

— Мне это зачем?

— Спроси, спроси!

— Зачем. Мне. Это.

— Тебе не интересно?

— Нет. Если тебе интересно, то без меня, — кивнув мне, Алиса порывисто поднялась и быстро вышла из комнаты, оставляя нас с Василисой наедине. Тоже решила ретироваться — они как сговорились с боссом.

— Знаешь, твоя сестра права, — посмотрел я в блестящие зеленые глаза. — Если у тебя есть что спросить, могла бы говорить прямо, а не плеваться ядом.

— Мне не…

— И не говори, что тебе неинтересно. Я бежала за вами три километра, чтобы сказать как вы мне безразличны, ну не превращайся в ходячий анекдот.

— Пошел ты! — Василиса вскочила и направилась к двери.

— Стой! Сядь, пожалуйста, — показал я остановившейся у самой двери девушке на кресло рядом. Губы поджаты, ноздри раздуваются, стоит на месте и буравит меня взглядом.

Сама не пойдет — поднялся, хотел взять за руку, но дернула плечом, отстраняясь. Хотя все же обратно прошла, встала рядом с креслом.

— Василиса, ну мы же взрослые люди. Садись, давай я все объясню.

— Что объяснишь? Мужик сказал — мужик сделал? А если не сделал, еще раз сказал? Ты обещал, что не будешь больше путаться с Анной Николаевной, а по итогу? Мудак ты, а я ведь поверила…

— Легче стало? Покричи еще, все что накопилось.

— Что ты мне объяснить хочешь?

— Присядь, пожалуйста.

Глаза сверкнули, но вздохнув сквозь зубы и взяв себя в руки, вдруг как-то успокоившись, Василиса села в кресло. Да, покричала и явно ей легче стало, хотя злость не ушла — смотрит с прищуром.

— Ты вообще отчет смотрела? Знаешь, что со мной случилось на острове и после?

— Да.

— Досконально смотрела, или Рабинович напел?

— Какой Рабинович?

— Мне Хворостовский не нравится — картавит, в ноты не попадает. Вы-таки были на концерте Хворостовского? Нет, мне Рабинович напел.

— Досконально посмотрела, — буркнула девушка, почему-то покраснев.

— Хорошо. Значит ты видела, что у меня полностью сорвало резьбу и я превратился в овощ.

— Самокритично.

— Я помню каждую минуту состояния, когда осознавал себя человеческим организмом без желаний и эмоций, — раздельно и четко повторяя каждое слово, проговорил я, глядя в глаза Василисе. — Одно дело превратиться в овощ и этого не осознавать, другое дело испытать это как я, осознанно в течение долгих трех с половиной суток. И подобного состояния никому не пожелаю, так что по моей личной оценке даже твой сарказм здесь вряд ли уместен.

— Извини, — потупилась Василиса.

Надо же, опять в лесу что-то сдохло, второй уже раз она извинилась.

— Ты знаешь, что это был за ритуал по возвращению меня к жизни?

— Да.

— Досконально знаешь?

— Нет.

— Видела отчет?

— Нет.

— А он есть вообще, этот отчет?

— Нет.

— То есть ты не знаешь конкретно, что там произошло?

— Мне Алиса рассказала.

— Про все четыре часа?

— Четыре часа? — взметнула брови Василиса.

— Да, четыре. В общем, слушай: меня отвезли обратно на остров Саба…

— Он же закрыт для посещения?

— Тем не менее. Не знаю почему туда, может там эхо сумрака или еще что. Привезли, разместили в бунгало на склоне горы посреди леса. После некоторых приготовлений со мной в комнате остались Алиса и Люция, которые начали ритуал.

Василиса вдруг расширила глаза — похоже, про участие Люции она даже не в курсе была.

— Я не совсем понимаю, что там происходило. Если скажу, что они танцевали рядом со мной, это будет вроде как правда, но не отразит и тысячной доли описания ритуала. Это реально что-то нечеловеческое было, словно из иных тканей реальности. Продолжалось все четыре часа, в процессе они вроде как танцевали и тормошили меня, параллельно не знаю что конкретно делали, может как-то потоками энергии оперировали, даже не могу точно предположить, потому что для меня все в краткий миг промелькнуло. Вот просто было четыре часа, и нет их. По итогу Люция первой потеряла сознание от истощения, я к этому времени еще не был в себе — ко мне не вернулись эмоции, но заработали некоторые отключенные ранее инстинкты, я даже с кровати встал. Они ритуалом выдернули меня из состояния овоща в животную форму, включив желание спариться, по-другому просто не сказать, извини. Но когда я уже тянулся к Алисе, которую в том своем состоянии организма воспринимал не как Алису, а как доступную самку для удовлетворения естественных потребностей, она сказала мне «нет». Когда я не послушался, попыталась себя убить.

— Себя, не тебя?

— Себя, не меня. Меня-то за что?

— Тебе сказать за что?

— Не нужно, спасибо. В общем, Алиса ударила себя ножом в грудь. Вот в этот-то момент у меня обратно все и включилось, можно сказать душа вырвалась из плена или даже поднялась со дна. Едва я выбил у Алисы нож, она в этот момент следом за Люцией потеряла сознание от истощения. В бунгало залетели медики, вынесли девушек, я же в душ пошел под холодную воду чтобы мозги прочистило, на меня ведь с осознанием сразу все недополученные эмоции за несколько дней свалились. Когда охладился, на выходе из ванной комнаты столкнулся с Анной Николаевной, оставшейся проверить мое состояние. И вот здесь начинается объяснение, ну или оправдание если хочешь. Понимаешь, мы с тобой оба прекрасно знаем, что человек — не животное. Допустим, я тебе нравлюсь. Гипотетически допустим, — жестом пресек я возражения. — Просто представим, что я тебе нравлюсь так, что аж спать не можешь