Хроники Менталиста 2 - Ярослав Чичерин

Явин подходит к койке, и его взгляд на мгновение задерживается на её лице. В его глазах мелькает узнавание… Но это длится лишь секунду, а затем возвращается профессиональная отстранённость.

«Объект нейтрализован?» — спрашивает он у медика, стоящего в углу комнаты.

«Да. Полное подавление способностей. Объект не сможет телепортироваться, пока активен ошейник».

«Хорошо. Подготовьте её к транспортировке. Объект переводится в главный комплекс для дальнейших исследований».

Кристи шевелится на койке, её глаза медленно открываются. Она фокусирует взгляд на Явине, и в её глазах мелькает узнавание, сменяющееся ужасом.

«Явин? — её голос хриплый, едва слышный. — Почему…?»

«Объект Д-7, вам запрещено разговаривать», — холодно обрывает он, но что-то в его позе меняется. Почти незаметное напряжение плеч, едва уловимое подрагивание пальцев.

Медик подходит к Кристи с инъектором. Одно быстрое движение — и её глаза закрываются. Тело обмякает.

Явин стоит над ней несколько секунд дольше необходимого. Затем достаёт из кармана компактную рацию и подносит к губам: «Задание выполнено. Джампер нейтрализован».

Но когда младшие агенты отворачиваются, я вижу, как его рука на мгновение касается её волос — настолько быстро, что это можно принять за случайность. И в его глазах мелькает что-то человеческое, почти неуловимое.

А затем он выпрямляется, и снова становится идеальным агентом без эмоций и сомнений.

Видение расплылось, растворяясь в рваных краях. Я судорожно глотал воздух, не в силах справиться с ужасом от увиденного. Это будущее? Или просто кошмар, вызванный стрессом и амулетом?

Но прежде чем я успел отдышаться, меня накрыла новая волна видений. Теперь я видел совершенно другое место.

Роскошный кабинет, отделанный тёмным деревом и золотом. Окна от пола до потолка открывали вид на город с высоты птичьего полёта — величественные шпили правительственных зданий, широкие проспекты, золотой купол собора вдалеке. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в кроваво-красные тона и бросая длинные тени на улицы. Императорский дворец во всём его холодном великолепии казался последним бастионом света в стремительно темнеющем мире.

За массивным столом из красного дерева сидел мужчина лет шестидесяти. Тонкое аристократическое лицо с глубокими морщинами, прорезавшими высокий лоб и обрамляющими тонкие губы. Холодные серые глаза, похожие на осколки льда, идеально уложенные седеющие волосы — ни один волосок не смел выбиться из причёски. Его костюм был безупречен — чёрный с едва заметной серебряной нитью, жилет застёгнут на все пуговицы, несмотря на вечернюю духоту. На правой руке — массивный перстень с чёрным камнем, в котором, казалось, заключена была сама тьма.

Я никогда не встречал его, но инстинктивно узнал — Демидов. Узурпатор. Человек, свергнувший моего отца. Мой личный демон, чьё имя будило во мне странную смесь страха и ненависти ещё до того, как я узнал о своём происхождении.

Он просматривал какие-то документы, время от времени делая пометки золотой ручкой. Его движения были экономны и точны, как у хирурга или хищника. Ничего лишнего — каждый жест выверен десятилетиями абсолютной власти. Даже то, как он перелистывал страницы — неторопливо, уверенно, с чувством собственного достоинства — говорило о человеке, привыкшем повелевать.

На стенах кабинета — портреты предыдущих императоров, написанные великими мастерами. Взгляды царственных особ словно следили за каждым движением узурпатора, молчаливо осуждая. Или мне только казалось? Среди них — портрет моего отца, в парадном мундире с золотым шитьём. Странно было видеть его здесь, в логове врага. Но ещё более странно чувствовать, что я впервые по-настоящему видел лицо отца — не на мутной чёрно-белой фотографии из газет, а на настоящем портрете. У него были мои глаза. Или, вернее, у меня — его.

В кабинете было тихо — слышался только скрип пера по бумаге да тиканье массивных напольных часов в углу. Изредка с улицы доносился стук копыт — императорская гвардия меняла караул. Размеренность, спокойствие, незыблемость власти — всё это ощущалось в каждой детали, в каждом звуке.

Тишину нарушил стук в дверь — твёрдый, уверенный, с правильными интервалами.

— Войдите, — сказал Демидов, не поднимая глаз от бумаг. Его голос был низким, с лёгкой хрипотцой, словно от многолетнего курения дорогих сигар.

Дверь открылась без скрипа — здесь даже петли подчинялись протоколу — и вошёл седой мужчина в военной форме с канцлерскими знаками отличия. Золотой шнур на плече, ряд медалей на груди, выправка безупречная, несмотря на возраст. Лицо аскетичное, с глубоко посаженными глазами и тонким, словно лезвие, носом. Он остановился в трёх шагах от стола и слегка склонил