Титан: Возрождение - Ивар Рави

— Мусорка и туалет одновременно, — еле слышно хихикнула Ната, обходя человеческие экскременты. Стояла абсолютная тишина, слышно было как перекликаются птицы на озере в паре сотен метров от нас.

— Что-то не так, — я жестом приказал всем ждать и указал Беру в направлении берега озера, где мог находиться звездолет. Мой сын молча растворился в кустах, я же пытался понять, что именно меня насторожило. Эта тишина напрягала, большое скопление людей не может вести себя так тихо, если только не сидят в засаде. Потянулись томительные минуты ожидания: Бер вынырнул сзади нас примерно пять минут спустя.

— Людей нет, но эта штука там, она огромная. Я обошел вокруг, чтобы убедиться в отсутствии западни.

— Это не ловушка, Бер?

— Люди ушли примерно день назад, может чуть больше. Запах еще остался, но сегодня костров не разводили, — уверенный голос сына развеял страхи. Оставался вопрос — почему люди ушли накануне нашего прибытия? Это случайность или они решили избежать боя? Может увидев через инфракрасные датчики наше количество, французы решили благоразумно избежать боя? В принципе это в их манере, Вторая Мировая все расставила по своим местам. Но зачем бежать, если у тебя такое превосходство в технологиях и оружии? Ответ можно было получить только осмотрев звездолет.

— Идем к крейсеру боевым порядком, не расслабляться, оружие держать наготове.

«Романо» даже меня удивил своими размерами — часть его находилась на поляне перед самым озером, корма приходилась на лес. Во время посадки звездолет повалил десяток вековых деревьев, корма осталась на них, задранная выше носа. Серо-стальная громадина размерами напоминала пятиэтажку-хрущевку.

Воины под руководством Бера оцепили поляну, блокировав подходы с трех сторон.

— Романо, — произнес не то с восхищением, не то со злостью Ульрих. Крейсер был закрыт, все стапели убраны. Даже смотровые окна на носу были глухо задраены. Слева и справа от носа крейсера стояли хижины из камыша. Бегло заглянув в пару из них, убедился в правоте Бера: хижины были пусты, но не создавали ощущения что покинуты давно. Зола в костровищах не успела разложиться на пыль, несколько обрывков шкур, пара самодельных каменных скребков и одна сломанная стрела оказались нашей добычей после осмотра брошенного лагеря.

— Как попадем внутрь? — Ната еще до моего вопроса обшаривала корпус звездолета в поисках механизма открытия. Ульрих, увидев ее попытку, присоединился к ней и вместе им удалось найти скрытый рычаг: с мягким шипением герметичные двери разошлись, давая выйти выдвижному стапелю.

Внутри было темно, только фосфоресцирующие огоньки на потолке в виде стрелки указывали направление.

— Неужели ядро прекратило работу? — Открывая герметичные двери, Ната рвалась на мостик. Я и Ульрих еле поспевали за ней: вход в мостик оказался закрыт. На панели мигал сенсорный датчик.

— Позвольте фройляйн, — Ульрих коснулся до датчика.

— Identification, — прозвучал механический голос, повторив через пару секунд:

— Identifizierung.

Немец встал перед датчиком, просканировавшим его сетчатку, сам датчик сменил цвет на зеленый и с шипением створки гермодвери разошлись.

— Ядро работает, — радостно воскликнула Ната, врываясь в святая святых звездолета. Командирский мостик осветился приятным голубоватым светом — из круглого шара перед большим креслом появилась голограмма.

— Солнечная система, — узнал я картину.

— Надо включить ядро, — Ната перебирала взглядом сенсорную консоль, не реагировавшую на ее прикосновения. Странный предмет, похожий на октаэдр привлек мое внимание.

— Что это такое?

С радостным криком «это ключ», Ната буквально выхватила его из моих рук. На консоли с сенсорными клавишами была выемка, вставленный ключ идеально подошел, и вся комната заиграла разноцветными огнями панелей.

— Ничего не трогай, это не похоже на технологии вашего времени, — усевшись в большое кресло, Ната стала играть с голограммой, что-то откидывая, что-то приближая и увеличивая. Солнечная система сменилась лабиринтом сложной схемы, найдя нужное, Ната приложила руку к октаэдру и повернула его в гнезде.

— Diagnostic lancé, — в этот раз голос был женский. Повторив сказанное на немецком, голограммы стали множиться с невероятной скоростью. Часть уходила сама, другую часть Ната закрывала, просто смахивая в сторону.

Я осмотрелся — обстановка на капитанском мостике была спартанская, кроме большого. Было еще три кресла поменьше за другой консолью и одно среднее сбоку от капитанского. Вся диагностика заняла минуты три, после чего Ната и Ульрих долго говорили по немецки, вытаскивая и меняя голограммы.

— Ядро работает, но ресурс небольшой. Не работают системы ведения огня, частично нарушены системы навигации. Полностью вышел из строя warp- двигатель, полипринтеры опустошены, — вкратце доложила Ната после совещания с Ульрихом.

— А теперь по-русски, — попросил жену. В мое время таких технологий не было и слово warp мне ни о чем не говорило.

— Звездолет теоретически может летать на первой, второй и третьей космической скорости, — начала объяснять Ната, — но полеты к звездам невозможны.

— Теоретически?

— Да, потому что я еще не разобралась с неисправностями в навигации. Если глобальная навигация не запустится, Бортовая Система Искусственного Интеллекта не позволит провести маневр поднятия его в воздух. БСИИ не будет понимать, что воспринимать как нулевой маркер для полета, — я махнул рукой, останавливая Нату:

— Я так понял, на нем не улететь в твое время, даже если он выйдет на орбиту?

— Не могу пока сказать, — Ната пожала плечами, вытаскивая ключ-октаэдр, — для этого нужно проверить все системы тщательно, я провела только экспресс-диагностику. Но даже если навигация работает, придется провести много ремонтных работ, БСИИ не позволит взлететь, если будет опасность для членов экипажа. А у Романо нарушена целостность отсеков с четвертого по седьмой, там, где располагаются наружные плазмотроны.

— Это исправимо? — Я никуда лететь не собирался, и спрашивал, чтобы просто поставить точку над безумной идеей Наты.

— Трудно сказать, нужен электрик, оптик, инженеры, — поймав мой взгляд в сторону Ульриха, Ната продолжила, — Ульрих инженер внутренних коммуникаций, это не его специальность.

— Все у вас получится, — самопроизвольно вырвалось у меня, — главное постараться.

В свои слова не верил, но при виде на лицо Наты, стало ее жалко. Пусть поковыряется в звездолете, запрети я ей это делать — возненавидит меня.

— Можно открыть все гермодвери, хочу пройтись, посмотреть, может что-нибудь полезное осталось для нас.

Ната кивнула, погружаясь в работу: проходя из отсека в отсек везде видел одну и ту же картину — оторванные панели, мусор, грязь. Видимо лягушатники с самого начала списали звездолет, не веря в то, что он может взлететь. Или разобрались лучше Наты и не стали делать из корабля идола, понимая его бесполезность. Мне удалось найти оружейную, но ни единого дезинтегратора там не завалялось. Но нашлось десять скафандров в гермошлюзе отсека А. Несколько скафандров были целые, встретились и рваные и со