Асимметричный ответ - Макс Алексеевич Глебов

сомневался в том, что днем немцы в небо над городом не сунутся. Ну а на случай ночного налета у нас имелось больше четырехсот прожекторов, сотни аэростатов заграждения и десяток радиолокаторов РУС-1 и РУС-2.

Естественно, в одно лицо управлять в реальном времени всем этим хозяйством я был не в состоянии, но тут мне очень пригодился опыт организации позиционных районов ПВО под Вязьмой и Ржевом. Тогда в качестве посредника между собой и батареями зенитных орудий я использовал громоздкие и несовершенные приборы управления зенитным огнем ПУАЗО-3, каждый из которых обслуживался расчетом из семи человек. Прелесть этих приборов заключалась в том, что я мог сбрасывать операторам данные по радио в режиме телеграфа. Теоретически, я получал исходные данные от радиолокаторов, дальномерщиков и постов ВНОС, обсчитывал их в своей гениальной голове и передавал по радио результаты расчетам ПУАЗО. На практике же последнюю операцию выполнял не я, а вычислитель, сбрасывавший расчетам ПУАЗО исходные данные напрямую, с помощью передатчиков сети сателлитов. В результате получилась единая сеть управления зенитным огнем, позволившая мне разломать немецкий воздушный мост.

В Ленинграде масштаб задачи был в разы больше, но зато здесь у меня нашлись квалифицированные помощники, воспринявшие угрозу городу очень серьезно, и буквально горевшие энтузиазмом не дать врагу сбросить на головы его жителей ни одной бомбы с химической отравой.

Быстро выяснилось, что приборов ПУАЗО-3 в достаточном количестве в осажденном городе не имеется. Я немедленно затребовал их по радио, и нам их стали доставлять с «большой земли» самолетами.

Мы с Леной не спали уже двое суток. Ее помощь оказалась крайне полезной. Я даже не догадывался, что моя подруга обладает такими организаторскими способностями. Специалистом в радиоделе она, конечно, не была, но очень быстро поняла общую схему сети управления зенитным огнем, и вполне справлялась со многими организационными проблемами без всяких подсказок с моей стороны.

Я много раз замечал, что бурная, но при этом не суетливая деятельность группы людей, четко понимающих свои цели и уверенных в их успешном достижении, способна заражать энтузиазмом окружающих. В нашем случае этот эффект оказался сравним с действием боевого вируса. К концу первых суток проняло даже моряков, и когда мы прибыли на линкор «Марат», чтобы включить корабельную систему управления огнем в спешно создаваемую единую схему противовоздушной обороны, нас встретили намного более дружелюбно, чем в штабе Трибуца.

Судя по данным со спутников, немцы уже заканчивали подготовку. Я даже не ожидал, что они смогут мобилизовать ТАКОЙ воздушный флот. Видимо, Гитлера припекло по-настоящему, и он решил вложить в удар по Ленинграду все, что был способен с корнем вырвать у своих генералов. Думаю, фюрер убеждал их в том, что самолеты отвлекаются всего на несколько дней, и после нанесения удара возмездия вновь вернутся, чтобы поддерживать армии вермахта на расползающемся фронте.

— Тебе нужно поспать хотя бы несколько часов, — с трудом сдерживая зевок, сказал я Лене, когда мы вернулись в импровизированный командный пункт, напоминавший мне картинку из курса истории, изображавшую внутреннее устройство одного из первых аналоговых вычислителей, полностью занимавшего весьма немаленькую комнату. Его создали инженеры Шестой Республики еще в докосмическую эру. Впрочем, тогда и самой Шестой Республики, вроде как, не существовало, а что было вместо нее, я уже и не помню.

— На себя посмотри, — устало улыбнулась Лена. — Я-то отосплюсь, а тебе еще всем этим управлять…

— Ты, как всегда, права, — я не нашел, что тут можно возразить, да и не видел смысла. Поспать действительно следовало.

Через пять часов меня разбудил вычислитель. На этот раз имплант подал вполне гуманный сигнал, позволивший мне проснуться достаточно комфортно. Это был не сигнал тревоги, а заранее настроенное оповещение. Немцы завершили подготовительный этап операции и были готовы начать атаку в течение пары часов.

На прифронтовых аэродромах заправлялись бомбардировщики. Техники подвешивали к ним бомбы с характерными цветными полосами на корпусах. Иприт, хлорциан, люизит, фосген — весь коктейль ядовитых газов, накопленных на складах Германии в предвоенный период. Разве что бомб с зарином я не видел. Не научились еще немцы производить его в промышленных масштабах.

Авианалетом противник ограничиваться не собирался. Спутники показывали, как выкатываются на позиции 280-миллиметровые железнодорожные орудия К5 «Худая Берта» и как расчеты с помощью кранов разгружают боезапас и готовят свои дальнобойные гаубицы к стрельбе.

Вычислитель подвесил в углу поля зрения таймер обратного отсчета. Два часа пятнадцать минут до атаки. Оценка, конечно, приблизительная, но дает примерное представление об оставшемся в распоряжении времени.

Я умылся, сделал несколько разминочных движений, привел в порядок форму и вышел в помещение командного пункта.

— Проверить связь с объектами ПВО и кораблями флота — приказал я дежурным связистам и вышел из бомбоубежища, выделенного мне для размещения КП. Морозный воздух обжог кожу, изо рта вырвалось облачко пара, зато организм окончательно проснулся.

Я посмотрел на небо, усыпанное звездами, и перевел взгляд на Луну. Вот же она — только руку протяни. Жалких четыреста тысяч километров. По космическим меркам — ничто. Я привык преодолевать такие расстояния за считанные минуты, а теперь… Теперь пройдут годы, если не десятки лет, пока уровень развития местной техники позволит мне туда добраться, если доживу, конечно.

Я вернулся в теплое помещение и опустился в кресло в самом центре командного пункта, являвшемся средоточием многочисленной аппаратуры связи. Со штабом Балтийского флота мой КП соединяла прямая телефонная линия. Трубку на том конце провода сняли практически сразу.

— Штаб флота.

— Сигнал «Белая ночь», — представляться мне не требовалось — по этой линии мог звонить только я.

— Принято.

* * *

Четыре часа ночи. С аэродромов поднимаются первые немецкие бомбардировщики. Ганс-Ульрих Рудель взлетает одним из первых. Как всегда, он идет в бой на Ю-87. Пикирующий бомбардировщик — не лучший выбор для ночной атаки, но пропустить такой праздник немецкий ас не может.

Дикий зоопарк «хейнкелей», «юнкерсов» и «дорнье», собранных отовсюду, откуда только было возможно. Настроение у пилотов приподнятое. Такую силу люфтваффе не собирало вместе со времен ударов по Лондону. Фюрер будет доволен результатом — защитники Ленинграда явно неспособны что-либо противопоставить такой мощи.

Железнодорожные гаубицы пока молчат — командование не хочет раньше времени поднимать тревогу в обреченном городе, но орудия готовы к стрельбе и ждут команды, которая должна поступить, как только первые бомбы упадут на Ленинград.

Взлетевшие бомбардировщики не ложатся сразу на курс к цели. Они маневрируют в ночном небе к юго-западу от города, ожидая, пока взлетят остальные участники налета. Поднять в воздух и бросить в атаку тысячу тяжелых самолетов — задача весьма непростая.