Протокол: Новый Архимаг 5.0 - Кирилл Геннадьевич Теслёнок

рассмеялся, и смех эхом пронесся по стерильной тишине лаборатории. — Смело. Очень смело. Знаешь, сколько до тебя было таких любопытных? Их останки до сих пор украшают некоторые черные дыры. В качестве предупреждающих знаков.

— Не угрожайте мне, Ярослав. Вы сейчас — всего лишь пленник. Без своей силы, без своего тела. Вы — просто информация, запертая в этом… — он с презрением посмотрел на тело Семена, — … в этом слабом сосуде. И я эту информацию извлеку. Так или иначе.

Он дал знак, и ассистенты начали надевать шлем на голову носителя. Ярослав почувствовал, как холодные иглы касаются кожи. Похожий шлем также надели на голову графа — судя по всему, он лично намеревался провести взлом разума.

— Граф, — вмешалась Серафима. Она очнулась и смотрела на него с ледяной яростью. — Ты совершаешь ошибку.

— Ошибку? — он повернулся к ней. — Нет, Первая. Я исправляю ошибки прошлого. Ваше время вышло. Теперь миром будут править те, кто этого достоин. Те, у кого есть воля и решимость.

— Ты — дикарь, играющий с ядерным реактором, — прошипела она. — Глубокое Хранилище не для таких как ты. Ты даже не представляешь, что ты можешь высвободить.

— Вот и узнаем, — усмехнулся граф. — Активируйте.

Шлем загудел. Сознание Ярослава атаковала чужая воля — грубая, бесцеремонная, похожая на удар тарана. Примитивно, — подумал он. Это было все равно что пытаться взломать квантовый компьютер с помощью кувалды. Разворотить-то можно, а вот извлечь данные — маловероятно.

Но даже кувалда может пробить стену, если бить достаточно долго. Ментальные барьеры Ярослава, ослабленные битвой и нестабильностью носителя, начали трещать.

«Держись! — послал он мысленный импульс вглубь своего сознания. — Он пытается найти вход. Не дай ему, Яр!»

Но неожиданно… пришел отклик. От остатков личности Семена, так грубо вышвырнутого из родного дома. Ярослав почувствовал, как нечто выстроило стену. Не из энергии, а из самых ярких, самых сильных своих воспоминаний. Вот мальчишка, маленький, сидит на коленях у отца, и тот показывает ему, как работает старый механизм часов. Вот мать печет пирожки, и по всему дому плывет их аромат. Вот девушка по имени Кира смеется, и в ее глазах пляшут зеленые искорки.

Грубая сила графа разбивалась об эту стену, как волны о скалу.

Ярослав ощутил… удивление? У парня оказалась невероятно стойкая воля. Вот и ответ, почему он так долго сопротивлялся… всему, с чем сталкивался.

— Что происходит? — Страхов нахмурился, глядя на показания приборов. Его рука невольно скользнула по шлему у него на голове. — Почему я не могу пробиться? У него ментальная защита… уровня Архимага! Но как⁈ Его разум ведь полностью обесточен!

— Я же говорила, что ты дикарь, — усмехнулась Серафима, с явным удовольствием наблюдая за его замешательством.

Граф проигнорировал ее. Его лицо исказилось от ярости.

— Увеличить мощность! На максимум!

Боль стала невыносимой. Ментальные барьеры Семена начали трещать, как лед под ногами великана.

«Он прорывается, — констатировал Ярослав. — Слишком силен и настойчив. Пора переходить к плану Б».

«Какой план Б?» — в его разуме раздался голос Серафимы. Он дрожал от напряжения. Кадется, стажерка смогла проложить к нему незаметный канал связи.

«Самый простой, — в сознании Ярослава прозвучала усмешка. — Если не можешь победить врага… сведи его с ума.»

И в тот момент, когда граф уже почти прорвался, когда его ментальные щупальца уже коснулись ядра сознания, Ярослав распахнул дверь. В свою память. Настеж!

Поток был не просто информацией. Это был водопад, нет, сверхновая чистой, несжатой, хаотичной реальности, обрушившаяся в примитивный нейронный интерфейс графа. На Страхова хлынули не просто воспоминания. На него обрушилась вся бесконечная, безумная жизнь Ярослава.

Он увидел рождение звезд в туманности Конской Головы, но не как картинку в телескопе, а ощутив первобытный жар их ядер на своей коже. Он услышал беззвучную песню гравитационных волн, которую пели две сливающиеся черные дыры. Он почувствовал вкус света, преломляющегося на гранях кристаллических планет. И запах времени, гниющего на руинах цивилизаций, погибших за эоны до рождения человечества.

Воспоминания не шли по порядку. Они были вихрем. Вот он спорит с Первыми Архимагами о моральности создания самосознающей сингулярности, а в следующую секунду уже флиртует с зеленокожей пиратской королевой в баре на астероиде, где вместо пива пьют жидкий метан. Вот он разрабатывает вирус, способный стереть разум целой расы, и тут же, без перехода, пытается научить ручного кибер-дракона приносить тапочки.

Прибор взвыл, издавая протяжный, предсмертный скрежет. Нейронный индуктор, работавший на пределе, не был рассчитан на обработку данных, описывающих коллапс целой вселенной. Из-под шлема, надетого на голову графа, повалил густой, едкий дым, пахнущий озоном и горелой пластмассой. По проводам пробежали синие искры, а главный процессор на стойке рядом издал громкий хлопок и замолчал навсегда.

— ВЫРУБИТЬ! ВСЕ ВЫРУБИТЬ, ИДИОТЫ! — заорал граф Страхов, срывая с головы дымящееся, раскаленное устройство. Оншвырнул его на пол с такой силой, что шлем раскололся на две части. Граф отшатнулся от стола, тяжело дыша. Его аристократическое лицо было белым как полотно, под глазами залегли темные тени, а из носа тонкой, почти черной струйкой текла кровь. Ассистенты в ужасе бросились к нему.

— Примитивная поделка… не выдержала… — прошипел он, отталкивая их. Он посмотрел на тело Семена. Оно лежало неподвижно, но графу казалось, что из-под прикрытых век на него поглядывает сама бездна. И ехидно подмигивает. Ярость, смешанная с отголосками пережитого безумия, исказила его черты.

— Мы еще не закончили, Ярослав, — процедил он, вытирая кровь тыльной стороной ладони. — У вас двоих будет много времени подумать над своим поведением. В полной изоляции. Оставьте их. Уходим. Я найду другой способ взломать его. Более… грубый. Но надежный.

С этими словами он, пошатываясь и все еще держась за голову, направился к выходу. Его перепуганные ассистенты поспешили следом. Тяжелая гермодверь с гидравлическим шипением закрылась за ними, погружая лабораторию в холодный полумрак аварийного освещения. И тишину, нарушаемую лишь тихим писком уцелевшей аппаратуры.

Прошло несколько минут, прежде чем Серафима нарушила молчание. Ее голос в его голове был хриплым, но в нем уже слышались привычные ледяные нотки.

Общались по мысленному каналу, чтобы исключить возможность прослушки.

— Ты никогда не умел играть в чужие игрушки, Яр. Только ломать, — Она с трудом повернула голову, глядя на него.

— С чего ты взяла, что я играл? — ответил Ярослав, не открывая глаз. — Я преподавал. Практический урок на тему «Почему не стоит совать свой любопытный аристократический нос в чужую голову». Судя по его реакции и запаху горелой изоляции, урок он усвоил. На троечку с минусом.

— И к чему это привело? — фыркнула она. — Теперь мы оба привязаны