Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская

Джэу украдкой кинула взгляд на Цэрина, не сдержав удивление.

«Быть того не может. Старуха явно выжила из ума. Хиён никогда не говорила мне, что из-под краеугольной плиты можно выбраться живым».

Отвлекшись, Джэу упустила момент, когда лаосцы приняли решение сократить путь через ущелье, которое Рэннё упорно называл Долиной смерти. Путники вернулись назад к небольшой развилке, свернув в другую сторону, и постепенно тропа пошла под уклон. Скалы же, наоборот, с каждым шагом поднимались все выше и выше, а угрюмо-грозовой цвет каменной породы – на несколько тонов темнее, чем прежде – навевал уныние. Наконец спуск прекратился, и перед путниками предстало узкое пространство, которое тянулось вперед так далеко, что серые скалы на горизонте сливались с тенями, падавшими от стен по бокам.

Рэннё снова обошел всех, возглавив строй, и обратился к нервничающим людям:

– Первым пойду, чтобы путь проверить. – Он говорил спокойно. На лице не было следов обиды или уязвленной гордости, хотя его совет не так давно отвергли. – Важно смотреть под ноги и ни в коем случае не сходить с тропы. Прислушайтесь!

– Почему не сходить? – подбоченясь, поинтересовался Ким. – Змеи? Или по религиозным соображениям – чтоб не оскорбить каких-то ваших местных духов?

– Поверь, ты не захочешь испытать на себе действие каменных зеркал.

Рэннё отвернулся и зашагал по дну ущелья, а в спину ему прилетел вопрос от Лобсанга:

– Что еще за каменные зеркала?

– Увидишь, брат.

И они пошли, ступая за ним след в след. Джэу шла третьей – сразу за братьями, раздумывая над тем, что Реннё довольно ловко и незаметно поменял строй и теперь Лобсанг плелся не в конце вереницы путников, а был в такой доступности, что Рэннё мог с полуразворота схватить его.

«И не дать сойти с тропы? Закинуть на закорки и умчаться в сторону Пхаяти? Надо бы за ними приглядывать. И лучше бы Цэрин тоже…»

Тут она поняла, что Цэрин-то напротив, оказался по другую сторону строя – замыкающим. Она покосилась на широкую спину Рэннё, отмечая четко очерченный рельеф тугих натренированных годами мышц. Его шафрановая кашая, перекинутая наискось только через одно плечо, открывала взгляду и знак ордена – морду дракона, такую же широкую и опасную, как сам Рэннё.

«То ли новоявленного недруга от себя подальше решил держать, то ли все же есть тут какая-то опасность, и Цэрин, как сильный мужчина, должен будет прикрыть нам спины. Правда, не уверена, что Цэрин хоть что-то подозревает. Рэннё сам, словно тигр, говорит одно, а что на уме – только тэнгри ведают, может, и не благие вовсе».

Не прошло и пиалы, как Джэу в полной мере поняла, что имел в виду Рэннё, называя это место коварным и гиблым. Крутые стены скрадывали и солнечный свет, и будто сам воздух. В груди ныло. А стоило одному из группы надсадно закашляться, как эхо подхватило звук и разнесло его по сторонам, усилив и превратив в страшное хриплое карканье.

«Как все это странно. Я не помню ничего подобного в тот раз, когда Хиён вела меня этим путем, направляясь в Икхо. Правда, мне было двенадцать… может на детей это место воздействует иначе? Но и с Хиён все было в порядке. Хотя, что ей сделается…»

То там, то здесь по ходу пути и по бокам от тропы лежали скелеты животных, а иногда и людей, но запаха гниения не чувствовалось. Если это стервятники так чисто обглодали кости, то непонятно, почему они тогда не кружили в небе над ущельем.

– Теперь ясно, почему это дивное местечко называется Долиной смерти, – проворчал Лобсанг. – Так и хочется тут сдохнуть.

– Мне даже дышать тяжело, – с надрывом всхлипнула Сюин.

Джэу обернулась на лаосцев.

– А у меня голова кружится, – простонала Мэйлинь.

Ю, шедший перед ней, сильнее стиснул ее ладонь, но ничего не произнес, тем и обеспокоив жену:

– Милый, а ты как? Держишься?

– Да что ему будет, муженьку твоему, – буркнул Ким, тяжело дыша ей в спину. – Сама, главное, не грохнись в обморок, я тебя тащить на себе не собираюсь.

«А толстяку-то тоже поплохело, хоть и пытается это скрыть за грубостью. Да и Ю явно не лучше – даже не осадил Кима».

Джэу украдкой бросила взгляд на Лхамо и Цэрина. Последний замыкал их цепочку и внимательно следил за старухой, шедшей перед ним. Но та упрямо шагала вперед, молча, ни на что не жалуясь, и лишь сжатые губы и побледневшее лицо говорили о том, что и ей приходится нелегко. Сам же Цэрин словно и не замечал странностей, что творились с прочими.

– Первое каменное зеркало! – негромко сообщил Рэннё, но звук его голоса донесся до каждого.

Участок ущелья, к которому они подходили, расширялся с одной стороны. Тропа вильнула, прижимаясь к отвесной скале, а справа показалась широкая площадка, покрытая мелкой серой-бурой пылью, похожей на сажу в печи. Камень по ту сторону ущелья был так гладко стесан, что его глянцевая кобальтовая поверхность блестела, словно настоящее зеркало. Он выгибался внутрь небольшой, но заметной дугой. И Джэу внезапно подумала, что никогда в жизни не видела своего отражения в полный рост.

«А что, если?..»

– Подождите, – донесся сзади голос Чжигана. – Сюин нехорошо.

Джэу снова обернулась и увидела, как лаоска оперлась одной рукой о скалу, и гримаса боли исказила ее лицо. Чжиган поддерживал ее за талию.

– Меня бы кто поддержал, – прохрипел Ким, чуть согнувшись и упершись ладонями в колени.

– Не стоит тут мешкать, – прервал короткую передышку строгий голос Рэннё. – Кто знает цель – да обретет волю, чтобы не свернуть с пути.

«Очередная мудрость от кушога-мудреца», – язвительно подумала Джэу, но не стала ничего говорить вслух. Не время и не место.

– Да-да, идем, я уже в порядке, – пробормотала Сюин, выпрямляясь.

Растянутая цепочка путников двинулась дальше. Они миновали первое «каменное зеркало», а затем еще несколько. Джэу сбилась со счета, все силы уходили на то, чтобы осторожно переставлять ноги и не оступиться. Виски ломило, а в груди разверзлась пустота, поглощающая все светлые мысли и надежды на лучшее будущее.

– Осталось недолго, – сообщил Рэннё.

– Да уж скорее бы, – проныл ему в ответ Лобсанг.

Как раз в тот момент, когда Джэу лениво перекатывала в голове мысли о неминуемой гибели всех их в этой долине, про́клятой тэнгри, сзади раздался протяжный стон, а следом и лаоское ругательство. Джэу, стиснув зубы, повернулась и увидела, что путникам совсем нехорошо. Они все виделись ей словно мухи, увязшие