Имперский вор. Том 2 - Дмитрий Ра

с чужими сухожилиями. Сильный целитель может и убить – просто остановить сердце. Хорошо, что Лекс пока на подобное не способен. Убивать назаровских кадетов было бы глупо. Но вот заставить подвернуться щиколотку… почему бы и нет.

Стас Кулагин работает без фантазии: начинает всё с той же направленной в меня толстой ледяной сосульки. Как и в первый раз. Не успеваю вступить в бой, потому что Ильин чётко ловит сосульку на файербол. Она моментально тает. Отскакиваю, и до меня долетают лишь брызги горячей воды.

Клизма Шанкры! Вот что я имел в виду, когда думал о том, что парни не работали в команде. Не будь у меня отличной реакции – схлопотал бы приличный паровой ожог.

– Упс, – доходит до Ильина. – Прости, Камень.

Отвлёкшись на меня, он тут же получает в лицо горсть песка и закашливается.

Значит, последний, пятый парень из назаровских – одарённый с аспектом земли.

Тут на меня внезапно обрушивается ещё одна сосулька.

С сюрпризом. Это я вижу отлично.

Отращиваю когти тьмы, чтобы разрубить «привет» от Кулагина и того парня с аспектом земли.

– Не вмешивайся! – ору Ильину, но тот в горячке боя не слышит. И повторяет трюк с файерболом.

Твою же мать! Это же ловушка!

Сосулька тает, и впечатанный в воду песок – привет от одарённого с аспектом земли – запекаясь под огнём Ильина, летит мне в лицо уже не льдом, а куском острого стекла.

Выставляю щит из напитанной тьмой иллюзии и едва успеваю отмахнуться когтями. Откат бьёт под дых. Уроды. Так же и убить можно. В этом мире мало сильных одарённых. Но, объединив силы, даже двое слабых способны сотворить достаточно неприятную хрень.

Отвечаю иллюзорным химерингом, заставив назаровцев отшатнуться. Заодно подсекаю удавкой их рыжего огневика, целящегося в голову Львова, – пусть потеряет свои огненные шары.

Минут десять бой идёт с переменным успехом. А потом нас начинают теснить.

Уточнив для себя наши аспекты дара, назаровцы разделяются и принимаются долбить уже парными техниками. Причём Кулагин, как и я, почти не принимает участия в сражении – лишь корректирует своей водой спарки плетений.

Пару раз мне показалось, что я вообще ухватил тройное слияние.

Не проходит и пяти минут, как нас отгоняют подальше от машин, за обочину – видно, берегут свой седан. Да и обрывчик оценили: Ильин первым катится вниз, сбитый с ног уже знакомым мне «Вихревым градом».

Успеваю подставить под него свою сторожевую сеть и не даю свалиться с обрыва.

Дебилы мозгожопые, блин. Вообще не думают о том, насколько опасны их техники.

Не использовать же мне против малолеток когти тьмы? Тьма, конечно, порадуется, забрав чужую жизнь, но я не собираюсь ей это позволять.

Можно попробовать использовать пауков как наушник для передачи моих приказов, но…

…это надо было делать ещё в начале сражения. Задействовать пауков в горячке быстрого боя невозможно – это требует серьёзной концентрации. А какая, к чертям, концентрация, когда воздух гудит от сталкивающихся плетений и приходится ужом носиться по дороге?

– Чё вертишься, князёк? – замечает мои финты Кулагин. – Думаешь, не попаду?

И тут же мне в лицо летит острый мелкий град. Соединение воздушного и водного аспектов. Не будь на мне иллюзорного щита – попрощался бы с глазами. Скорость, с которой градины впечатываются в мой щит, – как у урагана третьей категории. Метров шестьдесят в секунду. Да, градин всего горсть. Но чтобы остаться без глаз – и этого достаточно.

Хекаю, принимая удар на иллюзорный щит. Ощущение, будто меня сбил тепловоз.

Надо менять тактику. Но судя по тому, насколько близко стараются держаться кадеты Назарова, у их парных техник не слишком высокая дальность. А значит…

– Лекс!

Львов оборачивается.

Тычу пальцем себе в лоб, всеми силами пытаясь донести до него мысленный приказ разделить чужих игроков. Так, чтобы они не могли больше работать парами.

Надеюсь, он поймёт, что от него требуется.

У нас нет воздушника. Но огонь Ильина вполне может нагреть воду Палея – и на врага обрушится кипящий поток. Подобную фишку используют назаровцы, прижимая нас к обрыву и явно стремясь сбросить вниз.

Мы не просто отступаем – мы близки к сокрушительному поражению. Особенно учитывая тот факт, что кадеты Назарова, действуя совместно, тратят гораздо меньше сил.

Видимо, пора заканчивать с анализом и наблюдением и всё же вписаться в бой всерьёз. Тем более что Львов так и не понял, чего я от него хочу. А заорать во всю глотку: «Разделяй их!» – всё равно что вложить в руки врага план сражения.

Тут я вдруг понимаю, что давно не вижу Палея. Токсин, словивший на голову «Водяной пузырь», стоит на четвереньках, пытаясь выкашлять воду. Ильин всерьёз схлестнулся со Скунсом. Львов одной рукой держит какое-то плетение, помогая Токсину не задохнуться, а второй выплетает какую-то гадость в «подарок» парню с аспектом воды. Тот пока не видит – занят помощью Скунсу.

Палей же… просто сбежал?

Зато мой кошак, оказывается, отлично умеет считать: раз дерутся четверо, то он может стать пятым. Честная игра! И он уже в бою. Висит на загривке Кулагина, и сквозь творящийся вокруг ужас стихий я вижу, что у кадета всё лицо в крови. Кулагин в панике отмахивается, не понимая, что вцепилось ему в шею.

«Крайт! Быстро в машину!»

«Поровну. Честно, – не соглашается кот. – И ещё больно».

Ловлю эмоции химеринга. Чёрт. Это я умудрился схлопотать от града, ударившего в щит, приличный откат. Не подумал, что мой кот – симбионт – может ощущать боль своей второй половины. Как тут усидеть в машине?

«Нет. Я приказал остаться в машине. И прости. Обещаю: больше больно не будет».

По счастью, мой кошак – существо законопослушное. Ну, это я про законы стаи. Приказ старшего – не обсуждается.

Крайт исчезает из виду, но вместо него на плече Кулагина смыкается…

…огромная пасть.

На секунду я думаю, что кот снова обернулся химерингом. Но понимаю, что пасть – собачья.

Что за дела?!

Глава 20

Кулагина сносит в сторону – не пойми откуда явившийся пёс просто отшвыривает его. Да с такой силой, что Кулагин, кажется, отключился, ударившись. А пёс прыгает на второго назаровца, с размаху бьёт лапами в грудь.

Всё происходит настолько быстро, что я бросаюсь в бой, когда пёс уже валит третьего – на этот раз со спины.

Моя удавка из тьмы укладывает оставшихся назаровцев. Ильин, видя всё это, опускает руки и прыжком перемещается к лежащему Токсину. Так себе прыжок. Очень уставшего человека.

И, кстати, прыгать к Токсину должен бы Львов – как целитель. Но пока мне не до них. Чёрт знает, на кого этот пёс кинется теперь. И не начнёт ли обедать уже поверженными назаровцами.

Но наш нежданный помощник спокойно стоит двумя лапами на спине одного из них. Скалится. И до меня доходит, что это никакая не собака.

Это волк.

Здоровенный такой. С блестящей, ухоженной серой шерстью. Но слегка угловатый, что ли… Подросток, видимо. Откуда он взялся?

Сначала в голову приходит, что волк пришёл из леса. Леший его на помощь послал, каким-то образом учуяв, что я в беде.

Но, во-первых, я вовсе не в беде и в помощи не нуждался, а во-вторых, вокруг не то что леса – кустов даже нет.

Пока мы с волком пялимся друг на друга, мимо меня, прихрамывая, проходит Львов. И идёт он…

…прямиком к волку.

Так охреневаю от этого зрелища, что даже не сразу реагирую.

– Лекс! – рявкаю через долю секунды.

Подлетаю к нему, хватаю за плечо. Но Львов скидывает мою руку, и приходится схватить его всерьёз. Он больше не сопротивляется и почему-то ржёт. А вроде по голове его не били…

Что любопытно, волк вообще никаких действий не производит. Продолжает скалиться, склонив башку набок. Вот только это не предупреждающий оскал. Ухмылка это.

– Гав! – выдаёт волк. – Гав-гав! Гы-ы-ы! Ам! Гы-ы-ы-ы!

Ну, не то чтобы я никогда не видел смеющихся волков. Видел. Только это были не совсем волки. А наполовину волки, скажем так. Оборотни.

Этот продолжает хихикать и обернувшись человеком. Кстати, почти мгновенно, без стандартных выламываний костей и позвонков. И шкура клочьями не опадает, и клыки не втягиваются, показательно капая слюной. Буквально – раз, и около поверженного назаровца