Звезды должны подождать - Кейт Лаумер

Харв поднял топор с обоюдоострым лезвием и сказал:

— Человек чувствует себя лучше, когда у него в руках хорошее оружие.

— Он пригодится и для рубки дров, — напомнил я ему. Я выбрал грабли, чтобы убрать мусор и засохшие сорняки с газона Харва. Он добавил мотыгу и лопату, когда я объяснил, для чего они нужны. — Когда мы посадим эти семена, они тебе понадобятся, — заметил я.

Мне показалось странным, что во время всех наших вылазок, иногда на расстояние мили от дома, мы еще ни разу не видели, чтобы кто-то еще собирал пищу.

— Боялся Нуклера, — объяснил Харв, когда я упомянул об этом. — Тоже неплохо, — продолжил он. — Бывшая школа была вычищена подчистую.

— Почему? — удивился я. — А чем отличается этот клочок земли? — спросил я.

Он бросил на меня один из своих насмешливых взглядов.

— Забавно, — заметил он. — Ты знаешь много такого, чего не знает никто другой, но ты не знаешь, что знает любой.

— Этот “Нуклер”, — ответил я. — На что он похож?

— Большой, — ответил Харв так, словно не хотел это обсуждать. — У него есть крылья, он может летать куда угодно, даже внутри помещений, убивать людей, разрушать здания и все такое.

— Зачем? — таков был мой следующий вопрос.

— Держт, — сердито сказал он.

— Держит что? — продолжал выяснять я.

— Не так говорил, — возразил Харв. — Сказал “Держт”. “Нуклер держт”.

Я долго обдумывал это и в конце концов решил, что это искажение термина “ядерное сдерживание”. Но почему именно здесь? Я посмотрел на заросшие сорняками поля за последним из частично разрушенных зданий Торгового центра. Кроме брошенных тут и там машин или развалин каких-то хозяйственных построек, а также россыпи молодых деревьев, смотреть было не на что. Разбитая дорога поднималась на небольшой подъем, а рядом с ней висел ржавый знак, весь в дырках, с надписью “Минимальная скорость 45”. Харв заметил, что я смотрю на него, и спросил:

— Что это значит, кузен? Я хорошо знаю эти слова, но они не имеют никакого смысла. Сорок пять чего?

— Миль в час, — сказал я ему. — Они не хотели, чтобы движение было затруднено из-за чего-то, что двигалось медленнее.

— Реально сорок пять миль в час? — голос Харва звучал неуверенно. — И это медленно?

— Машины могли бы ехать вдвое быстрее и даже втрое, по хорошей дороге, — сказал я ему. — Но это было противозаконно.

— Для меня это звучит безумно, — признался Харв. — Неудивительно, что все развалилось. Сорок пять миль в час, — размышлял он. — Дом находится примерно в полутора милях отсюда. Это значит, что я мог бы съездить туда и обратно за... — Он сделал паузу, чтобы подсчитать. — Примерно две минуты, — заключил он. — Человек едва сможет сесть и встать за такое время. Безумие.

Когда мы поднялись на холм, я увидел в низине упавшие арки и разбитую плиту того, что когда-то было межштатным путепроводом с эстакадой. Ржавые машины были свалены в кучу ближе к центру, где главный пролет рухнул в разгар уличного движения; машины и полуприцепы, ехавшие в обе стороны, съехали на обочины, а затем скопился транспорт сзади. Должно быть, они двигались ужасно быстро, вероятно, когда эвакуировали Филадельфию, а затем вернулись обратно, когда не нашли ничего обнадеживающего в этой глубинке. Харв возражал против того, чтобы подойти поближе к месту катастрофы, но я настоял на том, чтобы получше рассмотреть это, должно быть, самое страшное дорожно-транспортное происшествие в истории.

Первый скелет лежал лицом вниз, раскинув руки, примерно в ста ярдах от края ближайшей груды ржавого металла. Он проделал долгий путь для парня со сломанной бедренной костью. Я заметил, что манжета его почти не истлевшего синтетического комбинезона была разрезана, вероятно, для того, чтобы добраться до его часов.

Как ни странно, это был единственный признак мародерства, который я увидел. Харв стоял в стороне и выглядел взволнованным. Я пошел дальше, но он остался на месте. Во всех машинах были скелеты, и почти не было признаков того, что кто-то пытался скрыться с места происшествия. Двери машин были закрыты, сломанные скелеты все еще сидели там, где они были, когда машины остановились. Я прошел весь путь до эстакады, выбирая маршрут между разбитыми машинами. Признаков пожара не было, но на основании одной из бетонных опор главного пролета я обнаружил повреждения от взрыва. Кто-то устроил диверсию. Ничто из того, что я видел в старых газетах, не могло объяснить это, разве что случайный акт насилия, совершенный каким-нибудь разочарованным террористом. Неудивительно, что это место было запретным.

Я вернулся туда, где меня ждал Харв.

— Здесь плохое место, кузен, — твердо заявил он, когда я подошел, словно желая отговорить меня от дальнейших исследований этого места. Но я увидел достаточно: мое праздное любопытство было удовлетворено. Я на мгновение задумался, почему Тоби не послал сюда своих солдат, чтобы собрать всю медь для своих слитков. И золотые и серебряные украшения тоже.

И тут Харв схватил меня за руку.

— Надо убираться отсюда, кузен, — сказал он сдавленным голосом. — С людьми, приходящими сюда, случаются плохие вещи. — К тому времени он уже возвращался тем же путем, каким мы пришли, обогнав меня. Я услышал какой-то звук, и большая собака, похожая на мастифа, выскочила из укрытия сбоку от Харва и бесшумно бросилась на него, если не считать слабого звука шагов по траве. Харв что-то услышал, повернулся, посмотрел в стороны и бросился на собаку; она отвернула в сторону и начала лаять. К тому времени я уже достал револьвер, но по какой-то причине не смог застрелить зверя. Вместо этого я выстрелил мимо нее, и она решила, что у нее есть дела в другом месте. Через мгновение Харв снова был рядом со мной, тяжело дыша, но в безопасности, а собака стояла на своем и лаяла с убывающим энтузиазмом. Это была сука, очевидно, выкармливающая щенков. Мы перелезли через машину и нашли логово с восемью толстыми щенками, которые, пошатываясь, выбежали наружу, чтобы насладиться новым опытом. Я поднял одного и показал его Харву.

— Симпатичный малыш, не правда ли? — предложил я.

Харв наморщил нос.

— Чертов убийца, — пробормотал он, затем, помимо своей воли, пощупал одно бархатистое ухо. — Весьма симпатичный малый, — признал он.

Я протянула ему щенка, и он осмотрел его с большим интересом.

— Слишком худой, — прокомментировал он, ощупывая крошечные ребрышки. — Его легко будет откормить птичьими обрезками.

— И он станет твоим другом на всю жизнь, — сказал я ему. Он посмотрел на меня с сомнением.

— Или его съесть? — спросил он. Я попросил его посмотреть в эти большие карие глаза и сказать, что он думает. Он ухмыльнулся и прокомментировал:

— Не думаю, что мне бы хотелось