Песнопение бога - Рина Харос

окна в комнату, впуская прохладный свежий воздух, наполненный ароматом меда и кислых яблок.

Пройдясь по помещению, я не нашел ни одного острого предмета. Выдохнул и встал посреди комнаты, чтобы наблюдать за дыханием отца. Подняв руку ко рту, я вгрызся зубами в запястье и начал терзать плоть, пока не почувствовал привкус железа во рту. Сплюнув кровь на пол и преодолев огненный круг, подошел к кровати и присел на одно колено. Растерзанное запястье прислонил ко рту отца. Агрон, застонав во сне, сделал пару глотков и отвернулся, судорожно вздохнув. Я бережно стер с губ родителя красные капли, призвал огонь, затянувший мою рану, оставив на коже грубый шрам.

– С тобой можно общаться лишь тогда, когда спишь, – произнес я напоследок, перед тем как выйти из комнаты отца.

Сегодня я решил ночевать не в своей комнате. Дойдя до покоев Селестии, я ухватился за ручку и выждал пару мгновений. Распахнув дверь, почувствовал разочарование – мысли о том, что она могла вернуться во дворец, пронеслись вихрем в голове, действуя отрезвляюще. Пустая комната с заправленной кроватью, пара платьев, что висели на распахнутой дверце шкафа, лунный свет пробивался сквозь плотную ткань штор.

Я дошел до кровати, откинул одеяло в сторону и улегся, крепко обхватив подушку руками, вдохнул запах свежей травы, пепла и медового нектара – аромат Селестии. Странное чувство отозвалось в груди – будто тысячи когтей царапали нутро, но дракон крепко спал, мурлыча во сне.

Ты совершенно не умеешь врать.

Ты влюблен в нее?

Кто она?

Единственное желание, которое сейчас повелевало мной, – наплевать на все и забрать Селестию обратно домой. Во дворец. Ко мне. Будто я перенял зависимость отца по своей возлюбленной Мерисе, моей матери. Люди говорили, что невозможно испытывать такого сильного влечения, что все это всего лишь фальшь. У нас, драконов, все было по-другому: могли испытывать сексуальное влечение ко многим девушкам, но чувство тоски, одиночества и желания всегда быть рядом – только к той, с которой души были соединены мойрами.

Мне было все равно – кто она, откуда взялась магия огня и как долго придется ее добиваться. Я видел и чувствовал, как тело дриады реагирует на мои прикосновения. Пока этого было достаточно, чтобы огонь внутри вспыхнул пламенем, что дарило надежду на светлое будущее.

Наутро, встав за несколько часов до зари, я вернулся в свою комнату и попросил наполнить железную лохань холодной водой, чтобы привести себя в порядок. Каково было мое удивление, когда в коридоре столкнулся с отцом, который, придерживаясь за стену, о чем-то яростно спорил с прислугой. Подойдя ближе, увидел в глазах бедолаги ужас – то ли от того, что ее отчитывали посреди коридора, то ли от того, что Агрон, не покидавший покои несколько лет, выбрался из своего укрытия. Я жестом показал прислуге скрыться и положил ладонь на плечо отца, когда тот принялся раскидывать гневные тирады на весь коридор.

– Отец…

– Да что она себе позволяет?! Принести мне сок вместо рома!

– Вопиющая наглость, согласен.

Отец развернулся и окинул меня уничижительным взглядом. Морщин вокруг глаз стало меньше, легкий румянец придавал лицу свежесть.

– Как ты себя чувствуешь?

– Странно, – честно ответил Агрон, – несколько лет будто прожил под лапой дракона, а тут… словно жизнь вдохнули. Либо это все проделки мойр, желающих свести меня в могилу!

– Отец, они уже столько лет спят.

– И что? Это не мешает им вершить судьбы. Кстати, чем ты меня напоил вчера? Вкус металла и пепла никак не проходит.

– Я дам тебе лекарства еще на ночь, а пока отдохни и постарайся не донимать никого.

В спину мне полетели слова о том, что ничего не смыслю в правлении и что прислуга должна бояться своего властителя. С усмешкой на губах я почти что выбежал из дворца; оказавшись посреди поляны, разбудил в себе дракона и взмыл ввысь, уже не боясь посторонних глаз. Спустя мгновение летел над верхушками деревьев, задевая их крыльями. Вся прислуга выбежала посмотреть на потомка дракона, своего правителя. Я выпустил в небо огонь и полетел к Селестии, слыша, как крики радости разносились по поляне.

Глава 27

Селестия

И соединятся сердца, где бушует магия огня.

Я глухо застонала, когда кто-то легонько дотронулся до плеча и чуть потряс. После того как прикосновения стали требовательнее, схватила подушку и кинула наугад, желая провалиться сквозь землю тому, кто посмел разбудить.

– Так вот как принято приветствовать своего правителя.

Широко распахнув глаза, я резко вскочила с кровати. Глаза застила темнота, а тело опасно накренилось в сторону. Михаэль подхватил и усадил к себе на колени, обняв как ребенка, – голова лежала на сгибе руки, а ноги – на кровати. Должно быть, он увидел запекшуюся кровь на лице. Глаза опасно прищурились, кадык нервно дернулся, а хватка стала сильнее. Говорил правитель наигранно спокойным голосом, но все тело его было напряжено.

– Меня не было несколько часов. Почему твое лицо в крови? Ты что, дралась с местными овцами?

– Что?!

– Что? – отозвался Михаэль и принялся оттирать засохшую кровь с моего лица мокрым полотенцем, которое лежало на табурете около кровати.

– Прекратите! Что вы со мной как с ребенком!

– А кто же ты, если не ребенок? – Правитель прислонился лбом к моему и чуть потерся о кончик носа, сморщившись. – Пошли смывать с тебя грязь после игрищ. Не переношу запах крови.

Вранье.

Под крики и проклятия он перекинул меня через плечо, достал из сундука какую-то ткань и, смеясь, вышел из хижины. Неолина, сидевшая в тени деревьев, обмахивала себя веером и наблюдала за гигантскими бабочками, летавшими над поляной. Увидев нас, она пригрозила пальцем, но в ее глазах я прочла мольбу. Едва кивнула, и женщина расслабилась, вновь уделив внимание насекомым. Безвольно повиснув на плече правителя, я только гадала, куда мы направлялись. Я расслабилась, опустила руки и лишь изредка тыкала в его бок пальцем от скуки, отчего мужчина выгибался и шлепал по моему бедру.

Вскоре мы вышли на поляну. Чуть поодаль раскинулся небольшой оазис, на водной глади которого играли солнечные блики. Михаэль осторожно поставил меня на ноги и принялся снимать грязную одежду, отложив взятую у ведуньи вещь на траву. С серьезным и сосредоточенным выражением лица он начал задирать тунику, оголяя мои бедра.

– Эй! – ударив по руке, я одернула подол и отошла на безопасное расстояние.

Мужчина издал рык и, щелкнув пальцами, направил пару искр в мою сторону. Я вскрикнула, но боли не почувствовала, лишь ткань пеплом слетела на землю, обнажая тело.

– Вам не кажется, что бо́льшую часть нашего знакомства я хожу голая?

– У тебя красивое тело, почему ты должна его скрывать? К тому же у меня отличная выдержка, тебе нечего бояться. Пока.

Мужчина схватил за руку и подвел к краю оазиса, усадил на