Мушкетер поневоле - Комбат Мв Найтов

шли постоянно, подбирались составы, позволяющие полностью выполнить все процессы, но требовалось определить, достаточно точно, сколько в конвертере чугуна и его состав! А руды здесь совершенно другие, чем во Франции. Примесей – хоть отбавляй! А как убавить? Вот такой кроссворд пришлось решать, и первую плавку мы загубили! Сталь получилась хрупкая, да еще и на морозе лопаться начала. Пришлось все переплавлять в опытных печах, снижать содержание кремния, фосфора, увеличивать процент никеля и меди. С третьей плавки мы получили примерно то, что нужно. И я решил отправить эту сталь, бесплатно, в Архангельск и на Соловки. Санным путем. Реклама – двигатель торговли! С этого момента стартовало строительство пароходо-фрегата. Эта сталь на морозе не трещала, практически не ржавела, подводная часть корпуса была склепана из нее. Попробовали и варить никелевыми электродами, но на корпус судна их не ставили. Использовали новый способ соединения для надстройки.

Отгрузили и первую партию металла в Европу. Я написал епископу Ришелье письмо, где достаточно подробно описал: где ее можно использовать, и тоже сделал небольшой подарок ему или его людям: дульнозарядный нарезной мушкет под расширяющуюся свинцовую пулю и отрывной патрон с дымным порохом. Украшенный рисунками с оленями и белыми медведями, нартами, полярным сиянием и прочей белибердой. Но красивый, с серебряной и золотой насечкой. Кстати, моя дорогая Марго основательно взялась за ювелирное искусство: золото у нас было, серебряно-медные рудники имелись, а штамповать деньги мы не могли, но ведь никто нам не может запретить заниматься «искусством». Кстати, помимо угля, Шпицберген давал моржовый клык, а я сделал бесцветный клей на основе циан-акрилата, с помощью которого можно было создать массив из бивней, размером не меньше слоновьева. Учитывая то, что никаких «пластмасс» не было, для изготовления предметов роскоши это был идеальный вариант. А Южная Америка исправно поставляла золото и серебро в Европу. Многочисленные моржи, проживавшие на Шпицбергене, которых регулярно поедали медведи, вытаскивая их из воды на сушу, давали столько моржового клыка, «шо мама не горюй». Убивать моржей я запрещал: чем старше морж, тем у него больше бивни. А моржовый жир, ради чего их и убивали, нам был за безнадобностью! Мы же не оставили без внимания болота Гаскони! Оттуда поставляется керосин, мазут, веретенное масло, битум и другие интересные вещи. Да, их не слишком много, нефтяное изобилие наступит позже, до него еще дожить нужно. Но это все есть. Главное, что появилось у нас в 1615-м году – ткацкий станок с «летающим челноком». Шумноватое «изобретение», но вы бы видели паруса «современных» парусников! Они больше похожи на лоскутные одеяла и постоянно рвутся. Благодаря связям во Франции, мы получаем оттуда батистовую нить. Это – льняная нить, из льна, вымоченного особым образом во Фландрии, тогда это была провинция Франции. Но там ее ткут шириной 75–80 сантиметров, а мы делаем теперь материал шириной 2500 мм. У них ткань набивается руками с помощью палки с гвоздиками на наклонном станке, у нас – вертикальный, так челнок более точно попадает на противоположное сопло, и не требуется большой ход развода нитей. Но не все так хорошо! Сами мы зависим от поставки их нитей. Лен можно и купить в России, а вот кембрик в России не делают, здесь лен крученый, нитку скучивают, значительно снижая ее прочность и увеличивая толщину ткани. Но, пока отношения хорошие и Франция нуждается в наших товарах, нитка поставляется исправно. Год начинался просто прекрасно, и я считал, что у меня есть еще один мирный год, так как наступление шведов должно было начаться в 1616-м году, по той истории, что я знал. Однако, едва установилась относительно безветренная погода и чуть потеплело, развернулись совсем другие события!

Весна! Мы только начали спускать корабли на воду, готовились и спустить «Железнякова», наш ледокол и «могучий рейдер», когда из тумана над Варангером буквально «возникли» многочисленные паруса. Они были прямые, но кливера и бизани у них имелись. Гружёные, носы у всех чуть ли не воду черпают. Большая часть – голландской постройки. Они – вторые в мире сейчас по строительству кораблей. На первом месте – Испания, но эти более ходкие и маневренные. Кораблики разделились: часть пошла прямо на нас, а добрая половина пошла вправо, к тем местам, которые мы вернули в Россию, к южному побережью Варангер-фьорда. Буксирчик наш был под парами, и он вовсе не безоружен. Противник вправо шел медленно и галсировал, поэтому пароходик, набрав 14 узлов, довольно быстро их догонял. Гарнизоны у нас там были довольно ограниченными, а в пяти-шести местах там имеются места для высадки, типа Сторсанда или у Якобселва. Если пойдут в Якобселв, то оттуда не вернутся, а если пройдут глубже, то высадятся, и мы будем иметь проблемы. Сами спешно готовим рангоут и такелаж на спущенных на воду фрегатах. В максимальной готовности «Князь Белозерский», он под парами, у него две машины, кливера и бизань уже на месте, а прямое вооружение еще даже не подвешено. Но делать нечего, подал команду отдать концы и выходим навстречу эскадре, которая идет к Девкиной заводи. На всех батареях подняты красные флаги. Они готовы к бою.

Дали семафор на Немецкий. Там на острове пещера, где и был оборудован пост и находилось 150 мм орудие. Корабли противника подходили к Большому Айновому острову, поэтому можно было определить дистанцию до них. Юго-западный мыс острова был у орудия пристрелян, поэтому, выставив на прицеле возвышение и пеленг расчет просто ждал, когда вражеская эскадра подойдет на нужное расстояние и появится в прицеле. Приход такого большого количества кораблей, а их было почти 60, однозначно говорил о не мирных намерениях противника. За исход боя я особо не волновался. Меня больше беспокоил прорыв и высадка противника, чем его корабли. Накат шел запада-северо-запада, чтобы выстрелить, противник должен был стать лагом к волне. А пушки у него стреляют медленно: между тем, как бомбардир поднес раскалённый прут к запальному отверстию, до самого выстрела проходит от 2 до 8 секунд. На бортовой качке они вообще никуда не попадут, может быть только случайно. Корабли в те годы сходились практически вплотную, на абордажную дистанцию и тогда палили, на кого бог пошлет. У нас – электроспуск на этих кораблях, и вертикаль, не гироскопическая, но вертикаль, ртутная. Только когда ртуть находится на обоих контактах можно выстрелить, где-то 0,2–0,3 градуса точность. Многовато, конечно, но точнее мне не сделать, пока.

Бой начал наш «Железный Феликс», буксир. Он нагнал одну из колонн кораблей, шедших в