Выжившие - Олег Ростов

уничтожен без суда и следствия. Работают подразделения регулярной армии и полиция. У Вас пять минут. Время пошло!

Стрельба прекратилась. Ольга даже хихикнула, вспомнив фильм «Место встречи изменить нельзя». «Сейчас ещё Горбатого будет вызывать!» — Подумала она.

— Кольцо, ты жив? — Услышала в мегафон. — Вылезай. Ты меня слышишь, Кольцо?! Не прячься словно крыса в подвале.

Над воинской часть поднималось зарево. Горело здание штаба, по которому отстрелялась БМП.

Ольга хотела уже встать и идти к Марку, как почувствовала, что на неё кто-то смотрит и услышала с правой стороны частое дыхание. Она медленно повернула голову. В отсветах пожара увидела в паре метров от себя, большую собаку. Пёс сидел на заднице и смотрел на неё, вывалив язык. «Овчарка» — Подумала девушка и замерла. Страх сковал её…

****

Неплохо бандосов постреляли. Техника подошла вовремя. Троечка, сразу по моей команде, засадила снаряд из главного калибра в окно на втором этаже, откуда какой-то крендель вёл огонь из ручного пулемёта. Ко мне подошёл Юрий. На голове его была повязка, пропитанная кровью. На правой руке, чуть выше локтя, была повязана белая лента.

— Зацепили?

— Ерунда. Осколком кирпича резануло. Вовремя вы, спасибо. Марк, к нам ещё пара мужиков присоединилось. Так что у нас уже семь единиц личного состава.

— Хорошо. Родные, близкие с вами?

— Да. Всё нормально.

— Так, в бане основная упоротая шайка собралась, как я понимаю?

— Всё верно.

— Тогда ушлёпков всех там и положим. Закидаем гранатами и всё.

— Марк, там девчонки, совсем соплячки. Они не виноваты.

— И что ты мне предлагаешь?

— Возьми мегафон, предложи сдаться.

— Мегафон есть?

— Есть, сейчас принесут.

Тут же подбежал к нам мужик в камуфляже, протянул мегафон. Я обратился к бандосам Кольца и предложил сдаться. Потом потребовал выйти самому Кольцу. Дал пять минут на всё про всё.

— С кем говорить буду? — Услышал голос авторитета.

— С майором Жегловым!

Из БМП и БТР вылез десант. Тут была Дарья, подруга Стаса. В руках у неё имелся автомат, И ещё четверо — трое мужчин и одна девушка. Все из людей Стаса.

— Ты чего приехала? — недовольно спросил её Станислав.

— На тебя посмотреть! Одного мужика я уже потеряла. Хватит. Не хочу другого терять. И давай не будем.

Мужчина только покачал головой и отвернулся.

Тем временем мы с Кольцом продолжали разговор.

— Очень смешно, Жеглов! И что ты хочешь?

— Ликвидировать потенциальный уголовный очаг заразы.

— Ошибся мент. Уголовщины сейчас нет, так как уголовного кодекса тоже нет, как и прокуроров, судей и прочих ментов. И государства нет. Новый мир, Жеглов!

— Может уголовного кодекса и нет больше. Но остаются простые человеческие и божьи законы.

— А я в бога не верю, поэтому на меня законы божьи не распространяются. Как говорят спецы — я вне их компетенции и подсудности. А насчёт человеческих законов, ты прав. Вот только эти законы сейчас пишутся по-новому. И их пишут такие как я и такие как ты.

— Ты опять ошибся, Кольцо. Неверие в бога не освобождает от ответственности, перед его законами и заповедями. И насчёт человеческих законов тоже ошибся. Так как сейчас я банкую, как у вас там босота говорит, то значит действуют мои законы. А ты сопишь в тряпочку и пытаешься оправдаться, чтобы спасти свою тощую задницу. Ферштейн? И по моим законам, за рабство, за насилие над женщинами и особенно над несовершеннолетними, положено будет ответить очень жёстко.

— А зачем мне тогда выходить и сдаваться? Смысл?

— Если люди, здесь, сумеют найти смягчающие обстоятельства тебе и твоим отморозям, останетесь живыми. Нет, ответите головой. Если откажешься, тогда точно сдохнешь. Выбор за тобой. Мы сейчас просто начнём расстреливать баню из орудия БМП и из вашей же гаубицы. Как думаешь, сколько вы продержитесь? Думаю очень мало, особенно против гаубицы.

— Послушай ты, мент, мы бы могли с тобой договорится. Определить границы территории. Всё по чесноку. И никто бы ни к кому бы не лез. У тебя своё, у меня своё. Сейчас везде так, где люди остались живы. Понимаешь? Везде. С разными вариациями, но везде одно и тоже. Где-то даже ещё хуже. Я хоть закон стал свой устанавливать. Беспредела у меня не было. Даже своим не давал беспредельничать. Как это было по началу. И своих людей я защищал.

— Ну да, рабами их сделал. Молодец! И ещё людоловы твои везде рыскали, новых искали. К нам два раза сунулись. Одного раза видать мало показалось?

— Так это твои там были, в Строгово? Ну извини. Готов выплатить компенсацию. Обещаю, что больше моих там не будет.

— Конечно не будет. Они в большинстве своём дохлые уже валяются. От твоей дружины или как там, кодлы, почти ничего не осталось. Короче, Кольцо, хватит языком зубы полировать. Время вышло. — Посмотрел на Юрия. — Гаубица готова?

— Готова.

— Всем отойти. Орудия товсь!

— Подожди, мент! — Крикнул авторитет. — А ничего, что с нами тут цивильные? Девочки?

— Ты что меня развести на заложников хочешь? Нет, Кольцо. Не получиться. Мне очень жаль девчонок, но больше я своими людьми рисковать не буду. У меня тоже их не так много. Осколочно-фугасный. — Последнюю фразу крикнул особо громко. Трое вояк нацелили ствол орудия на баню.

Неожиданно остатки, расстрелянной броневиком двери бани открылись и оттуда стали выходить боевики Кольца. При этом, прикрывались девчонками. Девушки все были обнажены. Плакали. Ублюдки прикрылись ими как щитом.

— Короче, мент. Мы уходим, и ты нас пропускаешь. — Крикнул Кольцо. Сам он был по пояс голый. Перед собой держал девчонку лет пятнадцати, обхватив её за пояс и приподняв. Все, кто находился перед баней моментально нацелили оружие на бандосов. Сам вскинул свой винторез.

— Не стрелять! — Крикнул остальным. В гарнитуру сказал Стасу. — Приготовься. Сколько сможем, столько спасём.

С Кольцом вышло восемь мужчин. Авторитет умело прятался за девчонкой. Хорошо хоть наши все быстро рассыпались. Видел, как башни наших БМП, БТР и БРДМ навелись на эту кучку.

— Дяденьки, пожалуйста не стреляйте! — Просили девчонки плача. Я постоянно держал в прицеле авторитета. Режим стрельбы перевёл на одиночный.

— Мент, только без глупостей. Я знаю, ты в этих сучек малолетних не выстрелишь. Одно дело, когда ты их не видишь в здании, другое дело, когда они перед твоими глазами. Я