Александр Быченин - Последний билет в рай

Как раз сегодня у нас по этому самому плану намечена первая попытка освоить абстрактные понятия, и начинать мы будем с «дружбы». Помнится, именно этот этап был самым трудным при обучении Петровича, он так толком и не уяснил даже базовых терминов, а собственно «дружба» для него до сих пор выражалась в виде немудреного ассоциативного ряда: «кольца кальмара» — «почесывание за ухом» — «довольное урчание». Впрочем, в первых двух компонентах допускались не менее приятные вариации, при этом кот искренне не понимал, какой еще ответной реакции я от него добиваюсь. Оставалось надеяться, что действительно разумным, достигшим этой ступени развития естественным эволюционным путем афалинам высокие материи не чужды. По крайней мере, я на собственном опыте убедился, что как минимум симпатию они испытывать способны, и Варька тому живой пример.

Дисплей замерцал, сигнализируя о запуске тестового комплекса, и из динамиков раздалось вопросительное Иванычево «мм?», которое, как я уже знал, означало что-то вроде «ходовая рубка, доклад о готовности». Я пробежался взглядом по основным индикаторам и вспомогательным дисплеям, украшенным мигающими надписями «норма», выцепил на контрольном экране сканирующей системы строчку «частичная готовность» — ничего страшного, просто часть эхолокационного комплекса мы с Вениамином перенастроили на фиксацию звуков характерной афалиньей «речи» — и доложил в микрофон:

— Иваныч, готовность один. Открывай ворота.

— Мм…

Собранная из примитивных «сэндвичей» створка послушно поползла вверх, освобождая проход, и я врубил движки, дав катеру самый малый ход. Причальные штанги отлипли от бортов автоматически, и «тройка» попятилась кормой вперед, с ювелирной точностью вписываясь в пространство между пенобетонным молом и вторым катером, «семеркой». Иваныч, при всей его неразговорчивости, специалистом был отменным, настроенный им автопилот работал как часы, и от меня по большому счету требовалось лишь периодически тыкать в сенсоры «пуск» и «стоп» да задавать скорость перемещения. Впрочем, в ближайшие минут двадцать вполне можно подремать: маршрут хоженый-перехоженый, забит в навигатор с точностью до метра, так что к точке рандеву судовой «мозг» доберется безо всякого моего участия. Кстати, место встречи тоже задали афалины, вернее, Варька, из каких-то своих «дельфиньих» соображений. Я не возражал, пейзаж вокруг был живописный, имелся хорошо заметный ориентир — торчащая строго напротив белая скала, ярким пятном выделявшаяся на фоне темно-серого базальта обрывистых берегов Пятачка, а глубина вполне позволяла заякориться. Являвшийся моим неизменным спутником Петрович со временем адаптировался к морским прогулкам и на качку теперь не реагировал вовсе, так что с его стороны возражений тоже не последовало.

Планирование эксперимента заняло всю дорогу, так что время пролетело незаметно. От ежедневника я оторвался, только когда в верхнем левом углу дисплея замигала надпись «место назначения достигнуто», сопровождаемая характерным тональным сигналом. Нацепив шлем и активировав баллистический комп, я загнал в его память сохраненный файл, мимоходом хлопнул по сенсору управления якорной лебедки и выбрался на палубу.

Афалин пока что видно не было, они всегда приплывали с небольшим запаздыванием, видимо, на зов Петровича. Напарник, кстати, тоже в рубке торчать не пожелал, устроился на излюбленном месте — монтажной площадке носового обтекателя — и уставился куда-то вдаль, прядая ушами. Они у моего питомца ничуть не хуже локатора, подозреваю, что именно на слух он и определял, в какой стороне резвятся псевдодельфины. Мысленно пожелав Петровичу «работать тщательнее», я не торопясь извлек из рундука нечто, оптимистично именовавшееся Вениамином «малым походным регистрирующим комплексом». Выглядел этот самый МПРК как банальнейший чемодан, каковым в общем-то и являлся. Правда, хранилась в нем целая куча объединенных в единую систему прибамбасов, способных зафиксировать все известные виды волн и излучений, в том числе и мозговое, и вывести их в виде графиков на большой сенсорный дисплей, занимавший всю крышку кофра. Пискнул динамик, возвещая об автоматической загрузке операционки, экран украсился целой гроздью наползавших друг на друга интерфейсных окошек и замигал многочисленными индикаторами. О принципе действия этой бандуры я предпочитал не задумываться во избежание разрыва шаблонов, так сказать, поэтому просто набрался терпения — минут через пять «мозг» завершит тестовый прогон и заменит всю эту мешанину одним-единственным нужным мне для работы окном. Жалел я лишь об одном — собрать гарнитуру для коннектора не получилось, поэтому приходилось все время работать в наглухо загерметизированном бронекостюме и шлеме. Особых неудобств это не доставляло, термокомбез и система вентиляции делали свое дело, но Галя вкупе с лаборантками уже просто достали издевками насчет «бледного свина». Да элементарно в воду нырнуть — никакого удовольствия, что тоже напрягало. Пару раз я не выдержал, попытался «разговаривать» напрямую, используя Петровича в качестве усилителя сигнала, но ничего хорошего из этого не вышло — я просто запутался в потоке образов, которые на меня обрушила обрадованная возможностью поиграть Варька. В общем, вместо продуктивной работы получилась развеселая возня с нырянием и плаванием наперегонки плюс вечернее Галино нудение, дескать, нечего в рабочее время фигней страдать. Сама она, к слову, никогда не упускала случая поваляться на палубе в бикини-одно-название, да и к афалинам прыгала с удовольствием.

Петрович вдруг встрепенулся и радостно муркнул, вытягиваясь в струнку и трепеща ноздрями. Мигом позже и я разглядел в паре сотен метров от нас скользящих по самым верхушкам мелких волн псевдодельфинов. Сегодня к нам в гости заявились сразу четыре афалины, ведомые неизменным участником наших забав — Варькой. Нацепив на лобастую Петровичеву башку ППМ, я легким хлопком по откляченному заду заставил его спрыгнуть с насеста и привычно устроился на палубе, свесив ноги в воду. Кот свернулся клубком рядом и довольно заурчал.

Непоседливая Варька поприветствовала нас традиционным сальто и серией щелчков, которые не успевший завершить тесты коннектор оставил без внимания. Впрочем, смысл «фразы» я и без перевода прекрасно понял, равно как и Петрович.

— И ты здравствуй. — Я вытянул над водой руку, и афалина легонько ткнулась в ладонь носом. — Познакомишь со своими родичами?

Коннектор наконец перешел в режим нормального функционирования и синтезировал ответ писклявым голоском девчонки-подростка: