Михаил Каштанов - Рождённый в сраженьях...

— Новый дом строят. Сам товарищ Сталин распорядился. Говорят, добрых тридцать этажей будет. Такая громадина вырастет. Вот детворе удовольствие на лифте кататься, — тоном радушного, гордящегося своим домом хозяина пояснил он.

Внезапно рядом раздался грохот барабана, и из переулка вывернула небольшая колонна детворы в красных галстуках. Впереди с сияющим лицом выступал барабанщик, самозабвенно выбивающий на своем инструменте какой-то марш. Следом за ним, в окружении двух сопровождающих, гордо шагал знаменосец. На красном знамени золотыми буквами было написано: «Первая пионерская дружина Красной Пресни». Лица детей буквально светились от гордости и осознания важности дела, которое они делали.

— Новая смена пошла, — значительно проговорил постовой:- У них сейчас митинг «За ликвидацию неграмотности». Есть еще несознательные элементы, и сами не хотят и детей не пускают. Вот они и думают их образумить.

А учеба шла своим чередом. Учились, конечно, много. Но и времени на общение тоже хватало. Особенно, когда постепенно стали осваивать язык. Собственно говоря, общение между советскими и немецкими слушателями не возбранялось изначально. Но раздельное проживание (немецкие офицеры жили в отдельном доме, у каждого была своя комната) и языковый барьер делали его крайне проблематичным. Новиков первым вырвался за эти неофициальные рамки. И самым натуральным образом «принялся обхаживать» Роммеля. Уж очень неординарная личность.

Школа была не только центром подготовки командиров — танкистов, но и исследовательским полигоном, где испытывалось все самое новое, что создавалось конструкторами и военными теоретиками. Многое было впервые. Впервые танки оснащались системами радиосвязи. Впервые использовались металлические понтоны для форсирования водных преград. Впервые танки везли на себе пехоту.

Постепенно втянулись в учебу. Незаметно стали все лучше понимать друг — друга. Познакомились и даже завязали приятельские отношения. Среди немцев по возрасту и отношению к учебе выделялись двое — Ханс Хубе и Эрвин Роммель. Прошедшие школу первой мировой, они казались молодым, двадцати — тридцати летним курсантам чуть ли не стариками, хотя надо отдать должное ими не выглядели. Поджарые, сухощавые, с отличной выправкой они способны были многим дать фору во время физических упражнений. И это не смотря на то, что у Хубе вместо левой руки был протез. Разные по характеру и темпераменту оба были фанатиками танковых войск, считали их главной ударной силой в будущей войне. С несколько высокомерным, холодноватым Хубе отношения у Новикова не наладились. С Роммелем наоборот, стали неожиданно теплыми. Один раз Роммель даже показал ему фотографии своей жены и сына, белобрысого мальчишки четырнадцати лет. А для немца, это такой знак доверия, что — о-го-го!

Как и во всех частях Красной Армии, в Казанской школе были партийная и комсомольская организации, но с учетом особенностей совместного обучения. Основным были успехи в учебе и боевой подготовке, скорейшем освоении новой техники. Именно этому были посвящены проводившиеся комсомольские и партийные собрания. Первоначально представители Германского командования относились к проведению этих собраний с большим недоверием и настороженностью. Но после посещения нескольких открытых собраний полковником фон дер. Лит-Томзеном, вопрос был решен положительно, и немецким курсантам было даже рекомендовано посещение собраний посвященных итогам проведенных учений.

Жизнь налаживалась. Но отдыха не предвиделось. Новые предметы, новые задания, новые зачеты и экзамены. Три месяца провели в классах. Только к лету произошло первое знакомство с настоящими боевыми машинами.

В специальном ангаре, освещенные ярким светом мощных ламп стояли танки разных конструкций. Начинал линейку машин, уже знакомый Новикову по КВЖД, легкий танк Т-18. Следом за ним стояли двухбашенные пулеметные танки «Викерс 6-и тонный» и угловатый «Викерс 12-и тонный». Мрачноватыми громадами с непропорционально маленькими башнями, застыли «большие трактора» Рейнметал, Крупп и Даймлер — Бенц. Завершали линейку колесно-гусеничные танки «Кристи». Все что производилось и закупалось Советским Союзом или в опытном порядке производилось в Германии. Грозные для своего времени машины. Первый раз, с трудом протиснувшись в узкую горловину башенного люка Т-18 и разместившись на ремнях сиденья, набив несколько синяков и шишек, Новиков про себя выругался на наркома, своим приказом заснувшим его в эту железную коробку. Запах железа, оружейной смазки и бензина, теснота и торчащие в самых неожиданных местах острые углы, первое впечатление было, мягко говоря — не очень.

А потом был пробег по полигону. Заревел, гулко отдаваясь в металлической коробке корпуса двигатель, боевое отделение сразу наполнилось дымом. С лязгом провернулись и бесконечной лентой полились звенья траков. Помня наставления инструктора Новиков, крепко держался за поручни, но даже на ровной дороге его мотало из стороны в сторону. Само прохождение полигона запомнилось как сплошная череда рывков и ударов. Усиленный пробковыми вставками шлем, и кожаная окантовка командирской башенки служили слабой защитой для бедной головы. Рассмотреть окружающее через смотровые щели оказалось делом чрезвычайно трудным. Перед глазами все прыгало, а стоило придвинуться к прорези поближе, как лоб вступал в крайне неприятное соприкосновение с металлом. С трудом, покинув башню и спустившись на надежную неподвижную землю Новиков, чувствовал себя как после похмелья (хорошая такая пьянка, завершившаяся дракой) тошнит, голова кружится, все тело в синяках и ушибах, кисти рук свело от постоянного напряжения. Ожидавшие своей очереди курсанты смотрели на него с сочувствием, а инструктор и механик-водитель с улыбкой.

— С крещением вас, товарищ Новиков, — поздравил инструктор.

— Спасибо, — выдавил из себя Новиков и сплюнул в сторону кровь из прокушенной губы.

В конце дня оптимизма у многих заметно поубавилось. Роммель ходил с классическим кабацким синяком под глазом — попытался на ходу воспользоваться окуляром перископа. Остальные потирали многочисленные синяки и шишки. Но, как известно — «Не боги горшки обжигают», приспособились, приноровились к ритму езды, к реакции машины на управление и встречающиеся препятствия. Окончательно вернули уверенность, в собственных силах посидев за рычагами управления. Послушность машины твоей воле — ни с чем несравнимое ощущение. Опробовали и другие модели танков, что бы получить представление об их возможностях. Большинство курсантов с восторгом отзывались о 6-и тонном «Викерсе». Действительно, этот британский танк выгодно отличался от старенького Т-18, скоростью, маневренностью, мощностью. Новиков, по понятным причинам, относился к этим восторгам скептически.