Лекарь в мире ЗОМБИ - Сергей Леонидович Орлов

Ксюша прыгнула на него всем телом, её зубы клацнули в миллиметре от горла, но парень инстинктивно выставил руку, защищаясь. Кожа с мокрым треском разорвалась под натиском острых, как бритва, зубов. Кровь хлынула фонтаном, заливая обоих.

Я действовал на чистых рефлексах. Рванув вперёд, со всей силы вогнал обломок катаны в основание черепа Ксюши. Лезвие вошло точно между позвонками, пробив спинной мозг. Тело дёрнулось в последней конвульсии и обмякло, сползая с Кости на пол.

Сам парень рухнул следом, тяжело дыша и зажимая окровавленную руку. Кровь сочилась сквозь пальцы, капая на плитку. На его предплечье чётко виднелись полукруглые рваные раны — классический зомби-укус.

— Блядь, — выдохнул я, понимая, что случилось. — Когда она успела заразиться?

Я опустился на колени рядом с телом Ксюши, чтобы внимательно ее осмотреть. Она была в одной длинной футболке и трусиках — видимо, разделась перед сном. На шее, руках, спине — ничего. Но когда я приподнял край футболки, обнажив бёдра, то заметил три неглубоких параллельных пореза на внутренней части левого бедра. Тонкие, но с характерными рваными краями, а вокруг них кожа уже почернела.

— Вот, — я указал на раны. — Когти. Видимо, когда мы дрались в том дворе она упала, и один из мертвяков успел её полоснуть, прежде чем мы его добили.

— Но она же сказала, что всё в порядке, — прошептала Алина, не отрывая взгляда от тела.

— Сама не заметила в темноте и под дождём, — я покачал головой. — Или заметила, но решила промолчать. Испугалась, что мы её бросим. А может, просто не поняла, насколько это серьёзно. Измотанность, стресс, расстройство из-за Кости — в таком состоянии легко пропустить царапину на бедре.

— Нет-нет-нет, — бормотал Костя, качаясь из стороны в сторону. — Это же Ксюша… она не могла… почему она…

Я молча поднялся, стряхивая кровь с обломка катаны. В дверном проёме появился декан с кинжалом наготове. Его взгляд скользнул от трупа Ксюши к окровавленному Косте, и мужик всё понял без объяснений.

— Укушен? — коротко спросил декан.

— В предплечье, — кивнул я. — Глубоко.

Костя поднял на меня умоляющий взгляд, в котором отчаяние мешалось с последней надеждой:

— Макар, пожалуйста… может, это не то… может, я не заражён… Может, это просто царапина? — Его голос дрожал, а слёзы смешивались с кровью на щеках.

— Костя, послушай меня внимательно, — я присел рядом с ним на корточки, стараясь говорить максимально спокойно. — У тебя есть час, может полтора. Потом начнётся лихорадка, судороги, и ты умрёшь. А через несколько минут встанешь снова.

— НЕТ! — он вдруг заорал так, что голос сорвался на истеричный визг. — Я НЕ УМРУ! Ты врёшь! Это всё неправда! Это кошмар! — Костя забился в истерике, размазывая кровь ладонями по кафельной плитке, оставляя красные разводы. — Ксюша! Ксюшенька, вставай! Ну вставай же! — Он потянулся к её безжизненному телу дрожащими руками. — Это розыгрыш, да? Скажи мне, что это всё розыгрыш!

Слёзы лились по его лицу ручьём, смешиваясь с кровью и потом. Он судорожно хватал ртом воздух между рыданиями.

Я молча кивнул декану и Алине, показывая жестом на дверь. Михалыч сразу понял ситуацию и направился в коридор, но перед уходом остановился и молча протянул мне свой кинжал, избегая смотреть на истерящего парня.

— Я остаюсь, — тихо, но твёрдо сказала Алина, прислонившись спиной к холодной стене. — Хочу привыкнуть к смерти. К тому, как это происходит на самом деле.

— НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ! — продолжал вопить Костя, яростно царапая пол ногтями до крови. — МАМА! МАМОЧКА! СПАСИ МЕНЯ! — Его крики эхом отражались от кафельных стен, превращаясь в жалобный вой загнанного зверя.

Я взял кинжал, ощущая привычную тяжесть рукояти в ладони. Затем одним быстрым движением вонзил лезвие между рёбер, нащупав сердце с точностью хирурга. Сталь прошла сквозь плоть с влажным звуком, и Костя резко выгнулся, его крик оборвался на полуслове. Глаза расширились от удивления, рот приоткрылся, выпуская последний хрип. Через секунду взгляд помутнел, и тело обмякло.

— Теперь ждём, — сказал я Алине, откидываясь на пятки и не выпуская кинжал из рук.

— Зачем? — она смотрела на труп с нескрываемым ужасом. — Почему не сразу в голову?

— Сейчас поймёшь.

Алина вжалась в стену, не в силах оторвать взгляд от мёртвого тела. Её дыхание участилось, пальцы нервно теребили край футболки. В ванной повисла гнетущая тишина.

Внезапно грудь Кости дёрнулась — резко и неестественно. Потом ещё раз. Глаза распахнулись, но в них уже не было ничего человеческого — только мутная пелена и голодный блеск. Челюсти разомкнулись, выпуская утробное рычание, и тело начало медленно подниматься.

Алина ахнула, инстинктивно отшатнувшись.

Я не стал дожидаться, пока тварь полностью поднимется. Как только голова начала поворачиваться в мою сторону, резко вогнал кинжал снизу под подбородок. Лезвие прошло сквозь мягкие ткани и вонзилось в мозг, и то, что когда-то было Костей, замерло на полпути к подъёму и рухнуло окончательно, больше не представляя угрозы.

— Зачем ты это сделал? — Алина едва сдерживала дрожь в голосе. — Дважды убил его?

— Свежее мясо — это топливо для отожравшихся мертвяков, — объяснил я, методично вытирая кинжал о футболку Кости. — Они чуют запах крови за километры и сбегаются на пиршество. А уже обращённых не трогают — им подавай только живую плоть.

Мы с деканом осторожно перетащили тела на застеклённый балкон в дальней комнате. Кровь капала с трупов на линолеум, оставляя липкие красные следы по всему пути. Наши руки тоже были в крови, и приходилось периодически останавливаться, чтобы вытереть их о найденные в шкафу старые полотенца. Трупы накинули черными мусорными пакетами, найденными на кухне.

Сначала я хотел скинуть их во двор, но потом передумал. Не только из-за шума, который мог привлечь внимание. Ксюша спасла нам жизни в магазине, показав путь к Косте. А он, пусть и струсивший, всё же дал нам крышу над головой на эту ночь. Пусть останутся здесь, в тепле и покое. Эта квартира станет их последним пристанищем — куда лучше, чем валяться на асфальте.

Два часа спустя мы сидели на кухне, измотанные и молчаливые. Михалыч методично чистил оружие, его лицо оставалось бесстрастным, только слишком резкие, порывистые движения тряпкой выдавали внутреннее напряжение. Вика сидела в углу, обхватив колени руками, её глаза были пустыми и невидящими.