Лейтенант империи. Часть вторая (СИ) - Четвертнов Александр

Ветер улёгся, мороз немного ослабел, так что на улице стало приятней находиться. Ощущение, будто в сказку попал.

— Да куда ж ты лепишь зелёный, — донёсся до меня вскрик Ерастова, — ёлка и так зелёная. Белый давай.

— А снег тоже белый, — вторил ему Абаимов.

— Поговори мне ещё.

Они кружили вокруг огромной ели по центру лужайки. Падающие снежинки огибали их и дерево вдоль защитной сферы. Укладывались вокруг массивным округлым барьером.

Под ногами приятно захрустело. В берцы и за шиворот (я снова оделся не по погоде) набился снег. Я пробрался сквозь сугробы и вошёл под щит. Сразу же стало тепло и уютно.

Ерастов, в основном, стоял на месте и командовал. Абаимов же, телекинезом развешивал украшения.

— О, Ростислав, — приветственно махнул рукой дядя Саша, — как тебе?

— Красиво, — я оглядел ёлку, — но с красным лучше сочетается зелёный. Когда огоньки зажгутся, шары веселее блестят, чем белые.

— Да? — Ерастов скептически окинул дерево взглядом и воскликнул: — Абаимов, ты, куда белые шары лепишь⁈ Снег же белый. Давай, зелёные вешай.

Абаимов только покачал головой и, с выражением усталости на лице, стал выполнять команды.

— Давай быстрее, — поторопил его Ерастов, — нам ещё дом украшать. И не смотри на Ростислава, ему нельзя силой пользоваться.

— А Жичкин с командой чего не помогают? — поинтересовался я, беря руками со снега большой шар, и вешая его на нижнюю ветку.

Абаимов благодарно на меня взглянул, а Ерастов махнул рукой.

— Кто проштрафился, тот и наряжает.

— А кто мне приказал? — буркнул Абаимов тихо, но дядя Саша его услышал.

— Потому я сейчас здесь, с тобой, и руковожу наряжанием.

— Что случилось-то? — улыбнулся я, предчувствуя что-то забавное

— Да, — протянул дядя Саша, отмахиваясь.

— Он к Владыковне свататься полез, — покосившись на Ерастова, выдал Абаимов, и тут же зашёл за ёлку, чтобы его не было видно.

— К Кристине Воисветовне? — удивился я, вспоминая секретаршу Меньшова.

— Ага, — выглянул из-за ёлки Абаимов и ему в лицо прилетел большой снежок.

Бессменный помощник Ерастова ойкнул и скрылся с глаз, а дядя Саша, поймав мой взгляд, возмутился:

— Что?

— Ничего, — помотал я головой, — видная женщина.

— Вот и я так рассудил, — Ерастов распрямил пальцем вновь отпущенные усы. — А этот раздолбай всё испортил.

— Так сам же и просил купить подсолнухи, — донеслось из-за веток ели возмущённое сопение Абаимова. — Я за ними аж в Приморск слетал. Целый день убил.

Ничего не понял. Знал только то, что Приморск находится довольно далеко от Владивостока. Потому вопросительно посмотрел на дядю Сашу, но он и так продолжил рассказывать о произошедшем.

— А кто убедил меня, что это её любимые цветы? — с раздражением в голосе бросил он. — Я что ли сам себе надумал?

— Ну, я, — донеслось из-за веток, и Абаимов, разведя руками, выглянул, чтобы я его увидел. — Но я не виноват. Услышал в столовке офицерской, там бывший ухажёр Владыковны рассказывал о её любимых цветах.

Абаимов не выглядел виноватым. Весь его вид говорил, что он, словно жалуется мне на начальника. Он закончил говорить. Увернулся от снежка и вновь спрятался за ёлкой.

— До конца слушать надо было, — пробурчал Ерастов. — Любимые-то любимые, но у неё на них аллергия.

Я уже начал догадываться, что сейчас прозвучит, и дядя Саша подтвердил:

— Мы даже за столик в ресторане усесться не успели, — он взял в руки зелёный шар и повесил на нижнюю ветку, — я ей подсолнухи под нос сунул, и её тут же стало раздувать как шарик.

Представил себе эту картину, а Ерастов продолжал:

— Она пятится, а я за цветами не вижу ничего, и тычу ими ей, говорю, бери, ты что, а она руками машет.

Он вздохнул, скатал силой огромный снежок — запчасть от снеговика — и запулил его за ёлку по навесной траектории. Оттуда донёсся удар и вскрик Абаимова.

— А потом она упала, и только тут я понял, что произошло. Полночи в больнице провёл, ждал, когда её отпустят, — дядя Саша закинул второй снежок размером с круг сыра и печально посмотрел на меня. — Аллергию же долго лечат да? Она потому так долго не выходила ко мне?

— Не знаю, — протянул я, — у Лиры спросить надо.

Хотя, если так подумать, раз меня на ноги ставят за минуты, то Кристина Воисветовна, скорее всего, просто ждала, когда ухажёр уйдёт. Но говорить об этом я не стал, потому что лицо дяди Саши расцвело надеждой.

— Точно! — обрадованно воскликнул он и, уже тише, добавил: — как думаешь, может, порекомендовать ей Лиру, как специалиста?

Ответить я не успел. На крыльцо пансиона вышел Родион, и планы насчет манёвров на любовном фронте остались невысказанными.

— Санька, — прокричал Родион вполне себе добродушно, — там новости начинаются. Ты просил напомнить, да и стол уже накрыт.

Мы оставили игрушки на улице и, исходя паром от просушки силой, ввалились в столовую. За столом собрались все обитатели пансиона. С удивлением увидел, что и Евгений Михайлович тоже здесь. Видимо, вернулся из командировки.

Не успел я поздороваться с бойцами Жичкина и психотерапевтом, как все, словно по команде, отвернулись от телевизора и уставились на меня. А за их спинами спокойно, но деловито говорил с экрана ведущий новостей:

— Благодаря подвигу мичмана Службы Безопасности Флота, имя которого засекречено в целях личной безопасности, в Империи были выявлены не только злостные нарушения в сфере организации лотереи, но и группа заговорщиков, нацелившаяся совершить государственный переворот.

— Напомни, Ростислав, ты же до Гусь-Налимска мичманом был, да? — задал вопрос капитан Жичкин.

— Силы Императорского рода, при поддержке союзников, провели военную операцию, и все злоумышленники были задержаны и доставлены в столицу.

— Ты достойный сын своего отца, — Жичкин встал из-за стола и направился ко мне, протягивая руку. — Горжусь, что мы знакомы и вместе на Святогоре…

Он оборвал речь, и приобнял меня, когда наши ладони соприкоснулись. Его бойцы, все, кто помогал нам с Лирой в войне против Раксы, подходили ко мне по очереди и молча, с улыбками, повторяли его действия. Хлопали меня по плечам.

Я механически пожимал руки и не знал, что сказать. На лицах сослуживцев застыло торжественное выражение. Их глаза сверкали. А у меня в горле застрял ком. Потянулся, было, за стаканом воды, чтобы выпить и ответить что-нибудь подходящее моменту, как на предплечье запиликал коммутатор.

Бросил на него взгляд и увидел входящее сообщение безопасности. В бывший кабинет Гривасова кто-то проник.

Глава 19

Ещё час назад я возмущался и пребывал в раздражении из-за того, что мне придётся работать в кабинете Гривасова. Сейчас же я возмутился, что кто-то влез в МОЙ кабинет. С каких пор я присвоил его, и стал считать своим, я и сам себе не смог бы ответить.

Ерастов всё понял по моему виду. Дал команду Жичкину «к бою», а сам обратился ко мне:

— Что там? — за его спиной бойцы отцовского отделения выходили из столовой и расходились за оружием, и доспехами по своим комнатам.

— Мне надо в штаб безопасников, — вскочил я с места, — кто-то проник в мой кабинет.

Лира вздохнула и смиренно потянулась за едой, а дядя Саша поднялся следом за мной.

— Абаимов, Жичкин за старшего, — он пошёл за мной в гостиную. — Я с тобой поеду, с каких пор у тебя там кабинет?

— Не совсем мой, — пояснил я на ходу, — Растеряшев дал задание, и кабинет Гривасова. А теперь туда проникли и сработало только личное оповещение.

— Вызывай группу реагирования…

— Нет, — я открыл дверь и, как был в повседневной форме, без куртки, вышел наружу, — если ты со мной едешь, то сначала прибудем на место, а потом вызовем. Нельзя спугнуть.

— Стой, — дядя Саша в пару шагов догнал меня и придержал за руку, — ты так собрался идти?

Вообще, я собрался бежать. Пусть и нельзя пользоваться силой, но организм уже не тот, что раньше. Потому я не боялся замёрзнуть. А то, что я без оружия, так Ерастов сам сказал, что поедет со мной. Если не хватит его сил, то мне никакая винтовка не поможет. Ну а тесак, после года приключений, был со мной всегда.