Рожден быть опасным - Дмитрий Сергеевич Самохин

высунулся в образовавшуюся дыру. Крысобой тот час вцепился мне в ноги, надежно, не выпустит. Я вытянул руки с пистолетом, тщательно прицелился. Пистолет дважды дернулся. Оба выстрела оказались неудачными. Флаер дрогнул, обходя вынырнувшее из темноты препятствие. Я чуть не выронил оружие. Покрепче ухватив рукоять металлокерамической малютки, я бросил неосторожный взгляд вниз.

Мы проплывали над крышами восьмиэтажных домов предместий Лондона. Крыши плавали в темноте, как свернувшиеся сливки в черном кофе. У меня закружилась голова, и я отвел взгляд.

Следующие два выстрела легли точно в цель. Флаер противника вильнул, на секунду потеряв управление, но быстро выровнял полет.

Сзади послышался вой сирен. Я обернулся и увидел, что за нами на почтительном расстоянии следует эскорт полицейских геликоптеров.

— Нам сели на хвост!

— Чего⁈ — не расслышал Марк.

Невезуха. Ничего не скажешь. Но делать нечего, копы в этом деле мне не помощники. Все надо делать самому. Только на одного себя надежда.

Я вновь тщательно прицелился в силовой отсек флаера. Разбившийся или взорвавшийся аппарат меня не устраивал. Пробить топливный бак флаера проще простого, но горящая заживо Рената меня не вдохновляла.

Выстрелить я не успел. По нам открыла огонь полиция. Они оказались более качественными и удачливыми стрелками. С третьей попытки им удалось поразить центр управления, и наш флаер стал резко терять скорость и высоту.

— Втягивай меня! — заорал я.

И Крысобой исполнил.

Флаер был основательно поврежден. Догнать похитителей и освободить Музыкантскую нам уже не светило. Их аппарат таял в темноте с неумолимой скоростью. Я уже не мог разобрать их габаритных огней. А мы заваливались вниз. Падали на крыши спящего города.

Я испытал прилив тревоги. Я готов был вынырнуть из флаера и научиться летать, лишь бы догнать Ренату. Я не мог оставить ее одну.

Мой разум разделился на две части. Одна неистовствовала от собственного бессилия в кабине, а другая, как сторонний наблюдатель, с ироничной мудростью следила за первой, отмечая, что за истекшее время Ларс Русс слишком сильно привязался к Ренате Музыкантской и не может уже трезво оценивать ситуацию. Рената Музыкантская оказалась тем единственным наркотиком, к которому пристрастился Идеал. На наркотик этот часто вешают ярлык «любовь».

— Ларс, брось!

Крысобой схватил меня за плечи и сильно встряхнул. У меня зародилась шальная мыслишка вырубить его.

— Рената взрослая девочка и сумет позаботиться о себе сама.

Я позволил второй половинке разума слиться с первой и постарался успокоиться.

— Я должен ее найти.

— Найдем, — уверенно сказал Марк. — Не бойся, обязательно разыщем. Никуда не денется.

— Как же она позволила себя повязать? — удивился я.

— Я уже думал об этом. Ее, наверно, на расстоянии вырубили. Там же сумрак, сопло ракету не разберет. Но об этом потом.

Крысобой обернулся, вглядываясь в приближающихся полицейских.

— Ты лучше помозгуй, что с легавыми будем делать?

— Чего с ними делать? — удивился я. — Мы же охотники. Надеюсь, удостоверение при тебе. Крысобой кивнул.

— Ну и все. Заодно ситуацию обрисуем и о пропаже заявим.

И тут меня накрыло воспоминание. Документики то у меня хоть и качественные, но все же липа. Не стоит так рисковать и самому сдаваться полиции. То ли рефлекс застарелый пробудился, зажатый с тех времен, когда я спасался от власти, то ли психология солдата взыграла, но я насторожился.

— Меня не греет лезть копам в руки…

— Чего бы это?

Марк подозрительно покосился на меня.

— Давай катапультируемся, — предложил я.

— Не понял.

— Катапульт…

Наш флаер высветили прожекторные лучи полиции, и затрещал противный голос, усиленный передатчиками:

— ГОЛУБОЙ ФЛАЕР «BZQ34578UT»! ОБЪЯВЛЯЕМ ПОСАДКУ!

— Надо, Марк, — сказал я.

Крысобой не задавал лишних вопросов. Он приберег их на более спокойное время. Марк сел в кресло пассажира, пристегнулся ремнями и, освободив кнопку катапультирования от защитного колпачка на подлокотнике кресла, нажал ее.

Я последовал за ним.

Флаер сбросил крышу и один за другим в темноту ушли два снаряда.

Кресло болтало, кувыркало в воздухе, словно на аттракционе. Ветер хлестал в лицо дождем. За спиной хлопнул, разворачиваясь, силовой парашют.

Замутило. Я закрыл глаза, не в силах наблюдать за калейдоскопом картинок, но сгустившаяся темнота оказалась хуже, и я вернулся к реальности.

Пляска.

Чехарда картинок.

Крыши. Кувырок. Звезды, проклюнувшиеся сквозь городской смог. Кувырок. Полицейские огни, взявшие нас на прицел. Кувырок. Вновь крыши.

Толчок.

Кресло ударилось о крышу какого-то дома, но ветер, раздувший парашют парусом, поволок меня за собой. Я отстегнулся от сиденья и, выпрыгнув, покатился по мокрой крыше, уворачиваясь от тяжелого массивного кресла. Оно нырнуло с края и продолжило полет, закончившийся вскоре в чьей-то квартире.

Я привстал и огляделся.

Крысобою повезло больше. Стропы парашюта запутались в спутниковых антеннах и остановили полет. Он выбрался из кресла.

— Бежим!!! — крикнул я Марку, ныряя к лифтовому конусу.

Полицейские огни шарили по соседним крышам в поисках катапультировавшихся.

Лифт отозвался на настойчивый стук моего кулака, впечатавшего кнопку «ВЫЗОВ» в стену. Через минуту двери разъехались. Марк заскочил в кабину первым. Я за ним.

Крысобой нажал кнопку «О». Двери захлопнулись, и лифт провалился вниз.

— Почему не на первый? — спросил я.

Марк удивленно посмотрел на меня.

— Русс, ты удивляешь меня все больше. «О» — это обозначение подвала. На первом этаже нас могут уже ждать, а через подвал есть шанс уйти незамеченными.

— Как будем искать Ренату?

— Это обмозговать надо. Будем за лимузином возвращаться?

— Пусть Гоевин сам за ним возвращается. Проблем и без лимузина хватает.

— Ты не разобрал, что это за хмыри Ренатку похитили? — спросил Крысобой.

— Ничего я не разобрал. Не до разборов было, — огрызнулся я.

— Значит, сейчас на виллу. Там обмозгуем.

— Думаю, надо Гоевину отзвониться и сообщить о том, что Музыкантскую похитили. Это похищение может быть напрямую связано с шоу, в котором мы участвуем, или с каким-то бизнесом Себастьяна. Даже если это не так, виртуальщик может нам помочь. В конце концов, он заинтересован в новом контракте с нами, — поделился я идеями.

— Он такие условия выдвинет, что хоть под сопла звездолета лезь.

— Я соглашусь. Ренату нужно вернуть, — твердо ответил я.

— Слушай, а что, если Музыкантскую сперли по приказу Гоевина, чтобы стимулировать нас к подписанию контракта. Мы ведь контракт мурыжим уже несколько суток, а он надеялся получить от нас подписи по-быстрому, — предположил Марк.

— Версия любопытная.

Лифт