Монстер Хантер Интернейшнл - Ларри Корейя

раны хлынуло. Я выдернул нож из горла и тут же забил уроду в глаз. Скользкая от крови рукоять вырвалась у меня из рук. Нож так и остался в лице Хаффмана, когда тот дёрнулся прочь. Оборотень взмахнул лапами и приложил меня в голову. Когти сорвали кожу и оставили кровавые следы на лице. Я почувствовал это в медицинском смысле, но в реальности уже находился за пределом чувств и тревог. Моя жизнь сводилась к простому факту — Хаффман должен умереть. Искры плавали у меня перед глазами. Хаффман снова заревел.

— Давай, регенерируй! — прорычал я и вбил почтовый нож с рабочего стола ему в грудь. Потом перехватил и забил в нижнюю челюсть, глубоко в основание рта, запечатав его слюнявый вафлесборник. Ответный удар кинул меня через всю комнату будто пушечное ядро. Я разбил цветочный горшок и проехался спиной по ковру.

Оглушённый, я оставил Хаффмана крутиться смертоносным вихрем, пока ковылял прочь и пытался как-то зажать кровоточащую рану в ноге.

Вервольф корчился в попытках вырвать один нож из глаза и второй из горла. У кабинета Хаффмана я закинул себя за дверь. У меня кончались силы. Скоро я вырублюсь от потери крови. Меня поддерживали только гнев и решительность. Надолго их не хватит. Требовалось что-то придумать, и придумать быстро. Шкафчики. Кресло. Стол. Журналы. Оторванная женская рука. Ничего, что сгодится как оружие.

Я слышал, как вервольф гневно крушит мой кубикл, всё, до чего может дотянуться, и понемногу успокаивается, от того, что снова чует мой запах. Он собирался прийти за мной. Я собирался его встретить.

Не там, где он ждал. Едва Хаффман ворвался, на смеси инстинктов и животного бешенства, я прыгнул с офисного шкафчика ему на спину. Мы столкнулись, и он пропахал мордой стол. Я сжал руки на его шее и душил так сильно, как только мог.

— Посмотрим, насколько ты хорош без воздуха! — прокричал я в острое ухо.

Мы перевернули стол, но я упрямо держался. Его челюсти клацали, но я был в безопасности. Он полоснул меня по спине когтями. Мы крутились и бились об стекло, разбрасывали осколки по всей комнате и крушили его дальше.

Каким-то чудом я удержался. Удерживая поломанную левую на горле, я перехватил его морду здоровой правой и вывернул набок со всей силой, яростью и страхом, что во мне оставались. Позвоночник у твари был прочнее хорошей арматурины. Но я как-то справился.

Шея вервольфа с мерзким щелчком поломалась. Тело забилось в спазмах. Когти бестолково захлопали в пространстве и наконец-то оставили мою спину в покое. Я откатился, едва сохраняя остатки сознания. Встал с опорой на здоровую руку, подтолкнул себя одной ногой, подтянул вялую и непослушную другую, оставляя за собой кровавый след. Я добрался на другую сторону дубового стола и обмяк.

Я слышал как скрипят когти и встаёт на место позвоночник Хаффмана. Ещё секунда и он поднимется, а я уже не смогу драться. Здоровой рукой я опёрся на стол. Увидел его недавний ужин и тот показался мне ужасно смешным. Нехватка крови и кислорода в мозгу сделали своё дело.

— Руку помощи? — хихикнул я в пустоту.

Вервольф садился. Ещё несколько секунд, и я его ужин. А потом он пойдёт убивать людей каждое полнолуние. В остальные дни месяца, никаких сомнений, это будет самый плохой начальник в мире. Вот уж не знаю, что из этого бесило меня больше.

Хаффман качнул головой и вернул себе чувства.

— Не в этот раз, мудила! — Я всем телом пихнул массивный стол. С противным скрипом он пополз к окну и замял ковёр. Я отчаянно толкал пол босой ногой и наконец вбил стол в Хаффмана, повалил его, и, раньше чем вервольф понял, что вообще происходит, выпихнул и его, и проклятый стол, в окно.

Глава 2

Кажется, я спал и видел сон. Всё такое расплывчатое и бессвязное. Вот я тащился к лифту, с ремнём вместо турникета на пробитой ноге. Правда, во сне это было даже не больно. И всё такое медленное, как под водой. Проблесками — скорая и какие-то люди стучат меня по груди и тычут иголками.

Дальше всё стало как-то совсем уж странно, потому что обычно я не вижу сны от третьего лица. Я парил в невесомости и наблюдал, как внизу люди в масках перезапускают моё сердце дефибриллятором.

Ну и снова от первого лица. Теперь в поле. Хорошие крепкие стебли какой-то травы. Я стоял босиком и ощущал утреннюю росу, холодную и влажную, с каждым движением босых пальцев. Тёмно-синее небо пахло свежестью как после грозы. Немного поодаль жевали траву коровы.

Рядом стоял человек. Старый. Его седые волосы растрепались, улыбался он по-доброму, но глаза за маленькими круглыми очками смотрели на удивление цепко. Человек опёрся на трость и махнул рукой.

— Здорово, парень! — говорил он с каким-то восточноевропейским акцентом.

— Ты Бог, что ли? — спросил я.

Он заржал.

— Я? Ха! Мощно пошутил. Боюсь, нет. Просто друг.

— Я умер?

— Почти. Но тебе пора назад. У тебя есть работа. Много работы.

— Работа?

— Призвание, если угодно. Дело трудное, но хорошее.

— Призвание?

— Ещё до твоего рождения. Как это сказать-то?..

— Предназначение?

— Скорее уж короткая соломинка в жребии. Ну всё, иди. Времени нет. Я отправлю тебя назад.

— Мы ещё встретимся?

— Только если будешь тупить и снова помрёшь.

Приятный сон закончился, и мир взорвался болью.

Рядом что-то размеренно пищало. Строго в такт моему сердцебиению. Тук-тук. Две тёмных фигуры стояли рядом.

— Да говорю же, замочим его сейчас.

— Ещё нет.

— Да хрена лысого он чистый!

— Ты знаешь правила.

— Дурацкие правила. Задушу подушкой, никто даже не узнает.

— Я узнаю.

Я провалился обратно в сон.

Проснулся от запаха больничного антисептика. Глаза закрыты, рот ужасно сухой, язык прилип к нёбу. Странное щекочущее чувство кайфа от болеутолителей, которого я не чувствовал с последней хирургии много лет назад.

Я продрал глаза и как-то приноровился к свету. Вокруг, ожидаемо, больничная палата. От больниц я всегда нервничаю, и мне становится не по себе. Хотя сейчас я и согласен, что это всяко лучше наиболее вероятной альтернативы.

Я попытался сесть и обнаружил капельницу в локте, толстые повязки на груди, ногах и спине и гипс на левой руке.

Кривясь от неприятных стяжек на скальпе, я поднял руку и потрогал лоб. Там не бинтовали,