Собиратель теней. Буйный сезон - Николай Викторович Степанов

защитника снова превратил копье в нож и вернул суду, хотя было видно, насколько ему не хотелось этого делать.

– Значит, переходим к рассмотрению второго пункта обвинения: кража, – предложил судья. – Истец обозначил свою позицию. Что скажет защита?

Адвокат снова начал расспрашивать баронета и свидетелей, но на сей раз Жилский вел себя увереннее, словно уже не раз проходил всю эту процедуру. По крайней мере, адвокату не удалось хоть как-то запутать истца.

«Неужели этот тип постоянно так разводит людей на деньги? Сначала приглашает в гости, нанимает свидетелей, а потом суд и будьте любезны – платите штраф?»

Закончив слушание, судья с двумя помощниками, адвокатом и представителем баронета удалились, чтобы определиться с приговором.

Надо отметить, что в ходе процесса зал постоянно поддерживал адвоката и осуждал «пострадавшего», пытаясь оказывать давление на принимающих решение. Несколько раз судья грозился прогнать самых активных, но так и не осуществил угрозу, поскольку вся публика, судя по одежде, принадлежала к зажиточному классу. Насколько я понял, и эта часть спектакля была разыграна по сценарию нашего адвоката.

– Подозреваемый Ишид признан виновным в попытке совершения кражи и приговаривается к пяти годам каторги, которая может быть заменена штрафом в размере десятикратной суммы украденного, – объявил приговор судья. – Адвокат, возьмите вещественное доказательство и пересчитайте.

– Пятьдесят золотых, – объявил защитник, изучив содержание кошелька.

– Подведем итог, господа. – Снова заговорил судья. – Сумма штрафа в королевскую казну составляет пятьсот монет. Размер судебных издержек – пятая часть штрафа, выплата пострадавшему за моральный ущерб – также пятая часть штрафа. Тот, кто прямо сейчас пожелает внести семьсот монет, может взять обвиняемого на поруки. В зале есть желающие?

– Есть, ваша честь, – поднялся я. – Кому необходимо передать сумму штрафа?

Приятно было видеть вытянувшиеся лица баронета и целителя. Ни тот, ни другой не ожидали моего присутствия здесь, не говоря уже об остальном.

– Кем тебе приходится подсудимый? – после продолжительной паузы спросил судья.

– Односельчанином, – сделал я сомнительное, как показалось всем присутствующим, заявление.

– И можешь это доказать, молодой человек?

– Могу, – кивнул и вышел массивному столу. – Ишид, покажи ладонь и произнеси: «Я из Хаши».

После того, как все увидели светящийся треугольник, я повторил тот же фокус.

– Хочешь сказать, что ты – угай?! – возмутился баронет.

– Все, что хотел, я уже сказал.

– Это его сообщник! Они вместе собирались меня обокрасть! Я требую… – начал было Жилский, но гул присутствующих заглушил его слова. Судья взялся за молоток, призывая к тишине. Когда гомон стих, заговорил адвокат:

– Человек, способный заплатить семь сотен, станет соучастником в краже пятидесяти монет? В судебной практике королевства такого не случалось. Ты уверен, что хочешь выдвинуть еще одно обвинение? – обратился он к баронету.

Посоветовавшись с помощником, Жилский покачал головой.

Из здания суда мы выходили практически без денег, зато вместе с целителем.

– Зачем ты это сделал? – спросил Ишид, чуть отойдя от входа.

– Не я, а мы. Затем, что не бросаем боевых соратников в беде.

– Но ты в итоге лишил всех возможности учиться! И самого себя – в том числе, – продолжал кипятиться целитель, считая меня единственным освободителем.

– Один мой знакомый говорил: «Это всего лишь деньги. Их можно заработать. И потерять. И снова заработать. А вот человека, если он погиб, обратно не вернешь». Думаю, он тысячу раз прав.

– Меня не собирались казнить, Платон! – почти выкрикнул угай.

Мы шагали через многолюдную улицу и ловили на себе недоуменные взгляды прохожих, вызванные бурными эмоциями Ишида.

– Не стоит повышать голос, на нас уже смотрят, – попытался утихомирить угая. – Что же касается казни… Существуют вещи и пострашнее смерти.

– Но все это – мое личное дело. Зачем вмешиваться в то, что тебя не касается?

– А вот тут ты не прав. Только мне решать, что меня касается, а что – нет. Ты спас от смерти отца Алгая, исцелил пограничников, помогал нам в трудных условиях… Вот я и недоумеваю – что в тебе сломалось, что заставило отправиться к баронету? Желание батрачить на этого подонка?

– Я бы выбрал каторгу, – «сбавил обороты» целитель.

– Твой друг баронет наверняка сумел бы найти способ и заставить работать на Жилских или на кого-нибудь еще хуже…

– Они бы не смогли меня заставить.

– Во-первых, не переоценивай себя. А во-вторых, тебя могли попросту использовать втемную.

– Но я же его от смерти спас, почему эта сволочь…?

– Сам же сказал – потому что сволочь. Не в моих принципах напоминать, но один раз нарушу: я тебя предупреждал?

– Было дело, – понуро сознался Ишид.

– Ладно, мы тебя из беды вытащили, а теперь, извини, пора и свою жизнь устраивать. Нам надо готовиться к новому рейду в степь.

– Не надо, – пробурчал целитель. – У меня есть монеты.

Из здания суда мы направлялись к своей гостинице. Атима, встретив нас на выходе из «дворца правосудия», велела немного попетлять по городу, чтобы она смогла отследить, не увязался ли кто за нами.

– А на суде объявили, что все твое имущество конфисковано. Даже копье пришлось выкупать.

– Отобрали то, что нашли, но не все. Тут неподалеку сквер, давайте заглянем.

Подобный крюк вполне вписывался в план по запутыванию следов, и мы направились за угаем.

«Если ему удалось сохранить свои две сотни, будет очень неплохо. Сможем хотя бы Игуна к учителю пристроить, – размышлял я относительно ближайшего будущего. – Но в степь все равно придется отправляться, хотя желания нет никакого. Как же иногда судьба умеет преподносить сюрпризы! Еще вчера мы были богаты, имели неплохую «подушку безопасности» даже после оплаты за учебу, а сегодня…»

Настроение у всех было паршивым, однако Алгай даже сейчас успевал поглядывать по сторонам. Он и сообщил шепотом, что за нами кто-то следует:

– Я вон ту ворону уже третий раз вижу. То подлетит, то отстанет.

– Ты умеешь отличать одну ворону от другой? – так же тихо спросил я, даже не пытаясь отыскать птичку взглядом.

– Она слишком темная для местных ворон, иссиня-черная.

«Ну да, бывает ворона белая, и ее среди других просто нельзя не заметить, а наш ефрейтор обнаружил самую черную. Но я ему верю, он – парень глазастый».

– А кто умеет использовать птиц для разведки? – вопрос я задал Игуну.

– Только неслабые волшебники, – подтвердил догадку он. – Одаренным и магам начальных рангов такое не под силу.

«Неужели баронет нанял волшебника и теперь собирается мстить? Так вроде не за что – он все равно после суда стал на сто монет богаче. Или таким всегда мало? В следующий раз встречу гада на узкой дорожке – точно рожу начищу! Но сейчас следует разобраться с вороной!»

Мне жутко не понравился чужой пригляд.

– Ишид, ты как-то говорил, что неплохо камни бросаешь. В ворону попадешь?

– Если не дальше тридцати шагов, то должен. Только я в этом сквере ни одного булыжника пока не видел.

Не так давно, шаря в своей артефактной сумке, наткнулся на камешек, который подобрал в степи во время схватки с головастиками. Тогда воспользоваться им не пришлось, и я машинально сунул «подручное средство» в сумку. Собирался потом выбросить, но внутренний голос остановил – а вдруг опять понадобится? Голос оказался «глазастый» – как в воду глядел.

Внутри городских стен носить стрелковое оружие разрешалось только в зачехленном виде. Любой патруль мог схватить нарушителя и привлечь к ответственности, поэтому я не рискнул доставать арбалет из торбы. Совсем другое дело – камень.

Незаметно для крылатого шпиона передал целителю камешек, и мы пошли дальше. Угай сделал вид, что отстал за кустиками по нужде. Ворона последовала за нами.

– Я слышал, зачарованных тварей не так просто убить, – тихо произнес Игун.

– Может наш целитель – мастер по бросанию камней? Подобьет птичке глаз, и испортит наблюдающему за нами всю картинку.

Мы остановились возле небольшой клумбы, поджидая Ишида.

Примерно через минуту раздался глухой хлопок. Повернувшись на звук, заметил разлетающиеся в разные стороны перья. Вскоре из-за кустов вышел наш «снайпер», внимательно разглядывая булыжник.

– Алтон, а ты с птичками исключительно рунитом сражаешься?

– Чем?

– Сам посмотри.

– Камень